Несомненно, десять лет назад он потерпел поражение в бою с Цуй Юваном, патриархом неправедной школы, и получил тяжкие раны, но и сам Цуй Юван не ушел невредимым. А ведь в те времена мастерство Цуй Ювана считалось величайшим, и в своих навыках он едва ли уступал Ци Фэнгэ, которому не могли сыскать противника во всей Поднебесной.

Но за эти десять лет скончались и Цуй Юван, и Ци Фэнгэ, а сам Янь Уши совершил прорыв на девятую ступень «Основного Канона Феникса и Цилиня» и продолжал совершенствоваться. Разумеется, ему еще предстояло испытать, насколько он продвинулся в своих умениях, и все же он по праву считал, что его навыки никак не хуже, чем были десять лет назад.

О том, что Янь Уши вышел из затвора, пока что знали считаные единицы, а иначе его появление наделало бы много шуму в вольнице-цзянху. Впрочем, кто знает… Может, уже пора пересмотреть список десяти величайших мастеров Поднебесной?

Юй Шэнъянь вполне уловил замыслы своего учителя, поэтому, разгорячившись, решился пожаловаться:

– Пока вы были в затворе, школа Обоюдной Радости чуть ли не каждый день докучала нам! Воспротивившись этому, ваш ученик вызвал на поединок Сан Цзинсина, однако получил тяжкую рану и был вынужден бежать. Многие годы я скитался по вольнице-цзянху… Как же хорошо, что почтеннейший вернулся!..

Стоит добавить, что «неправедное учение», как нередко говорят люди несведущие, – всего лишь общее название для пути совершенствования, который избрали для себя три разные секты. Действительно, изначально к неправедному пути в Поднебесной относили лишь школу Солнца и Луны с острова Фэнлинь, иначе называемого островом Феникса и Цилиня. Однако после эта прославленная секта распалась на три ветви: школу Чистой Луны, школу Обоюдной Радости и школу Зеркала Дхармы. Несмотря на то что все три вышли из одного истока, дружили они только на людях, а на деле вели между собой непримиримую борьбу и прибегали к любым средствам, дабы одержать верх над соперниками.

Десять лет назад Янь Уши удалился в затвор, и Чистая Луна уподобилась стае драконов без вожака, чем и воспользовалась школа Обоюдной Радости. Беду усугубляло и то, что в Чистой Луне числилось не так уж много адептов, да и те разошлись по всей Поднебесной, поэтому следить за порядком им было затруднительно. В те смутные времена Бянь Яньмэй, старший из учеников, оставленный управлять Чистой Луной, вел ее дела тайно и без объявления войны сумел доставить школе Обоюдной Радости немало забот и хлопот, в результате чего соперники не добились больших успехов. Так Чистая Луна сумела сохранить равновесие между неправедными школами.

Впрочем, успехи Чистой Луны на судьбе Юй Шэнъяня почти не сказались, поскольку он приступил к учению последним, стало быть, оказался младше всех и оттого успел натерпеться.

Но теперь, когда Янь Уши вышел из затвора и вернулся к своим ученикам, школа Чистой Луны ликовала: они чувствовали себя сиротами, вновь обретшими мать. И Юй Шэнъянь тоже присоединился к всеобщим восторгам.

Янь Уши между тем продолжал:

– Раны Шэнь Цяо таковы, что обычным слугам его не доверишь, поэтому задержись в усадьбе и позаботься о нем лично, пока не придет в себя.

Затем вернись к пику Полушага и приступай к пятой ступени «Основного Канона Феникса и Цилина» – ее обязательно нужно освоить.

– Слушаюсь! – со всем почтением ответил Юй Шэнъянь.

Шэнь Цяо и впрямь получил тяжкие раны, однако его истинные черты ничуть не пострадали. Когда слуги смыли кровь, на лице остались лишь царапины – быть может, он рассек кожу о ветви, когда падал с вершины. Эти незначительные недостатки вместе с забинтованным затылком нисколько не портили его природную красоту, полную прохладной сдержанности. Изгибом переносицы и плотно сжатыми губами Шэнь Цяо напоминал самого что ни на есть благородного даоса, кто давно отрекся от всего мирского. По крайней мере, именно такое лицо представит простолюдин, воображая, как должен выглядеть адепт горы Сюаньду. И несложно было домыслить, как эта ледяная красота расцветет, когда Шэнь Цяо распахнет глаза.

