Вся гамма невероятных, кружащих голову ощущений взорвала восприятие. Фрагменты необычайной пищи таяли на языке, зубы превращали невообразимое лакомство в упоительную, ласкающую интимный орган, кашицу.

Вкусовые удовольствия стали для Майи наваждением.

В тот же вечер она решилась стащить что-нибудь из холодильного шкафа. Дома давно не висела на нём защита от детей, мать Майи была уверена, что в этом нет никакой надобности. И была бы права, если бы не Андрей и его совращение.

Вечером, употребляя напиток для уединённого расслабления из травяного состава, разрешённого после четырнадцати лет, Майя, зная наверняка, что как минимум пятнадцать минут никто не будет удивляться её пребыванию в пищеблоке, встала из-за стола, оставив своё питьё, и заглянула в холодильный шкаф.

В то время отец с матерью уже жили отдельно, и большим количеством пищи мать себя не баловала. Но Майя обнаружила варёную гречневую крупу (позже она отыскала в интернете способ готовить её без варки, просто заливая на ночь водой, и взялась тягать крупу целыми ложками в сыром и твёрдом виде из коробки в шкафу), отварное мясо курицы и ломтики запечённого кабачка. Но самое удивительное, что Майя открыла для себя и попробовала тогда — был сыр. Она осмелилась отрезать только очень тонкий ломтик этого потрясающего продукта и вынесла его из пищеблока во рту, но потом достала и взялась медленно и с наслаждением сосать перед сном.

Андрей выпустил джинна из бутылки.

До того, как они окончили школу, и Андрей уехал в столицу учиться на инженера, они приносили друг другу разные деликатесы из добытых так и эдак запретных взрослых продуктов. И впервые в отдел 18+, получив долгожданные удостоверения личности, тоже пошли вместе. К тому моменту они были уже искушёнными гурманами и знали, что хотят купить.

Андрею, который был даже младше Майи на несколько месяцев, не грозило преследование по закону, хотя его родители, если бы их откровенные игры с Майей стали достоянием общественности, могли получить существенный административный штраф. Но на такое в среде подростков на деле повсеместно закрывали глаза. Так что Майя не особо рисковала подставить отца с матерью.

И какое-то время вообще всерьёз на них злилась. Идя на поводу у дебильных законов, мать лишила её невероятных, непознанных и удивительных удовольствий!

Нет, Майя совсем не была пуританкой! Она искренне считала, что возрастной ценз половины продуктов питания нужно снижать на треть! И даже подписала на эту тему петицию на сайте администрации президента. Майя считала вполне допустимым и даже оправданным включение натуральных овощей и фруктов в рацион после десяти-двенадцати лет, и разрешение после тринадцати-четырнадцати подросткам варить себе мясо, рыбу и овощи! Майя верила, что мир готов к такому нравственному рывку. Хотя и понимала, что специи и любые химические усилители вкуса останутся де-юре для взрослых навсегда, а де-факто почти каждый лазит в холодильный шкаф родителей уже лет с четырнадцати-пятнадцати и начинает как минимум солить.

Да не все и вовсе ставят на домашний холодильный шкаф защиту! И, между прочим, пробуют из-за того подростки и по-настоящему взрослую пищу, напичканную концентратами и вредными добавками, и наивно оставленную родителями, или вовсе покупают палёнку, которую употребляют толпой где-то за гаражами!

Процент отравлений и желудочных инфекций у подростков всегда был и надолго ещё останется очень велик при таком категорическом подходе государства и общественной морали к пищепринятию несовершеннолетних.

Но одно дело — подростки и совсем другое — маленькие дети! Майя была уверена, что в возрасте, когда человек сам не в состоянии обработать для себя продукты, давать что-то, кроме стандартных наборов, разумеется, нельзя! И та дичь и грязь, которая творилась на каждом шагу в Срамном измерении, безусловно, недопустима!

