— Джулиан, — прошептала я.

Он был некромантом. Как будто Всадника Смерти было не достаточно.

Бес сделал движение рукой, и вышибала шагнул вперед. Острая боль пронзила кончики моих пальцев, когда я попыталась отползти от него. Он протянул руку и ударил меня тыльной стороной ладони по лицу.

Я даже не почувствовал боли, когда мое тело ударилось о тротуар. Во рту был привкус меди и грязи. Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он снова потянулся ко мне, и плюнула ему в лицо. Голубая кровь, слизь и кусочки гравия попали на его щеку.

— Ах ты, маленькая сучка, — сказал он.

Он протянул руку и попытался схватить меня, но я уперлась ногой ему в грудь. Это была слабая попытка; мои ноги подкашивались. Он зарычал и отбросил мою ногу в сторону, прижимая меня к асфальту.

Паника охватила меня, когда его рука обхватила мою челюсть и сжала. Он сунул руку в задний карман и вытащил маленький пакетик. Используя зубы, он оторвал верх и ухмыльнулся мне.

— Ты видишь это? — Он спросил меня. Я не осмеливалась открыть рот. — Я дал твоему парню две дозы, а ты все еще можешь ходить. Как ты думаешь, что сделают еще две?

Я чертовски уверена, что он собирался выяснить это.

Он усилил хватку на моей челюсти, сжимая пальцы, пытаясь заставить меня открыть рот. Я вырывалась из его хватки, отбиваясь изо всех сил. Он сжал сильнее.

Изо рта потекла кровь, и первая струйка боли, наконец, пронзила меня.

За этим последовал гнев.

Я царапала его руки, но он только сильнее сжал их. У меня отвисла челюсть, и внезапная острая боль наполнила меня. Я ахнула.

Прежде чем я успела его остановить, он вывалил содержимое пакетика прямо мне в рот и плотно сжал мою челюсть. Таблетки рассосались за секунды.

Это был только вопрос времени.

Ужас и адреналин захлестнули меня при мысли о том, что меня могут похитить. Мое сердце забилось сильнее и быстрее, а ладони вспотели. Дождь хлестал мне в лицо, ревел ветер.

А потом началось.

Пожар, который невозможно было контролировать, бушующий ад разорвал мою грудь. Он был ледяным, горячим, электрическим и заземляющим одновременно. Это было все, что я когда-либо чувствовала.

Это был такой горячий огонь, что казалось, будто он холодный.

И где-то глубоко внутри меня открылась дверь.

Чудовище, мое чудовище, лишь раз выглянуло за пределы своих тюремных стен и решило, что больше не будет сидеть взаперти.

Я закричала от боли, которая пронзила меня, глотая смесь крови и наркотиков. Демон, который сидел на мне сверху, одарил меня жестокой улыбкой, когда двинулся, чтобы опустить мои руки. Зверь внутри рванулся вперед, и мой крик резко оборвался. Его руки стали черными, как уголь. Он отскочил от меня, но было уже слишком поздно. Дьявол в моем лице улыбнулся ему.

Глава 16

— Нет, — прошептал он, отступая назад.

Огонь в его венах не утихал. Пока полностью не поглотил его.

Темнота распространилась по его рукам, по всей груди и по каждому невидимому уголку. Я склонила голову набок, когда он начал царапать себя. Он рвал на себе одежду, волосы, раздирал саму кожу в отчаянной попытке спастись от огня.

И я почувствовала все это. Его царапанье. Его разрыв. Его горящая плоть и плавящаяся кожа.

Это было ужасно. Ужас.

Моему зверю было все равно.

Он открыл рот, возможно, чтобы закричать, но не издал ни звука. Это была своего рода боль, такая резкая, такая сильная.… это было почти невообразимо. Он был в своем личном аду, и я прочувствовала каждое мгновение, когда он умирал.

Удовольствие и боль скрутились внутри меня, когда я откинулась на стену и позволила чудовищу делать свое дело.

Синий свет засиял у него за глазами, когда кожа вокруг лица почернела и обуглилась, как и все остальное тело.

Сначала его руки перестали двигаться, потом ноги. Когда огонь в его глазах погас, и остались только черные, как смертный грех, я поняла, что он мертв.

По переулку пронесся порыв ветра, и останки некогда живого вышибалы превратились в пепел. Единственным намеком на то, что с ним случилось, был одинокий голубой уголек, который затем погас, исчезнув.

