А меж тем никто больше не приходил, и даже за стол бы не поместился — он был очень широким и, заставленный рядами тарелок в центре (за ними приходилось тянуться), но по периметру вмещал не так-то много народа.

Присутствующие активно клали на индивидуальные формы «тарелки» самые разные фрагменты «горячего». Майя своими глазами видела, что они употребляли то, что, оказывается, было «закусками» в количествах даже больших, чем она сама, а теперь…

На лбу выступил пот.

Живот натурально уже не помещался в застёгнутых джинсах.

Майя попыталась отказаться хотя бы от чего-то, но в итоге добилась только того, что укропная картофелина на тарелке оказалась всего одна.

— Мать готовила, старалась! — то и дело подначивала соседка.

А зачем⁈ Зачем, творец небесный, она обрабатывала такое количество продуктов питания на столь небольшое число гостей⁈ Даже при всеобщем усердии было понятно, что минимум две трети всего этого употреблено не будет!

Да, в Срамном измерении продукты 18+ значительно дешевле. В реальности вот эта оргия стоила бы целое состояние. Но даже так. К чему⁈ Нет, Майя читала о разнузданных пиршествах в античные времена. Да и при первых Рюриковичах на Руси царили очень вольные пищепотребительные нравы. Такой пир — с тех времён и сохранилось это непристойное слово — был нормой в знатных домах довольно длительный период истории. Но тут же просто семейная встреча!

Господи, почему они все, как коршуны, следят за тем, чтобы Майя постоянно что-то принимала из пищи⁈ Стоило ей немного отвлечься от своей индивидуальной формы «тарелки», как кто-то брался подкладывать продукты, и притом со словами, делавшими совершенно невозможным отказаться. Вроде «а вот я принесла салат, попробуй» или «по рецепту покойной бабули, специально для тебя».

Уму непостижимо.

Не менее сложно было наблюдать и осознавать, как подвергался насилию малолетний сын Алисиной сестры. Мальчику навалили в тарелку продуктов 18+ и не давали выйти из-за стола, пока он не употребит их все до конца. Пищи, очевидно, было больше, чем требовалось малышу такого возраста, даже просто по количеству. Но, когда Кирюша попробовал сбежать, мать поймала его и очень строго напомнила, что на форме «тарелке» не должно ничего остаться.

Но ведь если следовать такому правилу, не пользуясь выверенными порциями, обязательно появится излишний жир! Ребёнку и так предлагали очень вредные продукты, пронизанные усилителями вкуса. Несмотря на это, он не желал объедаться ими. Но все, и мать с отцом, и бабушки, и другая родня только подначивали. Ещё и грозили, что, не опустошив форму, Кирюша не получит наркотиков!

Несчастное, обречённое дитя!

— Пойдём покурим, — пихнула Майю в бок большая грузная женщина, Алисина старшая сестра Марина (судя по комплекции, с детства подвергавшаяся такому же жестокому обращению — и как Алиса только сохранила пристойные формы!).

Вставать оказалось почти больно. Всё распирало изнутри. То, что Майя прежде вытворяла во время трансляций, было просто детским лепетом в сравнении с «семейным застольем» (наверное, лучше придумать какой-то синоним этому действу в книге, а то как бы компетентные органы ни спохватились).

В пищеблоке Мининых Марина отодвинула штору и открыла окно, сняла с холодильного шкафа грязную зловонную формочку с налётом сажи и вложила в рот тонкую дымную палочку, которую подожгла и взялась сосать, наполняя помещение неприятным дымом.

Майя и стояла с трудом. Её живот стал огромным, словно бы там был целый ребёнок, притом уже почти готовый родиться! Живот впивался в джинсы настолько, что она последовала примеру нескольких мужчин за столом и расстегнула пуговку и верхнюю часть молнии, но и это не особо помогало.

— Ты дала, конечно, Алиска. На фига было так пропадать? Мать с отцом чуть ли не на стенку лезли. Слушай… Правда, что ли, жратва на камеру прям столько приносит? — она затянулась воздухом сквозь дымную палочку. — Может, и у меня получится? Нам бы очень не помешало, с двумя-то детьми. Рекламу сделаешь мне на своём канале, если надумаю? Игорёха вон подбивает. Ты в Волгограде думаешь оставаться? Нашла кого-то или так? Ты там поаккуратнее, а то слава славой, а с твоими замашками… Ты сколько вот на последнем видосе, где у тебя голубцы, сняла? Ты всё время с доставкой всё берёшь? Готовить бросила? Ты будешь возвращаться в техникум? Алис, ау!

