Вывернувшись из его хватки, я заставила манна опустить меня на пол. Прильнула к нему, скользнула рукой под пояс тренировочных штанов. В голове, давно потерявшей способность связно мыслить, мелькнула шальная идея провернуть то же, что месяц назад я сделала на заброшенной стройке…

Но Хави не позволил.

Сильные руки, едва тронутые темной чешуей трансформации, вцепились в края микрошорт и резко рванули в стороны. Послышался треск, и в огромных лапах Хавьера осталось два неровных кусочка неоновой ткани. Я замерла, полностью обнаженная, под темным голодным взглядом.

Терпения хватило ненадолго. Мы были слишком возбуждены, чтобы долго продолжать эту игру, доводя друг друга до грани. Хриплый вздох – и Хавьер подхватил меня на руки и в один прыжок преодолел расстояние до кровати. Опустил, темным горячим штормом нависнув сверху.

Миг – и…

– Да!

Я не стала сдерживать жаркий вскрик. Хави вошел в меня на всю длину, глубоко и резко, а затем продолжил – еще, еще и еще, – срывая с моих губ хриплые бессвязные стоны вперемешку с поцелуями.

– Еще! Еще! Больше!

Я вцепилась в широкую спину Хави, как в единственную опору посреди безумного мира. Шейды – серебристый и черный, – казалось, сплелись в единый ревущий вихрь, переполняя наши тела звенящей чистой силой. И это было невозможно правильно – именно так, как и должно быть.

Разделенное желание, разделенная страсть. Полная гармония, чистый восторг, упоение и восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство наполненности. Крепкие руки, жар тел, бездонная темнота глаз и сила черного шейда, отдающего себя без остатка и принимавшего мою энергию в качестве ответного дара.

И все это был он, Хавьер Кессель. Невозможный, невероятный шейдер, пробудивший меня от дурного литианского сна – и вместе с этим подаривший что-то несоизмеримо большее.

Страсть.

Цель.

И чувства, о которых не надо было даже говорить вслух – настолько ясно они читались в его глазах и в моем сердце.

– Хави…

– Сола…

Люблю…

Краткие минуты расслабленного спокойствия прервались настойчивым стуком. Не выпуская меня из объятий, Кессель приказал голосовому помощнику вывести на голопанель двери сигнал «Не беспокоить», но в ответ снаружи забарабанили с утроенной силой.

– Хавьер, – раздалось в динамике встроенного в дверь коммуникатора. – Мне нужно поговорить с тобой. Это срочно.

Кессель хрипло выругался.

– Минуту.

Стук прекратился.

– Рамон… – Я приподнялась на локте, стряхивая расслабленность и сладкий туман недавнего удовольствия. – Он до последнего пытался связаться с тобой, когда я нашла их в тоннеле. Рвался на поверхность, бредил о чем-то. Ожоги не позволили бы ему двигаться со скоростью группы, и я применила наркоз. Думаешь, зря?

Хави пожал плечами, натягивая тренировочные штаны, чудом пережившие напор моего голодного шейда.

– Узнаем.

Рамон был не один. Дядю сопровождал молчаливый шейдер-охранник из «Хирургов». Проблемы незваных гостей его интересовали мало – по крайней мере, до тех пор, пока они не касались Рохаса и пятнадцатого, – но настороженный взгляд и рука, красноречиво лежавшая на рукоятке бластера, давали понять, что ситуация в любой момент может измениться.

– Хавьер! – Едва дождавшись, когда откроется дверь, дядя заскочил внутрь. Покосился на дверной проем, за которым с мрачным видом встал «Хирург», гулко сглотнул и проговорил, стараясь не привлекать внимание наблюдателя: – Если я правильно понимаю, где мы оказались, у нас большие проблемы.

К моему облегчению, выглядел дядя вполне здоровым и даже как будто посвежевшим, словно литианин после десяти часов глубокого сна в медкапсуле и питательной маски. За время отключки шейд сделал свое дело, без следа затянув раны, которые упорно отказывались регенерировать, пока Рамон оставался в сознании. Как медичку, это не могло меня не радовать.

Вот только сам шейдер моих чувств не разделял, явно не простив вмешательства в его планы. Заметив смятую постель, разбросанные в порыве страсти вещи и полуодетую меня, он недовольно поджал губы и отвернулся, показательно игнорируя мое присутствие.

