После случая в деревне они стали меньше общаться, после окончания школы даже и не созванивались. Только спустя годы общая подруга Мара наладила с Жанной контакт, и общение постепенно возобновилось. В телефонном списке Жанна значилась под номером три. Катерина посмотрела на часы и звонить не решилась: одиннадцать дня, Жанна врач-офтальмолог, может быть занята или пациент на приеме.

Оставалась толстушка Надежда. Обаятельная говорунья, любительница танцев и языков, которые не давались ей в школе. Тогда Надя уверяла подруг, что у каждого в голове хранится саркофаг с языками, надо лишь подобрать ключи. И пока с подбором у Надежды имелись явные трудности, она не отрывала глаз от шпаргалок – будь то английский, физика или любой другой предмет. Катерина не верила в языковой ящик, а Мара, глядя на потуги Надежды, смеялась, что та, вместе с отцом заперта в границах, выстроенных ее матерью, суровой работницей Минкульта.

Зато потом Надя удивила их всех, закончив универ с красным дипломом и заговорив на английском и китайском не хуже носителей. А ведь в школе едва тройки вытягивала. Надежда в списке шла первой, и Катерина решительно набрала номер.

– Абонент временно недоступен, – сообщил в трубке голос.

«Вот ведь, – Катерина взглянула на подарок Меликки застывший в коридоре под белой накидкой, – магический инструмент есть, а желающих его опробовать не собрать».

Как-то раз, уже обучаясь в Академии парикмахерского искусства, Катерина обзвонила подруг и они встретились в ресторанчике на Итальянской улице. Веселая, не в меру располневшая Надежда, сосредоточенная и строгая Жанна, и Мара, приехавшая на новогодние каникулы из Лондона. Вспомнили школьные «золотые денечки». совместные приколы, загулы. Посмеялись. Родилась идея завести негласный обычай раз в две недели тусить по пятницам. Позже собирались – правда, уже без Мары, что укатила доучиваться. Засиживались допоздна, часто перетекая в какой-нибудь ночной клуб. Ритуал прожил недолго, выскочила замуж Надежда, нашла суженого Жанна, и все само собой завершилось.

Воспоминания разлились теплом в груди, Катерина посмотрела в окно, хорошее было время, легкое, как небо в июне над Питером. Заверещал телефон, с экрана надменно взирала яркая брюнетка с точеными скулами. Мара, ну наконец-то, Катерина улыбнулась и ответила.

Ветер усилился, нагнал с залива гроздь пегих облаков. Вода подернулась рябью, швертбот[3] закачало, стукнуло о край деревянного пирса. Мара переждала волну и, отпустив фал, торопливо шагнула на изъеденные соленой водой доски. Чуть ломило затылок – впрочем, ничего необычного, она привыкла к ноющей боли, списывала на непогоду. Кивнула пробегающему мимо парню в штормовке, лицо показалось знакомым. Проводила взглядом его широкие плечи и поджарую задницу, втянула растворяющуюся в воздухе смесь его пота и аромата «Армани». И облизнулась.

Рядом на узкой, с белым бортами лодке поднимали парус, готовясь выйти в залив. Стас, товарищ по клубу махнул растопыренной пятерней, Мара ответила. Вдали скользили разноцветные паруса, нависали с бортов фигурки, удерживая крен, и сердце Мары пело от радости, завтра и она – в бой. Ее выход. Гонки на «Приз закрытия навигации». А вот потом она позвонит Денису – вроде так зовут того красавца с короткой стрижкой в штормовке.

Мара взглянула в телефон, пролистнула пропущенный от Катерины, открыла вкладку-барометр: только бы завтра не дождь, она не любила гонять в непогоду. Стрелка в приложении медленно падала, и дойдя до 748 мм, остановилась. Черт, не миновать дождя.

Катерина. С утра она редко звонила. Возможно, что-то по проекту салона спросить? Но по деньгам уже все решили, острые моменты обсудили, договор подписан, доли разнесены. Мара ткнула кнопку вызова:

– Але, Катюха, чего случилось? Я на воде, баркас готовлю, гонка с утра. У тебя что-то срочное?

– Привет! Я тут подумала, пятница, может, вечерком соберемся. Я Наде позвоню, она, правда, сейчас недоступна. Может, ты наберешь Жанне? Вы в более близком контакте. Выпьем, как в старые времена, по бокалу, поболтаем, сто лет не виделись. Ну и разговор у меня есть. Реально, на миллион. Что скажешь?

