Только вот в компьютере этого хорошего мальчика полиция обнаружила много материалов сомнительного содержания. Хороший мальчик Никитка живо интересовался самыми кровавыми убийствами последних десятилетий, листал подробные книги по анатомии, которая вроде бы ни к чему будущему программисту, смотрел жестокие видео и почитывал оккультные книжки. Ничто из этого не является преступлением, но определенные представления о личности дает. Как же плохо порой даже самые любящие и заботливые родители знают своих детей!

– Полиция говорит, что Никита не был знаком с остальными тремя мальчиками, это точно? – спросила Алиса. – Может быть, вы за три недели что‑то вспомнили?

– Нет, – твердо заявила тетя Галя. – Никогда Никитка не произносил их имен.

– И девушку не знаете?

Алиса на всякий случай положила на стол телефон с выведенной на экран фотографией жертвы. Тетя Галя взяла телефон в руки, еще раз посмотрела на девушку.

– Никогда ее не видела.

– А можете вспомнить тот день, когда все произошло? Ведь отсюда до места происшествия почти сто километров. Вы должны были заметить, что сын уехал и не возвращается.

– Конечно, мы заметили! Еще утром, после первого урока. Я на работу к семи прихожу, у нас первоклашки завтракают перед уроками. Все окрестные деревни к нам в школу ходят, много детей получается. Пока автобус всех соберет, первые из дома в семь выезжают. Вот к половине девятого им завтрак и готовлю. Никита приходит к девяти, как уроки начинаются. После первого урока ко мне его классная подошла, спросила, что случилось, не заболел ли? Не пришел на уроки. Я ему звоню – не отвечает. Дочерей нашла, они сказали, что Никита дома был, когда они уходили. Мужу набрала, он вырвался, заскочил домой. Телефон Никиты в комнате, сына нет. Вечером не явился, мы всех родственников, старших детей на уши поставили. Следующим утром в полицию позвонили, а там уже, к вечеру, они с новостями и пришли.

Тетя Галя все‑таки не выдержала, заплакала. Алиса подала ей салфетку, терпеливо подождала, пока женщина возьмет себя в руки.

– А можно мне посмотреть комнату Никиты? – спросила она, когда та перестала всхлипывать.

Тетя Галя молча поднялась, вышла из кухни. Алиса приняла это как приглашение, последовала за ней.

– Никита здесь раньше со старшим братом жил, а как тот уехал, один, – объявила женщина, останавливаясь у одной из дверей и пропуская Алису вперед.

Комната оказалась маленькой. Односпальная кровать, шкаф, пара стеллажей и письменный стол – все, что здесь поместилось. Как тут могли жить два подростка, Алиса не представляла. Должно быть, не было стеллажей и стола или шкафа.

А еще комната была темной. Вся мебель была черного цвета, на окне – темно‑бордовые шторы. Какие обои – понять невозможно, потому что все стены увешаны постерами и фотографиями. Снимки популярных рок‑групп, кадры из фильмов – и вовсе не романтических комедий. Ничего кровавого и ужасного, но все же.

– Никита увлекался рок‑музыкой и оккультными фильмами? – спросила Алиса, подходя ближе и цепляясь взглядом за постер из какого‑то кинофильма: на полу белым мелом была начерчена пентаграмма, а в ее центре в длинном белом платье, раскинув руки в стороны, стояла девушка.

Тетя Галя тоже посмотрела на постеры.

– Ну, что‑то такое, да. Я не особо в этом понимаю. Музыку он обычно в наушниках слушал, а что смотрел, я и не знаю. На компьютере же. Но вел себя хорошо, старших уважал, младших не обижал.

А потом зарезал девочку и троих мальчиков, ага.

– Что‑нибудь необычное происходило в последнее время? – спросила Алиса, рассматривая книги на стеллаже. Здесь тоже было много оккультного, но из того, что у Леона стоит в шкафу с легкой литературой, которую можно выносить куда угодно. – Может, он что‑то рассказывал или жаловался на что‑то?

– Да нет, ничего такого. Он вообще редко что‑то рассказывал, был мальчиком скрытным. Хотя… – Тетя Галя вдруг запнулась, задумалась. – Знаете, несколько месяцев назад он начал жаловаться на кошмары. Кричал по ночам. Я прибегала, будила, спрашивала, что случилось. Он говорил, будто ему приснился какой‑то черный человек. Неделю где‑то мучился кошмарами, потом я начала его травками успокаивающими на ночь поить, и все прошло. Я ему тогда еще сказала, что поменьше бы читал всякое на ночь да убрал из комнаты эти картинки страшные.

