Что до Шэнь Цяо, то в его сердце царили покой и умиротворение. Он постиг «намерение меча» и тем самым вступил в совершенно новый мир – непостижимо чистый и ясный, неописуемо глубокий и таинственный. Этот мир раскинулся широко и просторно, точно океан, вмещающий сотни рек, или горы, что высятся на тысячи жэней. Но вместе с тем он был неописуемо тесен: ни на цунь не шагнуть ни вперед, ни назад, и даже опереться не на что. Но там, где рождается «намерение меча», рождается и намерение Дао.

Одно рождает два, два рождают три, а три рождают все существа. Если некуда ступить, сделай шаг – и обрящешь землю. Пусть перед глазами стоит кромешная тьма, но сердце твое видит свет.

Достигнув совершенного спокойствия и равновесия, Шэнь Цяо, пусть и был слеп, внутренним взором явственно видел все движения противника. А потому он невозмутимо выжидал, когда сможет своевременно ответить на атаку.

Между тем Янь Уши нацелил свой палец на точку между бровями Шэнь Цяо. Тот, почувствовав его намерения, решил не отступать, а принять удар. Вскинув правую руку, он развернул ладонь и тем самым закрылся от пальца Янь Уши.

Они сошлись, и от столкновения поднялась такая волна, что все камни в округе брызнули осколками. От удара во все стороны разлетелись искры, подобные проносящимся звездам на черном полотне неба.

Невообразимый грохот накрыл Шэнь Цяо, и тут же из его рта и носа хлынула кровь. Не выдержав удара, он отлетел далеко назад, пока не угодил спиной в ствол большого дерева. Ударившись об него, Шэнь Цяо тяжело рухнул наземь. Янь Уши в изумлении воскликнул: видно, ответ противника его впечатлил, тем более сам он, ничуть не щадя Шэнь Цяо, вложил в три удара никак не меньше половины своей мощи.

Янь Уши и подумать не мог, что Шэнь Цяо выстоит, ведь тот был слаб и болен. Но даос выдержал и даже сумел перейти на ступень «намерение меча». Впрочем, на большее ему не хватило сил, ведь Шэнь Цяо повредил само ядро владения ци, и восстановить его – дело не одного дня. Однако уже то, что Шэнь Цяо заприметил движения Янь Уши, а после принял его три удара и притом не умер на месте, было достойно похвалы. Тем самым праведник в который раз показал, как велико его природное дарование. Преданный, покалеченный, лишенный прежних сил, он, вопреки всему, постиг «намерение меча»! Неудивительно, что Ци Фэнгэ избрал его своим преемником.

И тем не менее пускай Шэнь Цяо не умер от удара Янь Уши, но остался еле жив и теперь едва дышал. Ему изначально не следовало отвечать на атаку Демонического Владыки, особенно после того, как истратил все силы в сражении с Юй Аем на горе Сюаньду, и все же он не стал спасаться бегством.

Дойдя до крайнего истощения, Шэнь Цяо лишился чувств.

Увидев, что с ним, Янь Уши подошел ближе, наклонился и, схватив за подбородок, вскинул голову Шэнь Цяо. Пальцами он чувствовал, что несчастный холоден как лед. На лице – ни кровинки, губы белее снега – вот-вот испустит дух.

Справедливости ради, следует сказать, что нездоровая бледность Шэнь Цяо не покидала его с тех самых пор, как он рухнул с пика Полушага, и всюду он бродил живым мертвецом. Однако никогда прежде он не выглядел так худо. И все же в этой мрачной бледности, в плотно сомкнутых веках и длинных, что птичьи перья, ресницах крылась хрупкая, болезненно робкая красота. В руках Янь Уши был вовсе не зрелый мужчина, а, скорее, кроткий очаровательный юноша. И этот уязвимый образ уже сыграл с Му Типо дурную шутку: глупец не распознал в полевой травке цветок-людоед.

Впрочем, этот цветок отличался добрым сердцем и мягким нравом, оттого и попадал раз за разом в беду. Можно подумать, он сам навлекал на себя несчастья и горести, однако извечно оказывалось, что он готов встретить любые испытания грудью, как будто предвидел, к чему эти мягкость и доброта ведут. Только совершенный глупец или слепец не разглядел бы, что за отзывчивостью и мягкостью Шэнь Цяо таятся сила и мастерство.

