– Они скрылись, – вскинув брови, заметил Хо Синцзин. – Неужели шимэй не хочет их догнать?

Бай Жун захихикала.

– Я сочла, что шисюн для меня важнее.

В их нежных речах так и чувствовался мед любви, но оба нисколько не обманывались: они терпеть не могли друг друга.

Чэнь Гун и сам не понял, как Шэнь Цяо поднял его на ноги и потащил за собой. Они бросились вперед, не разбирая дороги, лишь бы оторваться от возможных преследователей. Беда лишь в том, что Шэнь Цяо отчаянно спотыкался и натыкался то на углы, то на препятствия, хотя по-прежнему нащупывал путь бамбуковой тростью. Глядя на него, Чэнь Гун догадался, что тот опять ничего не видит. Но сменить братцасюнчжана юноше не хватало сил. Изможденный, он и сам едва поспевал за ним и мог разве что на бегу подсказывать, где нужно повернуть.

Прошло чуть более половины большого часа, когда Чэнь Гун совсем запыхался и взмолился:

– По… погоди! Да не беги ты! Не могу… больше!

Шэнь Цяо, пожалев юношу, замедлил шаг, но лицо его оставалось серьезным. Он вел Чэн Гуна в ближайшую гостиницу. Тот, догадавшись, куда они следуют, в удивлении спросил:

– Мы разве остаемся? Может, ну его, уйдем отсюда поскорей, пока та ведьма нас не сцапала?

– Они, несомненно, решат, что мы сейчас же покинем город, – объяснил свою затею Шэнь Цяо. – Стало быть, за городские стены лучше не выходить. К тому же здесь живет великое множество людей, и в толпе отыскать нас непросто. Сперва переночуем в гостинице, а утром решим, что делать дальше. Может, при случае выберемся из города. О Бай Жун не беспокойся: из-за того мужчины ей сейчас не до нас.

В гостинице они взяли отдельную комнату и отправились спать.

Поглядев на братца-сюнчжана, Чэнь Гун вдруг обнаружил, что на нем лица нет и он окончательно выбился из сил, даром что недавно неутомимо мчался вперед. Чэнь Гуну вовремя вспомнилось, что его спутник гораздо слабее него, да и со здоровьем у Шэнь Цяо не ладится: пройдет всего ничего, а уже тяжко дышит. Пожалев больного, юноша предложил:

– Давай-ка я себе на полу постелю, а ты кровать забирай.

Шэнь Цяо не стал из вежливости отнекиваться, ведь чувствовал, что едва стоит на ногах и постель ему просто необходима. Прошлой ночью Янь Уши влил в него свою ци и заставил прозреть, отчего глаза Шэнь Цяо слишком утомились, а тело быстро истратило силы. Пока они с Чэнь Гуном уносили ноги, Шэнь Цяо не позволял себе дать слабину, но теперь, когда они худо-бедно скрылись, он почувствовал изнеможение и едва ли не рухнул там же, где стоял.

Между тем Чэнь Гун, вспомнив недавнюю встречу, решил полюбопытствовать:

– Разве эти двое не шисюн и шимэй? Считай, родные люди, нет? Так почему цапаются, будто заклятые враги? А парень тот и вовсе какой-то странный… На лицо юнец, а голос как у старика!

– Просто он из тех, кто умеет «Украсть небо и подменить солнце», – коротко ответил Шэнь Цяо, потирая виски.

– «Украсть небо и подменить солнце»? – не понял Чэнь Гун, а про себя подумал, что это умение, должно быть, исключительно могущественное, раз его описали в таких словах.

– Так называют искусство смены лиц. Они срезают лицо с другого человека и посредством неких тайных умений сливают чужую кожу с собственной. Так они навечно остаются молодыми и красивыми. И девица, и тот юноша далеко не так просты. Если бы не ссора между ними, мы бы не сумели сбежать.

От этих объяснений у Чэнь Гуна волосы встали дыбом.

– Да как можно такое выделывать?! Кто пойдет на эдакое злодеяние?! – вскричал он.

Шэнь Цяо ничего не ответил ему. Истратив последние силы, он, не раздеваясь, упал на постель и свернулся калачиком. Лицо бледно, брови нахмурены – по его болезненному виду легко было решить, что Шэнь Цяо доживает свои последние деньки. Однако Чэнь Гун не испугался. Он уже некоторое время путешествовал с этим «горшком с лекарствами» и успел привыкнуть к его изможденному лицу. А в первые дни странствия ему час от часу казалось, что его знакомец вот-вот свалится прямо посреди дороги.

