Какое-то время назад в доме, где Майя снимала квартиру в реальности после переезда от матери, сотрудники полиции накрыли настоящее производство наркотиков. Выяснилось, что в приличную с виду квартиру доставлялся чистый рафинированный сахар в колоссальных количествах: его скупали в разных филиалах «Толстячка» разные люди, иногда даже везли из других городов. Все остальные ингредиенты для производимой палёнки кондитер покупал легально и открыто. Он расширил пищеблок, сделав перепланировку, оснастил системой вытяжек и защиты дополнительную комнату, собрав простенок из гипсокартона перед окном, там оставался только узкий проход, куда наркоторговец напихал растений в горшках. С улицы всё выглядело пристойно и подозрений ни у кого не вызывало.

Мужчина готовил невероятное количество выпечки и прочих наркотических изделий. Конечно, внешне их легко можно было отличить от сертифицированных товаров «Толстячка», но они и стоили в разы дешевле, а тем, кто подсел на сахар по-настоящему, уже не важна огранка. Только содержимое.

Наркотики стоят дорого. Истые сладострастники в России должны зарабатывать внушительные суммы на свою пагубную привычку. Именно потому подпольные кондитерские так процветают. Увы, там не особо заботятся о составе товара, мешают с сахаром самые низкосортные продукты, да и распространение товаров такого производства не контролирует закон, и они часто попадают в руки подростков.

Нечто сродни принесённому сладострастным гостем изделию в реальности могли сделать разве что на таком кустарном противозаконном производстве, ни один магазин не взялся бы пихать в продажу столь вопиюще гигантскую порцию наркоты, тем более это противоречит нормам фасовки психотропных сахаросодержащих изделий.

Но тут, в Срамном измерении, гость, очевидно, приобрёл этот кошмар в обычном магазине. Препарат был в заводской упаковке.

— Алис, ну что ты посерела, в самом-то деле? — нахмурился сладострастник. — Да, мы погорячились. Я погорячился. Ты тоже не во всём права. Но терять дочь мы с матерью не готовы. Держи, — и он сунул ей в руки это.

Майя сглотнула. Она была не в силах отвести взгляд от нагромождения крема. Его было просто нереально много. Имеющий разную фактуру, взбитый до такой густоты, что стало можно лепить формы, крем был частично окрашен и сложён в розочки с лепестками, белый же и рифлёный, похожий на узоры лепнины на старинных зданиях, равномерно покрывал всю поверхность наркотического изделия, даже боковины.

— Пошли на кухню, дочь, — добродушно заматерился Алисин отец.

А в пищеблоке велел решительно:

— Ставь чайник.

Майя вынуждена была повиноваться. Она не представляла, как избежать непотребства с близким родственником, и старалась утешить себя тем, что ей этот сладострастник всё же никто. Это — отец Алисы. А она — не Алиса. Алиса же не нашла бы в употребление на пару с отцом напитка для уединённого расслабления ничего зазорного.

Но… он хочет вынудить Майю засунуть в себя наркотики. Не маленькую позволительную конфетку. А это.

Себя он, судя по внешнему виду, упустил давно, перестал контролировать желания. Отец Алисы был полностью зависимым от сладкого. Об этом говорили и жировые складки, и форма выпирающего живота, и дыбящихся над ремнём брюк боков, и само то, что он решил купить и принести собственной дочери. Этот наркоман совершенно потерял связь с реальностью, он больше не видит происходящего со стороны, он…

— Ты хорошо устроилась. Я приятно удивлён.

Сладострастник загрохотал плотной прозрачно-пластиковой коробкой с надписью на небольшом бумажном ярлычке «Бисквитный торт», разорвал ленту и открыл изделие. В нос Майи сразу же ударил запах.

Она сглотнула.

Впервые Майя попробовала наркотики уже взрослой. И на самом деле продолжала относиться к ним с какой-то брезгливостью и стыдом, за что была благодарна — действительно благодарна! — своей маме. Ничего статусного и достойного в употребление психотропов Майя до сих пор не видела, хотя многие подсаживаются на них, едва получив паспорт и право покупать легализованное в стране препараты, а некоторые и вовсе за пару лет до того.

В тот первый раз они с компанией уехали на природу к озеру, без ночёвки, но на целый день. О том, чтобы каждый привёз по паре конфет, условились заранее.

— Просто немного хорошего настроения, Майя, что ты как маленькая! — увещевала подруга Маринка. — Не коробками же. Ничего не будет!

Ничего такого действительно не было. Майя сразу взяла наркотик в маленьких драже, кто-то — разделил свою крупную конфету на небольшие фрагменты в пищеблочке на последней заправке. Они с друзьями сидели у реки, болтали, и каждый знал, что у другого под буйосетой таит там, внутри, наполняя кровь, препарат.