Зверь посмотрел на беса, который отступал по переулку. Он думал, что может бросить вызов Смерти, но мое появление напугало его? Моя звериная сущность улыбнулась, и это не было добрым.

Она поставила мое тело на колени, как будто мы собирались сделать шаг ему навстречу, и бес бросился бежать. Он сбежал, как последний трус, каким и был, оставив остальных людей, которых он привел сюда, умирать. Она перевела взгляд на аллею перед нами, где воскресшие мертвые тела падали, как мухи, их предназначение исполнилось теперь, когда некогда живые присоединились к ним в загробной жизни.

Рука вонзилась в грудь демона, разбрызгивая кровь по уже окрашенному в темно-синий цвет цементу. Тело упало на землю, и среди этого хаоса стоял Джулиан.

Он тряхнул своими когда-то светлыми волосами, и с них каплями посыпалась синева. Дождь стекал по его неповрежденному телу. Его рубашка была порвана, обнажая стройные, безупречные мышцы. Кровь пропитала его брюки, его собственная и их. Но, несмотря на то, что они сделали, пытаясь убить его, он был идеален. Целый. Только один порез тянулся у него от брови до подбородка, но за то время, что мы смотрели друг на друга, он тоже зажил.

Смерть. Он действительно был Смертью.

Его вообще можно было убить?

Я не была уверена, но его безупречное, без шрамов тело заставило меня задуматься.

— Руби? — Тихо спросил он. Поколебавшись. Интересно, что он увидел такого, что заставило его действовать так осторожно.

— Они причинили ей боль. — Голос, который сорвался с моих губ, был холодным. Гладким.

Джулиан кивнул головой и поднял окровавленные руки, сдаваясь. — Я знаю, и мне жаль, что я не смог остановить их всех раньше. Спасибо, что заботишься о ней, — мягко сказал он.

Зверь не отреагировал, когда Джулиан направился к нам. Его шаги были маленькими, размеренными и осторожными. Он ступал так, словно шел по стеклу. Только когда он предстал перед нами, она заговорила снова.

— Они причиняли ей боль и раньше, но в прошлый раз я не смогла ее спасти. Она не хочет покидать этот мир, и все же… — холодный голос затих, — если они снова причинят ей боль, я сожгу его дотла. — В ее голосе слышалась едва уловимая угроза. Обещание невыразимого ужаса. Настоящий апокалипсис, вызванный нашими руками. На ее фоне Содом и Гоморра выглядели бы детской забавой, порожденной благожелательным Богом, потому что она стерло бы с лица земли все человечество.

Это был бы самый жестокий геноцид, который когда-либо видело человечество.

И у нее «меня» была сила сделать это.

Джулиан не дрогнул. Он ничем не показал, что боится. Чувствуя, как сквозь него просачиваются эмоции, была настороженность и некоторая остаточная боль, но не страх. Чудовище оценило это. Она могла уважать это.

Джулиан опустился перед нами на одно колено, но не сделал попытки дотронуться. Он был умен для этого. — Я буду стараться лучше, но прямо сейчас я хотел бы поговорить с Руби. — Он не сформулировал это как вопрос. Он не спрашивал разрешения. Он говорил ей, что пришло время отступить.

Чудовищу эта идея не понравилась. Она была заперта очень долго. Так долго, что она даже не знала, кто посадил ее в тюрьму.

— Откуда мне знать, что меня снова не посадят в клетку? — спросила она. Это не было похоже на детское любопытство. Голос был безжизненным, но в нем чувствовалось ледяное затаенное течение, в котором таилась своя собственная ярость. Джулиан долго смотрел на нас и заговорил с абсолютной властностью.

— Потому что я убью любого, кто попытается.

Чудовищу это понравилось. Ей это очень понравилось.

Я протянула руку, чтобы уговорить ее вернуться, и на этот раз она согласилась отступить, зная, что мы снова в безопасности.

— Позаботься о ней. — Ее прощальные слова.

Невидимая сила снова толкнула меня в мое собственное тело. Сдавленный стон сорвался с моих губ, когда усталость ночи навалилась на меня. Гравий, который колол мои колени, причинял боль, более острую, чем следовало. Головокружение было слишком знакомым после первого приема наркотика. Мое сознание уже начало угасать.