Она вообще с трудом понимала, как здешнее общество дошло до такого. Ведь состав пищи даже здесь пишут практически на каждой упаковке! В какой момент и каким образом умственно полноценная мать делает вывод, что её малышу допустимо обвалять продукты питания в этой зверской мешанине химических соединений, которая тут зовётся кетчупом? Каким образом родители приходят к тому, чтобы вылить на раскалённую сковороду средство для смазки в таких количествах, что в стороны начинают лететь брызги, и уронить туда сырые ломтики овощей или мяса? Как может здоровый человек, наблюдая, как всё это впитывается в волокна пищи, после своими руками принести такое на стол и поставить перед ребёнком, чей организм ещё растёт и формируется?

Ведь тут матери едва ли не в каждой семье своими руками обрабатывают продукты для детей, порою, прямо на их глазах! Неужто они не читают составы на упаковках?

Как это вообще могло получиться⁈

Майя старалась не смотреть, как маленький мальчик употребляет картофель фри. Пища была настолько жирной, что на форме остались следы средства для смазки, а ещё крупинки соли! А ведь если начать солить продукты питания для малолетнего, у него обязательно разовьётся зависимость! Именно поэтому необходимую норму хлорида натрия кладут в детские стандартные наборы в капсулах, которые рассасываются только уже в желудке! А тут целую солонку прямо перед ребёнком на стол поставили… Малыш — уже солевой наркоман! А родителям — наплевать!

Забирая пустую тарелку, Майя крепко стиснула зубы. Химозная пирамидка из хлебных фрагментов, смешанного со специями и очень жирного мяса, сплюснутого в котлету, и безумного количества соусов под названием «Бургер» тоже была употреблена малышом. У ребёнка уже намечались первые признаки расстройства обмена веществ! В талии мальчик был полноват, над поясом его шортиков выпирал и свешивался складкой жировой животик! А ведь ему нет и семи лет!

Людям, совершающим такое над детьми, вообще не место на свободе!

Бедный, бедный малыш!

От невесёлых наблюдений и рассуждений отвлёк наконец-то появившийся Жан.

Первым делом он устроил небольшой скандал среди персонала. Оказалось, Майе весь день отдавали посетителей, которые заведомо навряд ли оставили бы «чаевые» вообще, и уж тем более — существенные. На её долю выпадали одинокие девушки, мамаши с детьми и семьи. Выяснилось, что такие очень несклонны к личным благодарностям и любят платить в точности по чеку, а требовать «чаевые» в «Ромашке» было строжайше запрещено.

Жан «навёл шороху» и уже к вечеру Майя с его помощью взялась обслуживать «хлебные», как он говорил, столы. И, конечно же, тут же попала в неприятности…

Странная привычка использовать грубые выражения для обозначения простых бытовых вещей продолжала Майю озадачивать. Чтобы разузнать, что означает пошлость «хлебные» столы, она ненадолго юркнула в унитазную комнатушку для персонала. Оказалось, что в Срамном измерении один из синонимов к этому мучному изделию является выгодность и доходность. Почему — вчитаться Майя не успела. Собиралась — ведь это как минимум странно: данный готовый продукт фабричного производства был одним из видов самого дешёвого продовольствия в Срамном измерении. Но тут кто-то истерически задёргал ручку унитазной комнатушки для персонала (на ней имелся замок изнутри, и, собираясь осуществлять запретное действие — лазать в телефоне в рабочее время, — Майя щеколдой воспользовалась).

Тут же снаружи послышался какой-то мучительный, почти истерический всхлип.

Майя поспешила открыть, и в комнатушку ввалилась подавальщица готовой еды Катя, опухшая и красная, вся в слезах и соплях.

Страшная мысль, что она оплакивает отнятие «хлебных» столов заставила Майю задать неловкий вопрос, и тут же Катя лихорадочно дёрнула дверь, задвинула щеколду, шлёпнула крышку унитаза и упала сверху, сверкнув глазами, и так интимно изогнула ротовое отверстие, что уже пообвыкшаяся немного Майя стыдливо отвернулась.

— Этот козёл! Какой же он козёл! Какая же он тварь! Ты только подумай!