– Удивлена, что вы еще работаете у Леона, – с милой улыбкой гадюки заметила она, когда Алиса столкнулась с ней у стола с закусками.

– Почему?

– После того, что вы учинили на приеме у мэра…

Алиса стиснула зубы, не срываясь на грубость, но гадюке уж очень хотелось ее задеть.

– Должно быть, вы настолько хороши в постели, что Леон готов простить вам отсутствие манер? – продолжала она, внимательно разглядывая Алису. – Конечно, еще молоды, привлекательны…

И Алиса не сдержалась.

– Знаете, – с милой улыбкой ответила она, – я‑то манерам научусь, а вот вы молодость уже не вернете, хоть литр ботокса себе в межбровку залейте.

Гадюка обалдела от такой наглости, а оказавшийся рядом Влад подхватил Алису за локоть и ловко увел в сторону, едва сдерживая хохот.

– Она, между прочим, главный прокурор области, – прошептал он, широко улыбаясь. – Никто раньше не рисковал так откровенно ставить ее на место.

– Будут проблемы? – насторожилась Алиса.

– Если и будут, то не из‑за тебя.

– В смысле?

Влад огляделся по сторонам, убеждаясь, что никто не обращает на них внимания и не подслушивает. Одна лишь красная как перезревший помидор Анастасия Павловна продолжала сверлить их взглядом, но находилась слишком далеко.

– По правде говоря, прокурорша пару лет назад под Леона клинья подбивала. Такие намеки недвусмысленные ему делала, что даже у меня уши краснели. Она его старше лет на двадцать. А Леон делал вид, что не понимает, поддерживал вежливую беседу, на провокации не велся. Она злилась ужасно. Потом как‑то в гости заявилась, дескать, хочет воспользоваться его услугами. Но он и тут отказал.

– Почему? – удивилась Алиса.

– Ей сказал, что она женщина пробивная, сама всего добьется. Но мне кажется, просто связываться не захотел. От таких людей лучше держаться подальше, проблем больше, чем денег.

Были и гости попроще, но почти все – так или иначе медийные, с кем Леона связывали отношения уже после того, как он стал колдуном. Из его прошлой жизни пришли лишь брат и родители. И хотя его мать мило улыбалась всем домашним, похвалила платье Алисы, прическу Софии и чудесное колье Марии Антоновны, Алиса слышала, как она выговаривала Леону:

– Мог бы соображать, что делаешь! Пригласить в одну компанию мэра города и простую кухарку!

– Она не простая кухарка, – устало отвечал Леон. – Ее зовут Тамара Ильинична, пора бы уже запомнить. И прийти на мой день рождения она имеет куда больше прав, чем Рокотов.

В целом Алисе на этой вечеринке было куда проще, чем у мэра. Леон не водил ее за собой в качестве спутницы, поэтому она не привлекала столько любопытных взглядов. Рафаэль был занят Софи, на нее внимания не обращал. Влад, Мария Антоновна и даже Аллочка находились среди гостей, а потому ей было с кем поболтать и за кем спрятаться. И все же ближе к полуночи, когда вечеринка все еще была в самом разгаре, Алиса почувствовала острую необходимость оказаться в одиночестве и немного выдохнуть, поэтому незаметно открыла дверь на террасу и скрылась за ней.

Здесь было гораздо прохладнее, чем в доме, но не так холодно, как на улице. Еще вчера террасу оборудовали для вечеринки: оказалось, по бокам и спереди есть специальные механизмы, поднимающиеся с пола словно шторки и превращающие открытую террасу в уютное помещение на манер зимнего сада. Кроме этого, здесь поставили несколько специальных газовых горелок для обогрева, на столах гостей ждали фрукты и вино, а на стульях – пледы. Однако температура все равно оставалась слишком низкой, поэтому пока желающих провести время на террасе не нашлось.

Закутавшись в плед, Алиса подошла к перилам, облокотилась на них. Через полупрозрачную шторку было плохо видно улицу, но она все же различала очертания деревьев и лавочек. Самое главное – здесь было тихо. Музыка из гостиной доносилась плохо, голоса людей и вовсе глушили толстые стены.