Прошло или Никита просто привык? Почему‑то Алисе казалось, что второе. Это была интересная деталь. Родители трех других парней ни о чем таком не упоминали. Справедливости ради, остальные ребята на фоне Никиты выглядели самыми обычными. Никто из них не увлекался оккультизмом, не завешивал стены постерами. Компьютеры их тоже были чисты. У одного хранилась коллекция порнофильмов, не без этого, но у кого ее нет в семнадцать лет?

Попрощавшись с тетей Галей, Алиса отыскала и друзей Никиты. Они об увлечениях приятеля знали несколько больше, чем родители, но подтвердили, что Никита только читал и фильмы разные смотрел, сам не делал ничего противоправного.

– Он даже кошек и собак не обижал, – заявил длинноволосый парень. – Однажды увидел, как Петрович котят несет топить, отобрал, выкормил, потом раздал.

– Правда, он в последнее время с нами почти не общался, – поведала девица с выкрашенными в зеленый цвет волосами и пирсингом в языке. – Дома сидел, говорил, занят, к поступлению готовится.

– Как давно перестал с вами общаться? – уточнила Алиса.

– Ну… – Девица задумалась, посмотрела на друзей. – Где‑то с начала учебного года, да?

– Примерно, – кивнул высокий парень с сигаретой в зубах. – С конца сентября, я бы сказал. Сначала нормально все было, а потом резко как отшибло. Мы звали сначала, потом забили. Не хочет и не хочет.

Не связан ли отказ общаться с друзьями с ночными кошмарами? Алисе казалось, что связан. Интересно, кто мог ему сниться? Надо побыстрее связаться с Леоном, может, у него будут идеи.

Имена трех других парней ребята тоже не слышали. И утверждали, что Никита с ними знаком не был. Дескать, они тут все друг друга с детства знают, левые компании не приживаются. Фотографию убитой девушки рассматривали долго, и Алиса успела задаться вопросом: а полиция вообще друзей опрашивала? Однако девушку никто не узнал.

Она вернулась к машине, но не села за руль, задумалась, глядя на неказистые домишки. Как необычно бывает в жизни: кто‑то сдает своего ребенка в интернат, потому что рождается второй, а кто‑то забирает в семью чужого, потому что не может допустить, чтобы он попал в приют, пусть дома и своих трое. Разве она была хуже Никиты? Разве заслужила к себе такое отношение?

Мать со дня рождения Любки не звонила. Должно быть, обиделась. И Алиса тоже не набирала номер первой. Хотя подозревала, что сдастся раньше.

У ворот Волчьего логова снова стояла неизвестная машина, и Алиса напряглась, подъезжая ближе. Очередной неприятный сюрприз? Машину следователя она запомнила, это был не он, но мало ли у кого еще могут найтись какие‑то претензии к Леону?

Однако незваным гостем оказался не следователь и не кто‑то из его сотрудников. Едва только загнав монстра в гараж и войдя в дом, Алиса услышала громкий голос Тамары Ильиничны, доносившийся со стороны кухни:

– Нет и еще раз нет! Если вы и будете готовить, то только в моем доме, на моей кухне, под моим наблюдением! Еще не хватало, чтобы вы мне гостей потравили! Как я буду потом Леону в глаза смотреть? Недоглядела, не проконтролировала! Так что мое последнее слово: здесь! Приезжайте, я лично проверю продукты, санитарные книжки ваших поваров и только потом пущу вас на свою кухню.

Алиса от удивления замерла, прислушалась. В коридоре показалась Мария Антоновна и, увидев Алису, остановилась.

– Еще ворчит? – кивнула в сторону кухни.

– А что случилось? – не поняла Алиса.

Мария Антоновна вздохнула.

– Раньше Тамара Ильинична сама готовила стол для всех гостей на день рождения Леона. А в прошлом году не спала двое суток, потом с давлением на неделю свалилась. Два гипертонических криза даже в условиях наблюдения Антона Викторовича! В этом году Софи категорично заявила, что наймет помощников, кейтеринг какой‑то. В целом с помощниками Тамара Ильинична смирилась, с Софи не поспоришь, но требует, чтобы те готовили здесь, а не привозили уже готовую еду.