Сам Юй Шэнъянь был учеником школы неправедного пути, а потому, несмотря на молодость, не отличался мягкосердечием. Иначе говоря, даже окажись у него при себе Великая пилюля бессмертия, он бы ни за что не стал давать ее первому встречному. Вот только…

– Учитель, а ведь сегодня день поединка Шэнь Цяо и Кунье. Этот человек упал с пика Сожаления, стало быть…

Янь Уши подошел поближе, однако даже не взглянул на раненого. Вместо этого он просто подобрал чужой меч. Его клинок оказался цел – без единой царапинки или щербинки, – а также чрезвычайно холоден, словно ледяные осенние воды. В отполированном лезвии, как в зеркале, отражался туман над рекой, и оттого казалось, что по самому клинку расходится мелкая рябь. У рукояти некий мастер разместил имя меча, выполненное в стиле чжуань, выгравированное в виде четырех маленьких иероглифов.

Юй Шэнъянь подошел к учителю, чтобы посмотреть, что у него в руках, и тут же ахнул:

– Да это же Шаньхэ Тунбэй – Скорбь гор и рек! Тот самый меч из Пурпурного дворца, личный клинок настоятеля-чжанцзяо! Неужели это и в самом деле Шэнь Цяо?

Но чтобы прославленный Шэнь Цяо получил столь тяжкие раны… уму непостижимо!

– Ци Фэнгэ был лучшим мастером Поднебесной, а Шэнь Цяо – его личным учеником. Впоследствии он возглавил школу Сюаньду… Как он мог потерпеть поражение?! – недоумевал Юй Шэнъянь.

Опустившись на корточки рядом с Шэнь Цяо, он крепко задумался – между его бровями пролегла глубокая морщинка.

– Неужели Кунье уже смог превзойти учителя, самого Хулугу? – высказал свою догадку он.

Если бы с горы рухнул любой другой даос, Янь Уши даже не взглянул бы на него, но перед ним был сам настоятель-чжанцзяо горы Сюаньду… Решив что-то для себя, Янь Уши небрежно бросил чужой меч своему ученику. Бегло поглядев на израненного до неузнаваемости Шэнь Цяо, учитель многозначительно ухмыльнулся, прежде чем сказать:

– Дай ему Великую пилюлю бессмертия.

Разумеется, повелев помочь, Янь Уши задумал переложить и все другие тяготы на плечи ученика. Сам он никогда бы не снизошел до того, чтобы нести на спине тяжело раненного, пусть даже тот одной ногой в могиле или является самим настоятелем горы Сюаньду. Для грязной и тяжелой работы у Янь Уши был Юй Шэнъянь.

Оба направились в одну из усадеб школы Чистой Луны, которая располагалась в уезде Фунин, неподалеку от пика Полушага. И хотя цель была близка, а цингун Юй Шэнъяня отличался совершенством, дорога до усадьбы заняла у юноши целый большой час. Дело в том, что при падении Шэнь Цяо переломал себе почти все кости, поэтому нести его приходилось особенно осторожно, дабы ненароком не повредить еще чегонибудь, а это требовало не столько силы, сколько известной ловкости.

Разумеется, Янь Уши не стал сопровождать ученика, а ушел далеко вперед, и, когда Юй Шэнъянь справился со своим поручением и явился доложить об этом, учитель уже давно отдыхал, попивая чай. Закончив говорить, Юй Шэнъянь полюбопытствовал:

– Учитель, неужели вы задумали спасти Шэнь Цяо?

– Считаешь, не стоит? – задал встречный вопрос Янь Уши.

– Его кости раздроблены, а меридианы разорваны. Конечно, в нем еще теплится жизнь, и внутреннее дыхание исправно, но, боюсь, в этом нет никакого проку. Пускай он выживет, но прежние навыки едва ли восстановит. К тому же при падении он разбил затылок: не исключено, что Шэнь Цяо очнется слабоумным.

На это Янь Уши лишь чуть приподнял уголки губ, и в этой ухмылке не было ничего приятного. Немного помолчав, он заметил:

– Интересно, что станется с ним? Что он почувствует, когда проснется? Был лучшим учеником Ци Фэнгэ, настоятелем-чжанцзяо горы Сюаньду, можно сказать, образцом для всякого, следующего праведному пути; купался в лучах славы… а тут вдруг потерпел позорное поражение и в одночасье был сброшен с недосягаемых высот. Вдобавок с большой вероятностью стал калекой. Пускай даже вернется на гору Сюаньду, настоятелем ему уже не быть.

