– Интересно, не правда ли? – От издевательского тона заныли зубы. – Настоящая медицинская головоломка. Жаль, медиков среди вас нет.

Я обернулась – слишком резко – и оказалась внутри голографической головы Дамиана Рохаса.

– Полегче, Шей Диаз, – усмехнулся манн. – Не то чтобы я против близкого знакомства, но это несколько перебор…

– Вам что, наплевать? Вы же знали Ракель Вегу! Она была вашим деловым партнером или что-то вроде того.

– Вот именно, была. – Ухмылка стала еще гаже. – А сейчас она – моя очередная проблема. Неподвижное тело, не подающее признаков жизни, ожидающее отправки в утилизатор. Или…

– Сердечная активность отсутствует, – зачем-то сообщила я, как будто «Хирургу» было какое-то дело до моих наблюдений. – Пульс не прощупывается, дыхание тоже. Нет реакции шейда.

– Браво, браво! Небывало острый нюх и зоркий глаз. В следующий раз не буду тратиться на профессиональное медицинское заключение с использованием высокоточных приборов, а одолжу тебя у Кесселя на пару часов.

Едкий ответ застрял в горле! Я говорила о смерти, а шиссов Рохас вел себя так, будто происходящее было какой-то игрой! Выругавшись про себя, я зашарила взглядом по медотсеку в поисках сканера и диагностической койки.

– Выдвижная панель рядом с аппаратной, – сжалился надо мной «Хирург». – Код безопасности – ноль-джей-пять-семь-кью.

– Гаррет, – окликнула я. – Помоги. Нужно перенести Ракель.

Юный шейдер мигом бросился исполнять поручение. Вдвоем мы подхватили тело бывшей барменши «Логова», переместив ее на выдвинувшуюся из стены койку под гибкой дугой сканера. Неоновый манн с проектором и голографический Рохас последовали за нами, оставив Хавьера продолжать допрос.

– Как Ракель вела себя в последние часы жизни? – спросил Кессель. – Необъяснимая тревожность, странное поведение, конфликты?

Манны взволнованно загудели.

– Нет.

– Ничего такого.

– Все было в полном порядке, Хави, клянусь. Я бы заметил.

– Рамон?

– Что, подозреваешь? – Дядя выразительно фыркнул. – Увы, я не настолько безжалостен и скор на расправу. К тому же, насколько тебе известно, меня здесь не было, когда все случилось.

– Ты не ответил на вопрос.

– Что, теперь ты хочешь знать мое мнение? Ну, так вот, как по мне, все предельно просто. Если Ракель не уничтожил твой новый друг Рохас, прознавший о ее темных делишках, значит, она сделала это сама.

Рука, сжимавшая манипулятор, дрогнула. Самоубийство? Но зачем Ракель убивать себя?

– Сама? Сама?! – От голоса Анхеля, низкого и опасно-тревожного, по телу пробежали мурашки. Я слишком хорошо знала отношение младшего Кесселя к барменше «Логова» и помнила твердость пола под лопатками и смертельную хватку красной лапы, сжимающей горло. – Что ты, шисс подери, несешь?

– А ты не догадываешься? – зло сощурился Рамон, на всякий случай отступая за широкую спину старшего Кесселя. – Ракель Вега, твоя ненаглядная подружка, сотрудничала с литианами. И как только поняла, что ее вот-вот раскроют, совершила самоубийство.

Слова Рамона произвели эффект разорвавшегося снаряда.

– Засунь свои обвинения обратно в лживую пасть! – Анхель, взревев от ярости, бросился вперед. – Ракель никогда бы так не поступила! Слышите! Все, все – слышите?!

– Анхель, довольно. – Темная рука перехватила наполовину трансформировавшегося шейдера за плечо и с силой отбросила назад. – У Рамона есть веские доказательства. Коммуникатор Ракель Вега использовался для передачи данных о местоположении наших групп литианской полиции. Также специалистами Рохаса была зафиксирована попытка взлома системы безопасности. Кто-то из медицинского блока искал способ выйти во внешнюю сеть.

Все заговорили разом.

– Невозможно!

– Не верю!

– Да разве Ракель могла?..

– Никогда!

– Тихо! – Резкий окрик Хавьера осадил возмущенных шейдеров. – Факты говорят сами за себя.

Бип-дилип.