– Срочный разговор, – напомнил Кессель.

Рамон нахмурился.

– Хавьер… – Быстрый взгляд за спину на «Хирурга» – и вновь торопливая скороговорка: – Надо бежать отсюда. Скоро литиане проведут бомбоудар. Они знают, где мы. Я хотел тебя предупредить, но она… – Рамон раздраженно покосился на меня, но договаривать не стал, натолкнувшись на прищуренный взгляд Кесселя. – В «Механическом солнце» предатель. И я знаю, кто это.

По позвоночнику прошел холодок.

– Кто?

– Ракель Вега.

В первое мгновение я не поверила. А потом…

– Для такого обвинения нужны доказательства, – помрачнел Хавьер.

– Да сколько угодно, – презрительно сплюнул на пол Рамон. – Всем известно, что она водила виртуальные шашни с литианами. Не удивлюсь, если еще тогда она сливала данные своим дружкам из Центра. А потом, дождавшись, когда основные наши силы покинули «Логово», передала коды безопасности.

Я поежилась. Слова дяди звучали… правдоподобно. Пугающе правдоподобно.

В конце концов, я же сама видела, как Ракель писала кому-то, подозрительно похожему на Ли Френнеля. А с учетом того, что я встретила бывшего ухажера не где-нибудь, а в полицейском участке…

Слишком много мелочей для простого совпадения.

– Подтверждаю, – нехотя призналась я, а Хавьер вопросительно вскинул брови. – Ракель общалась в виртчате с литианином по имени Ли Френнель в первую ночь, которую я провела в «Логове». Она быстро переключила коммуникатор, но я почти уверена, что узнала его лицо. Этот литианин служит в полицейском отделении Ли Эббота. Возможно, это ничего не доказывает, но…

– Вот видишь, Хавьер, – не дав мне договорить, вставил Рамон. – Об этом я и пытался тебе сказать. Еще в туннелях я отобрал у Ракель комм. Он был настроен на передачу данных литианам. И я сообщил бы это еще тогда, – вновь обернулся ко мне шейдер, – если бы не Солана.

Злость во взгляде Рамона начинала откровенно напрягать. Да, после аргументов дяди я готова была поверить в виновность Ракель – глупо было отрицать очевидное. Но Рамон вел себя так, будто знал о моем недолговременном общении с Ли Френнелем и считал меня по меньшей мере соучастницей бывшей барменши «Логова».

– Вообще-то, – с раздражением возразила я, – ты едва не умер от ран. Транквилизатор помог запустить регенерацию. И если ты был так уверен, что нас сдает именно Ракель, то почему никому не сказал об этом – ни Шону, ни Хорхе?

– Хороший вопрос, – поддержал Кессель. – Ракель далеко не самый сильный боец. Не стоило тащить с собой предателя, разобраться с которым не составило бы труда.

– И как, по-вашему, я должен был это сделать? – Рамон нервно сжал кулаки, посмотрев на меня едва ли не с ненавистью, и вновь обратился к Хавьеру. – Это же Ракель! Все наши ее обожают. И не горят желанием связываться cо взбешенным Анхелем. Да если бы только твой вечно обдолбанный агрессивный братец узнал, что я причастен к смерти его ненаглядной Веги, он разорвал бы меня на части, даже не попытавшись вникнуть в ситуацию. Нет, без твоей санкции я не мог ничего предпринять. А теперь уже поздно. Если нас не убьют литиане, это сделает Дамиан Рохас, когда узнает, что мы притащили на хвосте литианского шпиона. Надо скорее бежать отсюда!

Я покосилась на безучастного солдата за дядиной спиной. Чего Рамон не знал, так это того, что глава «Хирургов» изначально был в курсе о предателе в «Механическом солнце». Вот только спокойствия это не добавляло. Вряд ли Рохасу придется по душе расправа над Ракель, если эти двое и правда были хорошо знакомы. Да и вообще, затевать разборки на чужой территории – идея так себе.

Хави тоже не спешил поддаваться панике.

– Спокойно, Рамон, – осадил он заметно разнервничавшегося шейдера. – Не торопись. Даже если ты прав, нам как минимум нужно собрать остатки нашей группы.

– Не важно! Хавьер, – Рамон проникновенно посмотрел на Кесселя, – ты сердце «Механического солнца». Ты единственный, чья жизнь имеет значение. Бросай все и уходи. Прямо сейчас. Я помогу…