Папа…

«Мелочь, что ты вообще помнишь о своем отце?»

Тысячи, десятки тысяч образов, наполненных цветом, запахом, звуком, вспыхнули одновременно перед внутренним взором. Они умножались, разделялись, переплетались, наслаиваясь друг на друга, двигались, говорили, обжигали, согревали, наполняли сердце восторгом, счастьем, ненавистью и страхом. И это было больно, больно, больно! Казалось, будто кто-то разом открыл в моей голове все папки по поисковому запросу «Андрес Диаз», и мозг взорвался, не выдержав перегрузки. А воспоминания все множились, множились, множились, мешая зацепиться за что-то одно, чтобы не захлебнуться в мутном потоке…

«Он был хорошим отцом. Цивилизованным шейдером. Не прятался, не нарушал закон. Отец никогда не позволял себе быть таким, как вы».

«Мы?..»

Мы. Я и Хавьер Кессель. Когда-то давно, до того, как я узнала правду о жизни и целях отца, я думала, что мы с главарем «Механического солнца» из разных миров. Но чем лучше я узнавала его, тем крепче привязывалась. И понимала…

Разряд тока, прошивший тело насквозь, оборвал зарождавшиеся мысли, прежде чем пляшущие картинки сменились другими воспоминаниями о шейдере, которого я однажды вернула к жизни. Вернула для того, чтобы он изменил мою жизнь. А теперь…

Новый разряд, выжигающий нейронные связи, которые по какой-то причине считались кем-то ненужными, лишними.

– Андрес Диаз.

«Андрес Диаз».

Два слова на металлической пластине, закрепленной в основании пыльной колонны полуразрушенного ангара. Памятный мемориал, созданный выжившими боевиками «Механического солнца» после большой зачистки в семнадцатом. Короткое имя в списке из полутора сотен имен тех, кто погиб под завалами разрушенного ангара. А выше – шестигранная панель с выдавленным узором из линий и точек, напоминающим круглый корпус интегральной микросхемы с золотистыми лучами контактов. Символ организации, которую основал мой отец более двадцати лет назад.

«Его тела здесь нет. Как и всех других, разумеется. Это мемориал, который мы сделали в память о погибших. Чтобы не забывать, что случилось в тот день и чего нам это стоило. Хавьер… не любит это место. Не думаю, что он привел бы тебя сюда».

Удар, удар, удар!

Мощность была такая, что разряд, казалось, просочился в само воспоминание. Голубые молнии тока проскользнули по золотым контактам выдавленной микросхемы, оживляя узор. Декоративная панель вспыхнула, оставляя на внутренней стороне век шестигранный отпечаток.

– Андрес Диаз.

«Андрес…»

Ангар пропал, сменившись кабинетом Кесселя, но выжженный шестигранник остался – ровно там, где между двумя шкафами была аккуратная ниша, отмечавшая место белоснежной панели с выгравированным механическим солнцем, о котором так сильно мечтал отец.

«…мудро заметил, что, даже если поднять всех шейдеров в рамках одной планеты, сюда слетится армия со всего Литианского сектора, и восстание будет жестоко подавлено, а шейдеры истреблены под корень. Бессмысленно бороться за счастье, когда вокруг литианская территория, литианские планеты. Нужно было улетать. Искать другую звездную систему, другой мир. И Андрес ее нашел».

Я ожидала нового удара тока, но его не последовало. Шейд встрепенулся, ожил, вынырнув из комы. Мне будто давали возможность отдохнуть, погрузиться в теплый омут воспоминания, такого сладостного и манящего после калейдоскопа разрозненных фрагментов прошлой жизни, причинявшего лишь боль, боль, боль. И память услужливо развернула передо мной безопасную картинку.

Матовые стеновые панели с дорогой отделкой, два обитых кожей полукруглых дивана, расположенные по обеим сторонам от входа. Искрящиеся жидким золотом пакеты стима за стеклом небольшого бара. Интерактивный монитор, встроенный в рабочую поверхность огромного круглого стола. Удобное кресло. И в нем…

Сердце сжалось от любви и горечи потери.

