— Да я уже… в целом, неплохо зарабатываю, — пробормотала Майя.

— Ты куда-то устроилась работать в Волгограде? — не понял Алисин отец.

— Нет, я… ну… подписчики, они скидывают за стримы деньги, когда им нравится.

— Ну что те копейки…

— Они… много скидывают, — она сделала паузу, но потом добавила: — папа. Сейчас… под сто тысяч выходит за одну трансляцию.

Отец Алисы вытаращил глаза, не донеся до рта ложку с наркотой. Он так и сидел перед ней, не закрывая срамного отверстия. Почти минуту.

— Ты… почему не ешь торт, дочка? — каким-то другим голосом уточнил Алисин отец, и Майя съёжилась. Опустила взгляд в свою форму «тарелку». От неё поднимался непристойный и опасный запах, с которым сложно было бороться.

От одного раза ничего не будет…

Но тут, в Срамном измерении? Так ли это?..

Если сейчас она откроет этот ящик Пандоры… Не получится ли, что Майя начнёт скупать наркотики в таких же безумных количествах, как этот «Бисквитный торт», устраивать трансляции с ними, не станет ли она зависимой за оставшееся время настолько, что уже не сможет бросить пагубную страсть в реальности?

Майя сглотнула. Срамной аромат вызывал обильное слюноотделение. Дома Майя старалась выбирать наркотики, обладающие минимальным запахом. Ведь это — один из рычагов воздействия на рецепторы. То, что помогает сорвать «стоп-кран».

Отец Алисы смотрел пытливо, словно бы поставил себе задачу подсадить на наркоту как можно больше других людей, поделиться собственной проблемой.

Он был так кричаще-сладострастен…

В какой момент этот мужчина перешёл черту? Ещё молодым, или, прости господи, вообще в детстве, что тут, на просторах Срамного измерения, где детей накачивают психотропами собственные родители, будет совсем неудивительно? Он уже прочно сидел на наркотиках, когда была зачата Алиса? Заложил ли он и в неё свою невоздержанность? Генетикой или пагубным влиянием…

Майя никогда не могла до конца понять умом, как люди становятся толстяками. Они ведь не могут не видеть визуальные результаты своей зависимости. Почему же не берут себя в руки, не ложатся на лечение, если не хватает собственной силы воли?

Или каждый раз кажется, что от ещё одного разочка ничего не изменится? От одного кусочка сильнее не поправишься. От одной конфетки не получишь зависимость…

Кремовая розочка нежно-розового цвета щерилась лепестками, словно лезвиями.

В Срамном измерении есть традиция, что угощение — признак гостеприимства. Не накрыть стол для визитёра — это дурной тон. Также отказ от употребления пищи хозяина — что-то вроде оскорбления, как и отказ от угощения. Всё это она выяснила вчера вечером, когда гуглила ту или иную странность, натыкаясь на поразившую сцену в кино.

Если Майя не употребит наркотик, отец Алисы обидится на неё?

А ведь её героиня жаловалась на очень плохие отношения с семьёй. И тут выходит, что Майина деятельность спровоцировала Алисиного отца пойти на примирение первым. Будет просто свинством…

— Тебе, может, вам с мамой, то есть… нужна финансовая помощь? — постаралась отвлечь гостя Майя. — Я с удовольствием…

— Что ты, дочь! — замахал руками отец Алисы. — Мы-то живём, слава богу. Сестре, разве что. У них вон малой скоро в сад идёт, расходы большие. Но на твоё усмотрение. Ешь торт, доча, очень свежий нашёл, вкусный!

Да дался ему этот торт! Уж, право, лучше бы спиртное для употребления через рот принёс, в самом-то деле!

Майя надавила приспособлением для пищепринятия на кусок, действительно очень мягкий и воздушный. Зачерпнула полосатый тестовый фрагмент.

Приподняла на отца Алисы взгляд.

И, быстро приоткрыв срамное отверстие, сунула туда наркотик.

У Майи потемнело в глазах.

Господи, как необыкновенно, невероятно необычно и вкусно это было! Сдобное тесто таяло на языке. Прилив глюкозы ударил в кровь. Она не сдержалась и захватила приспособлением ещё один кусочек, а потом третий, уже совсем неприлично большой.