День выдался суматошным, у нее совсем не было времени подумать о том, что вчера узнала. Сейчас же, оставшись наедине с собой, она наконец могла себе это позволить. Хочет ли она уйти? Едва ли. Ей слишком хорошо платят за работу. Изменилось ли ее отношение к Леону? Тоже вряд ли. Она ведь уже давно знает, чем именно он занимается. А то, что у него нет души… Так еще несколько месяцев назад Алиса и вовсе не задумывалась о том, что это такое и зачем нужно. Религиозной она не была, ее подобные мелочи не волновали. И вообще, какая ей разница, что там есть и чего нет у Леона? На ее зарплату это никак не влияет, а остальное ее интересовать не должно.

То, что Леон обменивает души на желания, тоже не делало его хуже в ее глазах. Да, без него Рокотов, может, и не получил бы новый пост, но Алиса не была наивной, понимала: к власти пришел бы другой, такой же. Или Рокотов нашел бы иной способ. Достаточно вспомнить рассказ Влада о том, как предположительно Денис Сергеевич помог другому кандидату. Леон хотя бы не устраняет соперников. А уж в том, что люди соглашаются на такой обмен, они сами виноваты, не он.

– Прячешься?

Алиса вздрогнула. Уйдя в свои мысли, она не заметила, как открылась дверь в гостиную и на террасе появился Леон.

– Можно и так сказать, – она улыбнулась и пошутила: – Я там немного прокурору нагрубила, теперь боюсь выходить.

Леон улыбнулся в ответ, подошел ближе.

– Влад мне рассказал.

– Это ничего?

Он пожал плечами.

– Кто‑то давно должен был это сделать. Мне не позволяли гендерные предрассудки, негоже мужчине грубить женщине, Софи чересчур хорошо воспитана.

– Хорошо быть интернатовской, – хмыкнула Алиса. – Никто не ждет от тебя манер благородной девицы, можно грубить направо и налево.

Леон снова улыбнулся, ничего не ответил. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, а потом он сказал:

– Я рад, что ты осталась.

– Ничего не изменилось, – честно ответила Алиса, не став посвящать его во все свои размышления.

Леон поднял руку, поправил плед, съехавший с ее плеча. А Алиса вдруг поняла, что они стоят слишком близко друг к другу. Так близко, что даже в полутьме террасы она может разглядеть отблески пламени в его черных глазах, чувствует его дыхание на своем лице. Отступать не стала. Она была права, говоря, что не благородная девица, краснеть и падать в обморок от близости мужчины не будет. Если он захочет ее поцеловать, пощечину не даст.

С чего ему целовать тебя? Ты кем себя возомнила?

Алиса скользнула взглядом по его лицу, остановилась на губах. Он заметил. Наклонился чуть ближе, замерев в миллиметре от ее губ. Проверял? Давал шанс отступить? Алиса не собиралась.

Целовался он хорошо. Страстно и нежно одновременно. Не давил, но и не позволял ей перехватывать инициативу. То чуть прикусывал ее губу, то бережно проводил по ней языком, вызывая такой невероятный вихрь ощущений, что Алиса не могла ни о чем думать.

Она разжала пальцы, которыми сжимала плед, чтобы обнять его, но Леон не дал тому упасть на пол. Удержал сам, укутал в него Алису, не прерывая поцелуй, контролируя происходящее даже сейчас.

Отстранились друг от друга они только тогда, когда стихла музыка в гостиной и голоса гостей стали слышнее. И даже после этого Леон не выпустил ее из объятий, напротив, прижал к себе сильнее, согревая не только пледом, но и руками.

– Нас могут увидеть, – заметила Алиса, меньше всего на свете желая сейчас отходить от него.

– И что? – невнятно пробормотал Леон. – Ты не хочешь, чтобы кто‑то знал?

– Я думала, ты не захочешь.

– Почему?

– Ну… – Алиса запнулась, подбирая слова, но так и не смогла. – Кто ты, а кто я.

– И кто же я? – В его голосе не было ни капли усмешки. – Для одних – колдун, для других – шарлатан. Что из этого, на твой взгляд, звучит достойнее, чем честная девушка, пытающаяся заработать денег для своей семьи?

Алиса не ответила. Если так подумать, то он прав. Ей не в чем себя упрекнуть. И она никогда не позволяла никому считать себя выше нее. А тут вдруг почему‑то сама начала.