Поглядев на Шэнь Цяо, Янь Уши вдруг наклонился к нему и принялся с нежностью шептать:

– До чего же жалкая у тебя судьба! Наставник умер, с поста настоятеля согнали, братья по учению, с которыми ты рос, без зазрения совести предали тебя, а то и отвернулись, презирая твой образ мыслей и желаемый путь совершенствования. Теперь ты один, покалечен, изгнан с горы Сюаньду. Ничего-то у тебя не осталось… К чему влачить столь жалкое существование? Присоединяйся к Чистой Луне, освой «Основной Канон Феникса и Цилиня», а после я передам тебе те цзюани «Сочинения о Киноварном Ян», с которыми ознакомился сам. Тогда твои навыки не просто вернутся – ты перейдешь на совершенно новую ступень, и твое владение мечом станет несравненным. Нужно лишь время! Сам ты потратишь никак не меньше трех-пяти лет, дабы вернуть себе лишь тень былого величия, но я обещаю тебе гораздо меньший срок. И когда ты окрепнешь, наберешься сил, уже будет не столь важно, чего ты желаешь: отомстить ли Юй Аю, убить ли его, вернуть ли себе пост настоятеля горы Сюаньду – ты всего добьешься с легкостью. Ну? Что скажешь?

Янь Уши был не из тех, кто бросает слова на ветер. Он решил воспользоваться тем, что Шэнь Цяо лишился чувств, а значит, его сознание не может дать достойный отпор. Лучшего времени, чтобы вторгнуться в чужой разум и навязать свою волю, и не придумаешь. Кроме того, Янь Уши использовал особое умение, названное «Демоническая песнь», которое позволяло любым словам западать в душу. Искушающие речи лились прямо в уши Шэнь Цяо, заполняли пустоту в его груди, трогали до самых глубин, и от каждого слова, усиленного ци, сотрясалось его сердце Дао.

Однако эти речи не успокоили его. Напротив, Шэнь Цяо нахмурился, лицо его исказила гримаса страдания. Тело задрожало, пытаясь сопротивляться, но Янь Уши не умолкал. Он с завидным упорством нашептывал ему:

– Юй Ай сговорился с Кунье погубить тебя, помог сбросить с горы, лишил тебя всех боевых умений. Ты должен ненавидеть его, должен желать его убить! Ты всё потерял: свое положение, навыки – всё! И даже такие глупцы и кривляки, как Чэнь Гун и Му Типо, издеваются и смеются над тобой, смеют напускать на себя важный вид! Неужели в твоем сердце нет ни капли ненависти? Разве ты не жаждешь расправы над ними? А ведь я могу помочь тебе…

Случайный прохожий, взглянув на них в тот момент, непременно счел бы, что эти двое ведут задушевную беседу, а то и вовсе подумал бы, что их связывают весьма особые отношения, но на самом деле ни о чем подобном речь не шла.

Пальцы Янь Уши все крепче и крепче стискивали подбородок Шэнь Цяо, безжалостно, до красных следов на белоснежной коже. Назавтра следы от этой хватки превратятся в черные синяки. Но вовсе не это мучило Шэнь Цяо, а «Демоническая песнь», что лилась ему медом в уши, и от нее нельзя было ни спрятаться, ни отгородиться.

Он не мог прийти в себя, но даже так крепко-накрепко стиснул зубы, стараясь всеми силами удержать язык, чтобы как-нибудь не проговориться, не согласиться на посулы Янь Уши. Даже будучи бессильным и беспомощным, одурманенным сладкими речами, Шэнь Цяо не позволял себе перейти черту. Если он хоть немного сдаст и поведется на эти уговоры, то раз и навсегда утратит свою суть.

– Что же ты не соглашаешься? От тебя ведь нужно лишь одно слово! Прошепчи «да», и я все для тебя сделаю! – нетерпеливо повторил Янь Уши, стараясь в своих речах надавить побольнее.

Шэнь Цяо, не имея возможности возразить ему вслух, про себя подумал: «Таким я быть не желаю! И если вздумаю что-либо сделать, то совершу это сам и когда мне будет угодно!»

Янь Уши уловил его возражения и принялся допытываться дальше:

– А каким ты желаешь быть? Что дурного в радости от возмездия? Убей их всех, ведь ты им ничем не обязан. Они первыми предали тебя!

Не приходя в себя, Шэнь Цяо упрямо помотал головой, отчего из уголка его рта побежала струйка крови. Лицо его скривилось, как от мучительной боли. Любой бы на его месте давно бы уже сдался, уступив искусству «Демонической песни», лишь бы избавиться от этой нескончаемой пытки, но Шэнь Цяо твердо решил терпеть и сносить все до самого конца. Янь Уши не мог из него ни слова вытянуть.