Разумеется, Юй Шэнъянь успел постранствовать по свету и повидать немало красавцев и красавиц, да и сам уродством не отличался (иначе его бы не взял в ученики сам Янь Уши), но черты Шэнь Цяо поразили даже его и заставили глубоко задуматься. Да так, что Юй Шэнъянь далеко не сразу принялся наносить лечебную мазь на царапины этого чудесного лица, а взявшись за дело, он испытал непрошеное сочувствие к раненому.

Ему уже было ясно: сломанные кости срастутся, разорванные меридианы восстановятся, но поражение всех пяти плотных и шести полых органов трудно вылечить. К тому же Шэнь Цяо сильно сдал в своем совершенствовании, и может так статься, что после он будет слабее простых смертных. Подумать только! Годы усилий, неустанных упражнений – и все пошло прахом, притом в одночасье! Юй Шэнъянь на мгновение представил себя на месте Шэнь Цяо и ужаснулся этой мысли. А каково будет самому Шэнь Цяо?

Какая утрата… Взглянув на побелевшее до серости лицо раненого, Юй Шэнъянь сокрушенно покачал головой.

Что до Янь Уши, то он, следуя мимолетной прихоти, лишь распорядился спасти жизнь праведнику, но после того, как Шэнь Цяо перенесли в усадьбу, учитель больше ни разу не спрашивал о нем, и все заботы о раненом пали на плечи Юй Шэнъяня.

Стоит сказать, что в те времена уезд Фунин был совсем мал, и обычно прославленные воины туда не заглядывали. Однако поединок на пике Полушага наделал много шуму, и с тех пор мастера вольницы-цзянху, возвращаясь из своих путешествий, частенько предпочитали останавливаться на ночлег в местных придорожных гостиницах. Юй Шэнъянь весьма редко выбирался из усадьбы, но все равно успел наслушаться их рассказов.

Так он узнал, что поединок между Шэнь Цяо и Кунье был поистине блестящим, однако многие сетовали, что Шэнь Цяо все-таки не Ци Фэнгэ и его умения далеки от искусства учителя. В то же время отмечали, что Кунье, пускай и уступает своему наставнику Хулугу, несомненно обладает исключительными природными талантами, а потому неудивительно, что такой почтенный даос, как Шэнь Цяо, не устоял перед натиском тюрка и свалился с пика, да так, что даже костей до сих пор не нашли.

Также на постоялых дворах поговаривали, что многие мастера воспылали праведным гневом, когда Кунье нагло бросил вызов Шэнь Цяо, и ждали, что тот сумеет сбить с дерзкого тюрка спесь. Но после, когда настоятель горы Сюаньду потерпел сокрушительное поражение, каждый, кто ратовал за него, поспешил умолкнуть и затаиться. Теперь оспаривать таланты Кунье никто и не думал.

Победа Кунье принесла ему громкую славу, которая, как говорят, «разнеслась на сорочьих крыльях» по всей Поднебесной. Теперь тюрок во всеуслышание входил в десятку лучших мастеров, поскольку по праву занял место Шэнь Цяо. Некоторые шептались, что он снова прибыл на Центральные равнины, дабы на этот раз вызвать на поединок всех лучших мастеров Поднебесной по очереди. Считалось, что теперь он покусился на славу Сюэтина, чжоуского наставника.

Надо отметить, что в ту эпоху Поднебесная вот уже двести лет как пребывала в раздробленности. После Восстания пяти варваров жители империи Цзинь переселились на юг, где впоследствии возникла династия Чэнь. На севере господствовали две империи – Чжоу и Ци, которые граничили с землями тюркских племен и государством Тогон. Каждая школа и каждый владетельный род Поднебесной сражались за своего господина, и три учения – конфуцианство, буддизм и даосизм – стояли особняком, не смешиваясь, как не смешиваются воды рек Цзиншуй и Вэйхэ.

Что до горы Сюаньду, то при Ци Фэнгэ эта школа по праву возглавляла все прочие даосские секты, однако притом упорно держалась в стороне и не желала вступать в борьбу за власть. Но теперь, когда Шэнь Цяо проиграл Кунье и было неясно, жив он или мертв, возник закономерный вопрос: кто же станет преемником? И будет ли новый настоятель продолжать политику предшественников?

Сам Шэнь Цяо, главное действующее лицо в этом водовороте событий, целых полмесяца, не приходя в себя, совершенно неподвижно пролежал на бамбуковой кушетке. Разумеется, он ничего не видел и не слышал, а потому не ведал, какие перемены происходят во внешнем мире, и не мог испытывать ни горя, ни радости. Его навещали сугубо Юй Шэнъянь да слуги усадьбы, которые приходили ежедневно накладывать лечебные мази и менять повязки.