Настроение сладости действительно подняли. Придали всей вылазке кокой-то волнующий и будоражащий окрас. Скорее всего, реальное фармакологическое действие смешалось с психосоматикой, ведь они употребили совсем немножко.

И с тех пор время от времени Майя брала кое-что для себя в «Толстячке». Она предпочитала товары длительного хранения, потому что боялась переборщить. Наркотики оставались для неё фобией.

И вместе с тем они очень помогали перед поступлением в университет, хотя использовать сладкий допинг для того, чтобы иметь возможность учиться на проститутку, было сверх меры нелогичным. Но Майя была молода и очень эмоционально вымотана. Она крайне переживала о результате.

Майя употребляла перед сном леденец накануне каждого экзамена и квадратик шоколада сразу перед ним. Она не гордилась этим, но это было правдой.

Потом Майя бросила на целых два месяца, эмоций и без того хватало с началом учёбы. Однако она снова начала брать небольшие дозы время от времени. Очень умеренные, далеко не регулярно. В конце концов, это считалось допустимым для взрослых и не порицалось. Конечно, если знать меру. Впрочем, меру нужно знать во всём.

Вот бывший одноклассник Май Денис, например, подсел на наркоту капитально. Как-то они встретились случайно и разговорились, и Денис сознался, что уже много лет не может уснуть без психотропов вовсе. Что уж: по нему было это очень хорошо заметно! Когда Майя видела Дэна последний раз, он ещё, конечно, не раздобрел до габаритов Алисиного батюшки, но тенденция намечалась скверная. Что с ним сейчас — Майя не знала. Она предпочитала не поддерживать отношений с кончеными людьми. Испытывала к ним что-то брезгливое и снисходительное и уже не воспринимала, как равных.

Майя смогла не получить зависимость потому, что всегда была умерена в расслаблении подобного рода и всегда помнила о последствиях. И вот теперь… Но от одного раза же ничего не будет. Так все говорят.

Денис тоже так думал…

Отец Алисы встал, бесстыже залез сам в выдвижной ящик в пищеблоке, взял нож и принялся нарезать «Бисквитный торт» огромными треугольными кусками, от центра к краям. Сердцевина крошилась, между мягкими коржами выступал крем, которым сдобрили наркотик даже изнутри.

Майя покорно налила в чашки кипяток и поставила на стол. Тут был общий стол для совместного пищепринятия, он входил в комплектацию съёмной квартиры, хотя и не использовался: с Жаном они вместе пищу не употребляли потому, что она это делала на стримах, когда же он съехал, Майя продолжила трансляции из спальни.

— Кушай, доча, — велел Алисин отец, пододвигая ей наполненную тортом форму «тарелку». — А сахар где? — удивился затем он, отхлебнув из чашки.

— Я не ем. Сахар, — пискнула Майя. Куда к этому ещё и сахар⁈

— Ну да, с таким новым ремеслом лишний сахар, наверное, и правда опасен, — нахмурился отец Алисы. — Доча, твоя сестра нашла… Твою… новую страницу, скажем так.

На секунду волна ужаса: о непотребнейшем из всех возможных заработков узнали семья и родители, пусть и не её, — затопила Майю. Потом она вспомнила, что не делает ничего кошмарного для этого мира.

Она же не делает?

— Сначала, честно скажу, мы расстроились ещё больше. Почти что лютовали. Ты будто не знала, как саму себя переплюнуть, и вот додумалась. А потом… — отец Алисы размазывал наркотический крем в виде розочки в неоднородную массу. Майя невольно таращилась туда, на форму «тарелку» перед ним. Не могла отвести взгляда. — Я такого не понимаю, — продолжал гость, — но очень многие наши знакомые сказали, что в тебе пропадает актриса. И то, что ты делаешь, — бесподобно. Я сам постарался… чуть иначе взглянуть на всё это твоё… творчество… И знаешь, Алиса, что-то в этом есть. Тётка вообще в восторге. Они там клуб поклонников почти что организовали. Похоже, ты сумела добиться уважения. Про тебя уже полгорода говорит, и в хорошем ключе. Когда Марина выяснила, где ты находишься, я понял, что должен обязательно приехать и сказать тебе об этом лично. Потому что то, другое, плохое, я сказал. Мы с матерью очень рады, что ты нашла себя, пускай и столь… нетривиально. Мы посоветовались и поняли, что готовы поддержать тебя на новом пути. Может быть… тебе стоит пойти учиться в театральный? И получится сделать талант профессией?