Судя по возбужденному, звенящему голосу, у Катюхи случилось нечто приятно-неординарное. И первое, что пришло Маре в голову: Катюха беременна. Только миллион тут при чем?

– Да ладно, знаю я, чем бокалы и серьезные разговоры заканчиваются, а у меня старт завтра в десять. Хотя… дай подумаю.

Она посмотрела на пирс – лодка готова, Дмитрий Вячеславович как правильный муж заранее предупредил, что заявится в ночь, сегодня пятница, по расписанию обязательная банная процедура у замминистра. Маникюр у нее на три, массаж в пять. Максим укатил в Киев к маме. У Виталика день рождения дочери – вот ведь гад, сказал в последний момент. Получается, трахнуть некого, значит к семи она свободна, как птица.

Мара вернулась к звонку:

– Так, ну смотри, вечер свободный в принципе. Конечно, могу Жанке набрать. А где хочешь посидеть? Предлагаю на Старо-Конюшенном, или на Сенной, там коктейли вкусные и салатики вроде норм.

– Нет-нет Марин, давайте ко мне. Ну правда, это важно чтоб у меня. Потом объясню, почему. Часов в семь, реально? Ну или в восемь. С меня фуршет и вино. Звони Жанне, я – Наде. Целую.

– Алло, Катюх, только вино дешевое не покупай, я тебя умоляю. Или давай я привезу?

– Да не парься, Марин, куплю нормальное, позвони Жанне.

Мара уже работала в юридическом отделе крупной компании, когда неожиданно столкнулась с рыжей Жанной на Чкаловской в фитнесе. Оказалось, Жанна работает неподалеку. Давненько не виделись. Жанна выглядела потрясающе; подтянутая, тонкая, как спагетти, вышагивала на дорожке с гантельками в загорелых руках.

Присели выпить сока. Разговорились. Для Мары некоторые моменты в жизни подруги оказались весьма неожиданными. Помимо помешанности на офтальмологии – что в принципе оправдывалось профессией – Жанна «болела» горами, моталась тренироваться куда-то в сторону Сортавалы, на скалы Ястребиного озера. Похвалилась, как отпраздновала 25-летие на вершине Эльбруса.

История впечатлила Марину – впрочем, как и сама рассказчица: легкий загар, округлые скулы, горящие глаза и тело что надо, стройное и подтянутое. И Мара хотела сделать ей комплимент, но Жанна все изливала подробности жизни:

– На Эверест охота, да опыта маловато, пока готовлюсь на Килиманджаро. Набираюсь навыков на пятитысячниках. Хотя Килиманджаро – практически шеститысячник и входит в проект «Семь вершин и Семь вулканов мира». Хемингуэй еще рассказ написал «Снега Килиманджаро», ты не читала?

Мара мотнула головой:

– Да нет, у него только «Старик и море» листала.

– Да что ты, классная книжка. Ну как-то так, несколько месяцев подготовки и в июне подъем, если с финансами сложится. А потом, Марин, на Эверест.

Жанна мечтательно вскинула глаза к потолку:

– Восьмитысячник.

Слово «восьмитысячник», вызвало у Мары острый приступ изжоги.

«Вот блин, стерва, когда успела-то».

Нет, она, конечно, порадовалась за подругу, криво улыбнулась и заказала низкорослому официанту в белоснежной футболке воды – запить этот чертов Эверест.

«Так и ей есть что сказать, держись рыжая».

Мара сделала безразлично-строгое лицо:

– Круто Жан, правда. И неожиданно. Горы, красотища наверху, облака и дубак, что кости скручивает. Знаю, на лыжах все Альпы искатала, у нас с мужем там домик.

Мара взяла сок, выдерживая паузу и наблюдая реакцию.

«Ничего. Вот стерва, у рыжей даже мускул не дрогнул, а ведь упоминание о домике вызывало у окружающих как минимум округленные глаза. Ну, хорошо».

Сок Мара пить не стала. Отставила стакан в сторону.

– Но, знаешь, горы не мое по-любому, душа к воде прикипела. Я бороздила Атлантику, обогнула Карибы, раза три пересекла Средиземное море, еще Черное, – Мара загибала для наглядности пальцы, – Балтийское, Тирренское, Эгейское, Красное, Мраморное. До хера, короче.