«Мой отец и Андрес собрали небольшую группу единомышленников – высококлассных специалистов, так же, как они, недовольных существующими порядками. И разработали план, который навсегда изменил бы положение шейдеров в галактике. «Механическое солнце» – так Андрес и мой отец называли между собой их почти утопическую идею – должно было стать реальностью. Конечно, на это потребовалось бы колоссальное количество ресурсов, достать которые легальным путем было невозможно. Но ради своих семей, ради будущего других шейдеров они готовы были пойти до конца. Члены «Механического солнца» провернули поистине грандиозную по своим масштабам аферу – умыкнули из-под носа у литиан кое-что, представлявшее колоссальную ценность, взломали центральный сервер Абисс-сити, безвозвратно уничтожив часть данных, и опустошили несколько виртуальных банков. Все прошло идеально, и казалось, что остался лишь последний шаг – и все закончится, но…»

– Но?.. – ворвался извне алчущий шепот.

«Они уже были готовы приступить к финальной части плана, когда кто-то предал их. Великий план Андреса так и остался неосуществленным».

– Дальше, дальше!

Мозг отреагировал на приказ, подталкивая вперед воспоминания об окончании разговора, а инъекция, вколотая Ли Эбботом, усилила ощущения, сделав их даже детальнее и ярче, чем осталось в памяти.

Сильные руки под ягодицами. Широко разведенные бедра. И губы, требовательные, уверенные. Поцелуи Кесселя – даже иллюзорные, ненастоящие – сводили с ума.

А еще собирали воедино распадавшуюся реальность, возвращая мне меня. И питали шейда, пусть даже были всего лишь жарким воспоминанием. Таким вкусным…

– Грязная тварь!

Шепот сменился криком.

Незамедлительно последовал удар тока, но на этот раз шейд был наготове, блокируя разрушительные импульсы. Я с трудом разлепила глаза, страстно желая вырваться из вязкого омута воспоминаний и одновременно до дрожи боясь вновь увидеть крошащийся мир.

Но… нет.

Стекло капсулы, медблок, озаренный холодным синеватым светом, металлическая обшивка стен, опутывавшие голову провода устройства… Того самого, обещанного Химиком, мозгового бура. Все было… настоящим. И особенно настоящими были красные прожилки лопнувших сосудов в белесых глазах Ли Эббота и вздувшаяся, нервно бьющаяся на его виске жилка.

Вид взбешенного отчима был столь прекрасен, что я, не удержавшись, рассмеялась ему в лицо хриплым, булькающим смехом. Терять было нечего, а вывести Ли Эббота из равновесия хотелось до дрожи в пальцах. Возможно, так он быстрее совершит ошибку, которой я сумею воспользоваться…

– Маленькая потаскуха! – Брызги слюны украсили прозрачное стекло. – Похотливая дрянь! Все вы, дикие твари, одинаковы – можете лишь драться и совокупляться. Таким не место в цивилизованном обществе.

– Так всего-то и нужно было, – бесстрашно взглянула я в налитые кровью глаза, – позволить Андресу Диазу довести свой план до конца и подарить шейдерам новое солнце. Дайте нам уйти – и все проблемы исчезнут сами собой. Не нужно будет выдумывать отраву и производить миллионы порций блокиратора каждый месяц. Какое облегчение для литиан и непоправимый удар для экономики, не так ли?

Похоже, я попала в точку.

– Уйти? – заорал Ли Эббот. Планшет с голомонитором, на котором смазанной картинкой застыло лицо Хавьера – последнее, что возникло перед моим внутренним взором перед тем, как меня снова ударили током, – затрещал в крепкой хватке экзоперчатки. Пальцы свободной руки отчима впились в стекло с такой силой, будто он мечтал вскрыть мне череп. – Улететь? Так ты знаешь о корабле Диаза? Знаешь и продолжаешь упираться, подкидывая мне воспоминания о кувырканиях с выродком Себастиана Кесселя? Шиссовым мертвым выродком. Мертвым, да! – Он рассмеялся. – О, об этом я не дам тебе забыть. Буду повторять раз за разом – мертвым, мертвым, мертвым…

Я стиснула зубы, чтобы не выдать волнения, всколыхнувшегося внутри от слов отчима.

«Корабль Диаза».

Что, шисс подери, Ли Эббот имел в виду?

«Умыкнули из-под носа у литиан кое-что, представлявшее колоссальную ценность», – всплыли в памяти слова Хавьера.