Про Москву Катерина не удивилась, интересно стало другое:

– Так ты говорила, мать отказалась от дара?

– Отмахнулась от посвящения. А зеркальце, я для общения подарила, научила пользоваться. Дочь, как-никак, да и удобно.

Катерина припоминала ручное овальной формы зеркало в ажурной медной оправе, мать не оставляла его в комнате, запирала на ключ в ящичке стола в спальне. Надо же, мать и молчала.

Про такси Меликки и слышать не захотела. Чмокнула в щеку внучку оставив после себя запах клевера и ромашки и вышла к лифту. Двери с лязгом захлопнулись, тросы заскрипели металлом. Катерина долго смотрела из окна кухни на влажную крышу подъезда, но Меликки так и не появилась. Черная ворона выпорхнула из-под металлического козырька и тут же потерялась в кроне деревьев. Часы на стене отбили семь, зевая, полусонная Катерина решила, что работа подождет и сегодня.

Встала поздно, за окном накрапывал дождь, В теле разлилась бодрость, перемешенная с азартом, словно гончую вывели на тропу, руки так и чесались попробовать в деле дар, проверить еще раз работу зеркала, потренироваться. Вопрос, на ком? Просителей нет, помощь никому не нужна, она еще ученик, без опыта. Меликки за эти дни наговорила «нужного» на три зеленых тетради неровным почерком, что лежали теперь в ящике кухонного стола.

Не тетрадки, а целые манускрипты, в которых предстояло еще разобраться: заговоры от болезней, на исцеление и удачу, описания обрядов, составы мазей, назначения и свойства трав. Все необходимое под рукой, как сказала Меликки, и просила Катерину назубок выучить содержимое толстых тетрадей. Сколько же всего навалилось за эти три дня…

Катерина и вправду почувствовала сопричастность к мистическому, а бабуля говорила, к «чудесному». А как иначе о назвать ощущение свободы, избавление от любви к такому важному еше вчера человеку, жениху, предложившему руку и ….

Она наморщила лоб: «Что именно предлагал Кирилл помимо руки с безукоризненным маникюром? Точно не сердце, и не долю в своем автосервисе».

Теперь, заглянув в «зеркало судьбы» – так Катерина окрестила мистический прибор в коридоре – она знала, что помимо руки предлагались: боль, слезы, семейное ложе в крови, сломанное ребро и перебитый нос. Она предполагала, что далее могли последовать унижения в сексуальном плане, и эмоциональное опустошение, как без этого. В итоге поломанная судьба в круговерти судебных и больничных коридоров. А может, и самоубийство. Катерина задохнулась от внезапной догадки. Или смерть от истощения на больничной койке. Никто не знает. И спасло ее все-таки чудо.

Кирилл пришел утром следующего дня. Долго звонил, покачиваясь с носка на пятку в остроносых модных ботинках. Посматривал по сторонам блуждающим взглядом.

«Красив», – подумала Катерина, наблюдая за ним в экран монитора.

Хвост небрежно стянут резинкой, щеки небриты, у бородки размылся контур. Катерина не почувствовала ни злости, ни радости. Навалилась тоска. Запершило в горло, и она хлюпнула носом – вот тряпка, не раскисать, ты же лично видела, что будет дальше.

«Держаться, – скомандовала себе, – все будет хорошо, жизненный план „номер один“ накрылся медным тазом, или железным. Пофиг»

Она распахнула дверь и вынесла на порог чемодан и два раздутых от его тряпок пакета. Выставила, словно защитный барьер, через который невозможно пройти. Пограничная полоса. Проход воспрещен.

Отдельно подала костюм в целлофане. И встала, прижавшись к косяку двери, колени вдруг ослабли и норовили согнуться. От Кирилла исходил кислый запашок перегара и одуряющий аромат «Эгоиста». Сунув руки в карманы бежевого плаща, он непонимающе смотрел на распухший чемодан. В него Катерина уложила, запихнула, утрамбовала: джинсы, майки, рубашки, носки, трусы, галстуки. Его куртки, кроссовки, ботинки, шлепанцы, и прочие мелочи сложила в пакеты. Выдохнула. И он выдохнул непонимающе перегаром:

– Солнышко, а я не понял, че за хрень?

В голове ее будто воробей чирикнул – наглый, взъерошенный, с этим вот развязным «че»:

– Прости Кирилл, только вчера поняла окончательно, не люблю тебя. И замуж не хочу. Прости еще раз, нам надо расстаться.