Юй Шэнъянь вздохнул:

– И возразить нечего… Даже простой смертный такое падение не перенесет легко, что уж говорить о баловне Небес, этом Шэнь Цяо! Так высоко взлететь и так низко пасть… Немыслимо и жестоко! С другой стороны… – задумался Юй Шэнъянь. – Если этот Шэнь Цяо смог стать личным учеником Ци Фэнгэ и возглавить гору Сюаньду, к тому же вошел в список десяти лучших мастеров Поднебесной, стоит признать, что он обладал выдающимися талантами… не так ли? Но как же тогда Кунье одолел его? Как сумел нанести сокрушительное поражение? Неужели Кунье превзошел великого Хулугу?

Янь Уши рассмеялся.

– Вот и спросишь, когда очнется. Если, конечно, он не повредился рассудком.

Выслушав замечание учителя, Юй Шэнъянь про себя отметил, что, с тех пор как они подобрали Шэнь Цяо, Янь Уши пребывает в прекрасном расположении духа и ухмыляется гораздо чаще прежнего. Притом ученик не обманывался: такая перемена вовсе не свидетельствует о том, что Янь Уши проникся сочувствием к несчастной судьбе Шэнь Цяо. Кроме того, наставник столкнулся с этим человеком впервые и толком не разглядел его лица. Ведомый этими соображениями, Юй Шэнъянь, не скрывая интереса, стал расспрашивать Янь Уши:

– Учитель, вы спасли Шэнь Цяо, чтобы оставить школу Сюаньду в долгу перед нами?

Янь Уши не согласился с ним, но с охотой пустился в объяснения:

– Если бы он потерпел поражение и умер, его мучения закончились бы разом. Но теперь, очнувшись, он поймет, что утратил все: его тело покалечено, меридианы разорваны, навыки полностью утрачены. Верно сказано: высоко взлетел, да низко упал. Что теперь будет на его душе? Он непременно придет в смятение, ведь тяжко при его положении мириться с позором. И тогда пробьет мой час: я стану его учителем. Следом вся Поднебесная увидит, как знаменитый праведник горы Сюаньду, великодушный и мягкосердечный человек, становится неразборчив в средствах, как он предает прошлые заветы ради неправедного учения. Ну, каково? Разве не занятно?

Юй Шэнъянь внимал задумке своего учителя разинув рот.

– А если он все же повредился рассудком?

– Ну что ж… – не меняя беззаботного тона, откликнулся Янь Уши. – Тогда просто закопай его где-нибудь живьем.

Но даже это распоряжение не успокоило Юй Шэнъяня – он все еще недоумевал, зачем учителю понадобился праведник.

– Учитель, этот Шэнь Цяо влиятельный человек… Почему бы нам не оказать школе Сюаньду некоторую услугу в расчете на вознаграждение? Они весьма радеют за свое доброе имя, а потому вряд ли бросят главу на произвол судьбы…

Янь Уши снисходительно улыбнулся. Будь с ними Бянь Яньмэй, старший соученик Юй Шэнъяня, этот юноша не позволил бы себе наивных вопросов. Решив, что Юй Шэнъянь слишком молод и неопытен, Янь Уши (по случаю превосходного расположения духа) не стал скупиться на объяснения и снизошел до него:

– Тебе ведь прекрасно известно, что Шэнь Цяо входит в десятку лучших мастеров Поднебесной. Пускай он вел уединенный образ жизни и лишь считаным единицам удалось сойтись с ним в бою, а все же именно он унаследовал рясу и патру Ци Фэнгэ. Как же он мог оказаться настолько плох? А ведь Кунье – не Хулугу, что достиг предела умений прежденебесного мастера. Даже если Шэнь Цяо и вправду оказался слабее Кунье, его умений должно было хватить, чтобы избежать столь тяжких увечий. Так как же он пал?

Поскольку Юй Шэнъянь был все-таки сообразительным учеником, он тут же подхватил:

– Значит, случилось нечто непредвиденное. И это как-то связано с внутренними делами Сюаньду. Выходит, если передадим его праведникам, они тому воспротивятся и не примут Шэнь Цяо назад. Иными словами, выгоды мы не найдем, а только испачкаемся в грязи.

Янь Уши бросил на ученика одобрительный взгляд: а юноша не безнадежен… Следом он веско пояснил:

– Пока я здесь, Чистой Луне нет никакой нужды на кого-либо оглядываться и оказывать услугу с расчетом на выгоду.

Учитель не кривил душой: все верно, Шэнь Цяо некогда был очень влиятельным человеком, но Янь Уши он казался не более чем новой забавой, живой игрушкой. Возможно, определять так другого человека – чрезмерно самонадеянно, однако Янь Уши хватало опыта, чтобы рассуждать именно так.