Вдруг Чэнь Гун кое-что припомнил и решил спросить у своего братцасюнчжана:

– Ты же говорил, что ничего не помнишь? Так откуда тебе знать, что тот мерзавец лица меняет?

– Порой мне кое-что вспоминается, – тихо откликнулся Шэнь Цяо.

У Чэнь Гуна дернулся уголок губ. Он надеялся, что Шэнь Цяо скажет еще что-нибудь, но тот явно был не в духе. Повернувшись спиной к Чэнь Гуну, он велел:

– Ложись спать, завтра встаем рано.

Любопытствовать еще было без толку, и Чэнь Гуну пришлось тоже ложиться в надежде уснуть.

Сон нашел скоро, но юноша спал плохо: всю ночь его тревожил кошмар. Ему снилось, будто бы у него украли лицо, содрали и заменили рожей какого-то старика. Чэнь Гун поглядел в зеркало и не узнал себя. Его охватил невыразимый ужас, и он тотчас проснулся.

Оглядевшись, он обнаружил, что Шэнь Цяо куда-то пропал.

У Чэнь Гуна аж сердце замерло, и в голове все спуталось. До смерти перепугавшись, юноша вскочил с матраса и бросился к кровати. Потрогав постель, он обнаружил, что та давно остыла. И только он стал раздумывать, а не пойти ли на поиски Шэнь Цяо, как тот вошел в комнату. Вздохнув с облегчением, Чэнь Гун спросил:

– Ты где бродил?

За время путешествия юноша, сам того не замечая, уже порядком привык к Шэнь Цяо. В чужих глазах этот человек, может, и выглядел немощным слепцом, которому не прожить без поводыря, то есть Чэнь Гуна, но на деле это Чэнь Гун обычно слушался Шэнь Цяо и шел за ним как за поводырем, благодаря чему оба сумели избежать многих опасностей и кривых дорожек.

Прикрыв за собой дверь, Шэнь Цяо прошептал:

– Нам нужно сейчас же расстаться.

От этих слов Чэнь Гун совсем растерялся. Однако, сообразив, что это для него значит, он тут же вскинулся:

– Почему это?!

Шэнь Цяо стал терпеливо объяснять:

– Когда Бай Жун разберется со своим шисюном, она тут же вернется к нашим поискам. Союз Вездесущих, как ты помнишь, тоже зазывал нас к себе, и мне удалось отказать, но они могли уже передумать. И тогда тоже отправятся за нами в погоню.

Досказав, он ненадолго умолк и продолжил со вздохом:

– Не стоит забывать и про Мужун Циня, придворного мастера боевых искусств. Если он задействует городскую стражу и войска, найти нас будет не сложнее, чем пылинку сдуть. Пусть один из нас слеп, а другой неграмотен, но соблазн заполучить хоть крупицу «Сочинения о Киноварном Ян» слишком велик. Очень многие посвятили свою жизнь поиску трактата, но так ничего и не добились, а мы, случайные свидетели, прослушали целую цзюань. Вдобавок из всех, кто присутствовал в ту ночь, мы самые слабые и беззащитные. Даже захудалый мастер боевых искусств без труда лишит нас жизни.

– И… как теперь? Как нам быть? Мы ж случайно его услыхали! Да и кому эта заумь сдалась? Язык сломаешь читать, а уж тем более слушать! – Человек виновен уж тем, что при нем драгоценный нефрит. Само то, что мы оказались там прошлой ночью, произвело впечатление на людей. Нет, нам лучше разделиться. Пусть каждый пойдет своей дорогой.

Его замысел оставил Чэнь Гуна без слов: поначалу он опешил, но, поразмыслив немного, сообразил, что другого выхода у них нет. Надо разделиться, чтобы спасся хотя бы один. Если они не сумеют скрыться и попадут в руки к врагам, то даже вдвоем не смогут дать достойный отпор. Любой сколько-нибудь серьезный противник расправится с ними одним махом.

От этих размышлений Чэнь Гун как никогда остро ощутил собственное бессилие. Его взяло отчаяние; он возненавидел собственную бездарность и беспомощность, но ничего поделать с ними не мог.

– Ну… как скажешь… – неохотно проронил Чэнь Гун. Вскинув голову, он с сомнением уточнил:

– А ты-то сам как? Один сдюжишь?

Шэнь Цяо ласково ему улыбнулся:

– Разумеется. Ведь и раньше, как помнишь, справлялся. Еще в те времена, когда только пришел в округ Фунин.

«Тоже верно», – мысленно согласился Чэнь Гун, но все равно на сердце у него было тяжело.