Монитор пискнул, выводя на экран результаты расширенного анализа с куба-анализатора. И рядом – краткие данные объекта. Шприц-ручка Ракель.

«Обнаружено неизвестное вещество. Приблизительная формула…»

Я похолодела. В висках застучало. Воспоминания о белых стенах медицинского отсека и неподвижных телах Саула и Хельми Михелей, таких же безжизненных и бледных, накрыли с головой, затягивая в пучину отчаяния. До последнего не хотелось верить в виновность Ракель, но врезавшаяся в память молекулярная структура литианской дряни, найденная на стенке ее шприц-ручки, стала последней каплей.

Ни у кого из шейдеров «Механического солнца» не могло быть этой отравы. Ни у кого, кроме настоящего предателя.

– Хави…

Он увидел все одновременно со мной – монитор и койка Ракель были не так далеко от места, где стояли шейдеры. Лицо главы «Механического солнца» посуровело, губы сжались в жесткую линию.

Все было кончено.

И для Ракель тоже. Если шейд после воздействия литианской дряни столь долгое время не отзывался, вернуть организм к жизни было невозможно даже с помощью полного переливания крови.

Я знала это лучше других.

– Нет! – Голос Анхеля, отрывистый и резкий, взрезал тревожную тишину медотсека. – Нет! Не верю! Не может быть!..

– Анхель, прекрати…

– Нет! – Младший Кессель вырвался из хватки брата. – Что вы такое несете? Вы себе-то верите? Разве Ракель может быть предателем? Наша Ракель!

Ответом ему было молчание. Шейдеры смотрели – кто с осуждением, кто с сомнением, – но поддержать Анхеля никто не решился. Слишком многие погибли за то недолгое время, что бойцы «Механического солнца» провели прячась по темным норам от облав литианской полиции. У всех был кто-то, кого они потеряли в противостоянии, заранее обреченном на провал.

Бип.

– Судите сами, – проговорил Рамон, стараясь держаться подальше от тяжело дышащего Анхеля. – Рохас не терпит чужаков и предателей, а коммуникатор Ракель, с которого она выходила на связь со своими литианскими дружками, благодаря Солане оказался в руках «Хирургов». Нетрудно было предположить, что и пары часов не пройдет, как сторонний сигнал обнаружат, а после выследят и его отправителя. А все знают, что бывает с теми, кто попадает в пыточную Дамиана Рохаса.

Дядя опасливо оглянулся на голографического главу «Хирургов», и я тоже не сдержала любопытства. Но Дамиан Рохас никак не отреагировал на дерзкие слова бойца «Механического солнца» – лишь холодно улыбнулся, обводя взглядом занервничавших негостей. Светлые глаза холодно блеснули, давая понять, что дурная слава «Хирургов» была абсолютно заслужена.

Бип.

– Осознав безвыходность своего положения, – отвернулся Рамон, – Ракель попыталась воспользоваться местной системой, но снова потерпела неудачу. И тогда…

– Разве у нее был коммуникатор? – неуверенно возразил один из раненых шейдеров. – Если бы кто-то из местных дал ей браслет, мы бы видели…

– Не говори о том, чего не знаешь! – огрызнулся дядя. – Я лично стоял рядом с Ракель около стола, пока она готовила стим, и видел, как она вводила что-то на медицинской панели, у которой, как известно, есть доступ к внешней сети интранета. Заметив, что я смотрю, она сразу же отключила экран.

Бип.

– И ты никому не сказал?

Вопрос Хавьера, заданный ровным и бесстрастным тоном, привел Рамона в бешенство.

– Не сказал? – ядовито выплюнул он. – А что я, по-твоему, сделал, когда пришел к тебе? Как я мог догадаться, что сигнал заблокирует местная система безопасности? Счет шел на минуты!

– Би-и-ип.

Противная имитация механического писка резанула слух. Сжав зубы, я, почти не глядя, дернула локтем – и, судя по возмущенному ойканью, попала. Неоновый манн, секунду назад поднесший динамик проектора к моему уху, скривился, потирая ушибленный бок.

– Босс сказал, иначе тебя не дозовешься.

Я зло посмотрела на голограмму, стоявшую по другую сторону койки Ракель.

– Что еще?

– Изумительная некомпетентность, – покачал бесплотной головой Дамиан Рохас. – И как только у Саула пациенты выживали, ума не приложу. С такой-то медичкой…