Она говорила и не верила, что это ее собственные мысли и голос. Бог ты мой, на туалетном столике еще лежал исчерканный список гостей. Только вчера его длинные пальцы ласкали ее тело, а пронизывающий насквозь баритон шептал что-то нежное в ухо, И теперь она его не увидит. Никогда.

А может, появление Меликки, кровь на стене в спальне, испуганное и забитое существо в зеркале – все приснилось? Бывают такие сны, где все будто взаправду, настолько реалистичные, что человек не осознает, проснулся он или еще спит.

Катерина обернулась и заглянула в коридор, зеркало пряталось под белой шалью. Значит, не сон.

– Вурдалак, – зашептал в форточку ветер.

– Вампир, – проскрипел лифт опускаясь на первый этаж.

– Гони, – хлопнула дверь наверху.

Катерина будто очнулась: тьфу ты, какое-то наваждение. Кирилл все стоял, его лицо выражало недоумение.

– Малыш, ты в своем уме? Я не понимаю, объясни, что случилось-то. Мы же в з-загс собрались, с-свадьба там, гости, бюджет.

Заикается, значит начал злиться, Катерина знала его недостаток, но в данную минуту, это прозвучало предупреждением. И еще. Вот ведь странная штука, она прежде не замечала, как его длинные пальцы, словно у музыканта, сжимаются в побелевшие от напряжения кулаки. Как в такт с его заикающейся речью наливаются кровью глаза.

«В какой момент, – подумалось вдруг Катерине, – этот кулак полетит мне в лицо, как в той картинке из будущего. Не хочу. Никогда. Ни за что».

Она протянула ему кредитную карту:

– И это забери. Все, что потратила, верну. Свадьбы не будет, ты плохо слышишь. Ничего не будет.

На его небритых щеках проступил румянец, Кирилл ударил ее по ладони, карта шлепнулась на пакеты.

– Т-так не надо со мной г-говорить, я тебе не п-пацан с улицы. Я товарищ особенный. П-пожалеешь ведь.

Катерину пробил озноб, Кирилл уже походил не на воробья, а больше на коршуна. Но и она отступать не собиралась: выбор сделан.

– Прощай, Кирилл. И не смей мне угрожать.

Вот и вся любовь. Она с силой хлопнула дверью, едва штукатурка не отлетела. Замерла у стены, прикусила язык – вот дура, какой смысл был так открыто показывать эмоции.

Поклялась же себе, быть более сдержанной, но на сердце от этого надрывного «по-пожалеешь» заскребло и заныло. Слышала разные истории про бывших, про насилие, преследование.

«Ладно, – она вытерла слезы, которые все равно набежали, – в конце концов, я внучка ведьмы, и на каждого упыря, если что, кол найдется».

После всех событий, когда улеглась на сердце печаль и укатила бабуля, у Катерины чесались руки опробовать дар. Пальцы зудели, словно наэлектризованные, кончики покраснели. Такое у нее случалось перед стрижкой «важных» людей – из мэрии, например, или известных артистов – но стоило ей прикоснуться к волосам клиента, и руки творили истинное волшебство. М-да. Меликки показала ей, что она способна на большее, на невероятные вещи, о которых не могла и помыслить. Успех требовалось закрепить. С кем сыграть в игру «Загляни в будущее», она знала. В кругу близких друзей вращалось три человека: неудержимая Мара, заумная Жанна, и веселушка Надя.

Они дружили со школы, ссорились, мирились, влюблялись. Все, как у всех. Лидером в их компашке считалась Мара. В школе ее прозвали «Бешеной» за взрывной темперамент, она терпеть не могла критики в свой адрес, дерзила учителям, а однажды даже выбила кирпичом стекла в спортзале, отомстила физруку, за сделанное замечание. Маре показалось, что неприличное. В классе знали, с «Бешеной Марой», лучше не связываться, но Катерине нравилась ее неординарность, с ней было весело. И как потом оказалось, подругой, Мара была надежной. Катерина выбрала в списке быстрого набора двойку – Мара,

– Абонент занят или временно недоступен, – вещал в трубке бездушный голос.

Жанна. Рыжая поклонница разума, аккуратная и расчетливая. Пять раз подсчитает, выгодно ли брать кожанку в «Снежной королеве», или дождаться поездки с матерью в Турцию, где сможет сторговаться дешевле. С правильными сложно дружить, Катерина просидела с Жанной за одной партой все младшие классы и удивлялась ее целеустремленности. Жанна единственная из всех выбрала профессию еще в школе, решила, что будет врачом. Катерина, списывала выбор Жанны на семейную составляющую, отец – гинеколог, мать – дантист, попробуй тут выпрыгнуть из круга.