Майя с трудом слушала чужую сестру. Она таращилась на небольшой стол, стоявший напротив тумб для обработки продуктов питания. На нём высилось два, очевидно, самодельных наркотических изделия колоссальных масштабов, а ещё стояла ваза с печеньем (украшенная в центре каплями застывшего концентрированного сахара с красным красителем) и с разделённым на порции наркотиком в конфетах с разными обёртками.

Они… изготовляю психотропы на дому без лицензии… Они… Всё это… они… они будут употреблять ещё и кустарные наркотики после всего того… но как… это ведь невозможно хотя бы просто физически!

Неужели всюду так⁈ Неужели такие домашние оргии — для всех норма⁈ Нужно почитать об этом подробнее.

Очень скоро за столом все перебрали с алкоголем, что было вполне ожидаемо при столь частых заливаниях целых рюмок водки даже через рот. Остановило ли это кого-то? Нет и ещё раз нет!

Пытался притормозить Алисин отец, и тут же налетел на буйное сопротивление отца Игорёши: он прямо-таки целенаправленно начал того поить, даже чаще, чем прежде.

Майя на это взирала со страхом: отец Алисы был в возрасте, к тому же заядлый сладострастник: это ведь очень скверно сказывается на здоровье, на одно только сердце какая нагрузка жуткая. Недаром же все звёзды эстрады так рано умирают из-за лишнего веса! А тут ко всему ещё и такое количество отравы!

Но, похоже, для собравшихся подобное было нормальным, только мать Алисы одна и пыталась поддержать супруга, но соседка стала отчитывать и её (она вообще вела себя, как местный законодатель!), приговаривая, что «в праздник нужно отдохнуть для души».

Отдохнуть⁈

Майя представила, как будет плохо телу после подобного времяпрепровождения. Эти люди совершенно извратили идею свободного пищепринятия, превратили её из интимного наслаждения в обязанность, жёстко регламентированную «смотрящими» и идущую против потребностей организма. Если даже прямо-таки божественно обработанные продукты употреблять заставляют почти насильно, они ведь утратят свои свойства. При таких количествах даже вкус начал притупляться, не говоря уже о последующих ощущениях в теле.

Майя обратила внимание, что в особенности усердствовали в надзоре за максимально обильным пищепринятием женщины старшего возраста. Бабушка была безусловным лидером, следом равно кормящими оказались соседка и две матери — Алисина и Игорёшина. Мужчины больше следили за регулярными частыми употреблениями алкоголя через рот. Одной только Марине, кажется, было наплевать, кто сколько принимает питания, она вообще о своём думала.

Но к чему? К чему это насилие в таком личном вопросе, как употребление пищи? Зачем делать обязательное поглощение кем-то обработанных продуктов синонимом к уважению и почтению? Ведь такое приводит к излишествам, невероятным, гротескным до абсурда, и это в мире, где и без того вседозволенность и доступность взрослый пищи завладела умами масс настолько, что…

Наверное, нужно было родиться в этом мире, чтобы суметь хотя бы отчасти понять его парадоксы.

Перед сном после оргии ожидало очень позорное испытание: пришлось, невзирая на жуткое из-за чрезмерного пищепринятия состояние, вместе с родными Алисы собирать со стола початые блюда и чужие индивидуальные формы «тарелки», рядом с которыми целыми горками лежали смятые салфетки с фрагментами побывавшей в срамном отверстии пищи: какие-то обглоданные косточки, шкурки томатов, отгрызенные зубами ножки петрушки и укропа и прочий кошмар. Интимные отходы другие хватали просто голыми руками и отправляли в мусорный пакет. Майя сбежала в унитазную комнатушку, и даже не совсем чтобы спрятаться: по правде, её едва не стошнило. Но, хотя таким образом часть кошмарного испытания удалось обойти, потом её заставили… мыть чужие индивидуальные формы! Голыми руками, без перчаток!