— Кушай-кушай, я ещё отрежу. А остальное тебе на вечернее шоу останется. И я смогу всем говорить, что вот это кино — моя заслуга! — растянул в «улыбку» свои толстые губы сладострастный Алисин отец.

Майя никогда не покупала пирожных «Толстячке», только конфеты. Она понимала, что такие изделия нужно употреблять разом, иначе они испортятся, потому и не рисковала. Взять же и выбросить бо́льшую часть было и накладно, и… мало ли, вдруг рука не поднимется… Похоже, была она абсолютно и совершенно права.

Фрагменты торта пустили по коже дрожь. Употребить всё изделие уже казалось не запредельным, а более чем возможным, хуже того: желанным. Рука раз за разом поднимала и опускала приспособление для пищепринятия, Майя так увлеклась, что уже даже не следила за тем, чтобы близкий родственник Алисы не видел её разверзающегося постоянно нутра…

— А что такое ты дома оставила, доча? — говорил тем временем Алисин отец. — Тазики какие-то на кухне. Сначала думали с мамкой, что залили сверху, но потолок чистый. Так ничего и не поняли. Мать очень переполошилась после твоего сообщения. Стала за голову хвататься. Потом дозвониться никто не мог — абонент не абонент. Уже и не знали, что думать, где искать… Если бы не ролики эти, вообще бы потеряли дитя. Мы очень не хотим оборвать с тобой связь, мы любим тебя, Алиска, очень любим, что бы ты там себе ни думала. Мы же только ради тебя одной и печёмся про твоё доброе имя… Ну да ладно, забылось уж вроде. Лихо ты, конечно, придумала. А если люди узнают, что ты ещё и живёшь теперь своим артистизмом. Скоро тебя не костерить, тебе завидовать все будут. Надо же: моя дочь — актриса, самая настоящая. Успешная, да ещё какая! Вот это мать порадуется на старости лет! А ты думаешь в Ленинск возвращаться? Тебе же разницы большой нет, откуда свои кино показывать? Или есть? Тут, понятно, возможностей побольше, но всё ж далеко… Мы скучаем. Ты бы хоть приехала повидаться. Второй месяц дочку не видим… Может, сгоняешь со мной домой, хоть бы на денёк? Мамка уж тебе наготовит для кино вкусностей, уж расстарается…

Майя не слушала. Майя ела торт…

На то, чтобы навестить Алисиных родственников, Майя во многом согласилась как раз из-за угрозы стать наркоманкой. Поняла очень ясно что, останься наедине с собой, службами доставки и финансами, не сможет перебороть искушение. Испугалась. Испугалась по-настоящему.

Полная эмоций и впечатлений поездка могла отвлечь, переключить фокус внимания.

Хотя, конечно, это было очень рискованно. С другой стороны, там, дома, Алиса должна была постоянно контактировать с Майиными знакомыми. А поглядеть, как взаимодействуют в быту живущие вместе люди, придерживающиеся коллективного пищепринятия, — тоже было опытом интересным и полезным для будущего творчества. Ведь одно дело — кино, и совсем другое — чья-то настоящая семья.

Отец Алисы переночевал у неё и с огромным любопытством посмотрел подготовку к вечерней трансляции, хотя на ней самой вживую Майя присутствовать не разрешила. Была уверена, что начнёт стесняться и сорвёт представление. Он не спорил. После объявления о доходности странного хобби, он находился в шоке и вообще всё его отношение к дочери как-то переменилось.

Рано утром наступившего дня Майя и Алисин отец сели в автобус (хотя она предлагала вызвать такси) и поехали в Ленинск.

Реабилитированную из потаскух Алису Минину родня встречала с помпой. В её честь устроили настоящее застолье. И это было невероятнее всего, что Майя видела даже в публичных домах.

На входе в небольшую комнату, в которой собрались Алисина сестра с мужем, младенцем и старшим мальчиком лет трёх, его, мужа, мать и отец, Алисины родители, Алисина бабушка и ещё одна женщина, как потом оказалось, соседка, было… Майя уставилась на угощения во все глаза.

Огромные блюда, размером с небольшие тазики, заполонили весь безумный, колоссальный стол для коллективного пищепринятия: он занимал почти всю комнату — с трёх сторон до стены хватало места лишь на диван, стулья и табуреты, и ещё оставался метровый проход с четвёртой стороны.