От этих неумеренных дифирамбов мои друзья окончательно смутились и еще сильнее залились краской. Еще бы, не каждый день просто офицерам среднего звена выпадает честь слышать в свой адрес столь пылкие излияния от особы столь высокого ранга. Да еще и произнесенные с такой неподдельной искренностью и восхищением. Однако Птолемей, казалось, ничуть не тяготился собственной несдержанностью на похвалы.
— Если даже всего три наших корабля, ведомых столь бесстрашными и искусными командирами, способны в одиночку спасти от разгрома и бесчестия целую дивизию, то это, знаете ли, вселяет в мою душу подлинную веру, — проникновенно произнес первый министр, чуть привстав со своего кресла и простирая вперед руки в красноречивом жесте. — Веру в то, что мы рано или поздно одолеем всех своих врагов, сколь бы многочисленны и сильны они ни были. Ведь пока Российская Империя располагает такими самоотверженными сынами и дочерьми, мы непобедимы!
Тут Птолемей сделал эффектную паузу и обвел нас горящим вдохновением взором, словно любуясь произведенным эффектом. Затем, сменив тон на более проникновенный, произнес:
— За столь самоотверженный подвиг вы безусловно достойны любой самой высокой награды, какую только способна воздать вам благодарная Империя. Просите чего пожелаете, все ваши мечты будут незамедлительно исполнены. Уж я об этом лично позабочусь…
— Ваше превосходительство, мы сражаемся вовсе не за награды и почести, — произнес я, глядя Птолемею прямо в глаза. — Единственное, к чему стремятся наши сердца в столь непростое время, так это к скорейшему установлению мира и законности на всем пространстве Российской Империи. И, конечно же, к окончательному избавлению ее от тирании и самоуправства зарвавшегося временщика адмирала Самсонова и его приспешников. Мы были чрезвычайно рады тому, что сумели вовремя подоспеть на помощь попавшим в беду экипажам 34-ой дивизии и выручить их из, казалось бы, безнадежной ситуации…
Птолемей Граус несколько секунд пристально, изучающе смотрел мне прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть в самые сокровенные глубины души и прочесть затаенные там мысли. Похоже, моя прочувствованная речь о верности долгу, самоотверженности и бескорыстии русского офицера все же сумела пробить брешь в броне многолетнего циничного опыта матерого царедворца и сановника. Во всяком случае, на какое-то мгновение взгляд первого министра потеплел, а в уголках губ заиграла едва заметная одобрительная улыбка.
— Вот это я понимаю — слова, поистине достойные настоящего русского офицера! — торжественно провозгласил первый министр, пафосно воздев руки к потолку. Затем, сделав короткую паузу и смерив меня ироничным взглядом, ехидно добавил: — Ну, или, на худой конец, очень умного и амбициозного человека, жаждущего под благовидным предлогом заполучить нечто гораздо большее, чем просто награды и почести. В любом случае мне нравятся такие люди, как вы контр-адмирал Васильков…
— Ваше превосходительство, на самом деле контр-адмирал Васильков сейчас и в самом деле скромничает, — заметил Павел Петрович, бросив на меня многозначительный взгляд. — Уж я-то хорошо знаю этого молодого человека и имею полное представление о его истинных устремлениях и потенциале. И могу со всей ответственностью заявить, что его боевой уровень, оперативное мышление и тактическое видение ситуации в секторе боя как минимум не уступают, а порой и превосходят показатели самых выдающихся наших космофлотоводцев. Что Александр Иванович не раз и не два убедительно доказывал и продолжает демонстрировать от сражения к сражению.
— Хм, вот как? — удивленно приподнял бровь Птолемей, мельком покосившись на меня с нескрываемым интересом. Похоже, слова Дессе произвели на него впечатление и заставили задуматься, переоценив мою скромную персону.
— Поэтому, я бы на вашем месте по достоинству оценил вклад в наше общее дело столь ценного и перспективного адмирала, — между тем продолжал Дессе. — И уж точно не стал бы размениваться по мелочам, одаривая столь талантливого боевого офицера всего лишь какими-то жалкими очками опыта, побрякушками орденов или дежурными рукопожатиями. Человек, способный фактически в одиночку своей отвагой и воинским искусством решать исход масштабных сражений, определенно достоин куда большего признания и поощрения…
Услышав эти слова, я невольно поморщился, едва удержавшись, чтобы не скривиться в откровенной гримасе. В пламенной речи моего дорогого крестного явственно прозвучало столь неприкрытое и бесцеремонное давление на первого министра, что даже мне стало неловко. Павел Петрович практически в открытую намекал Птолемею на необходимость моего скорейшего повышения в звании и предоставления более высокой и ответственной должности в составе объединенной эскадры.
С другой стороны, не стану лукавить и отрицать очевидное — в глубине души я и сам был в целом согласен с доводами адмирала. Конечно же, как честолюбивый человек и опытный боевой командир, я не мог не желать дальнейшего продвижения по службе и получения новых, более масштабных возможностей применения своих сил и способностей на благо Родины. И прекрасно отдавал себе отчет в том, что мой нынешний уровень компетенций и управленческого опыта позволяет рассчитывать как минимум на командование крупным соединением кораблей…
— Что ж, пожалуй, вы совершенно правы, дорогой адмирал Дессе, — размеренно произнес первый министр, испытующе глядя на меня. — Было бы в высшей степени несправедливо и недальновидно с моей стороны не оценить по достоинству выдающийся вклад этих храбрых офицеров в наше правое дело и победу. Тем более, что, как верно было замечено, контр-адмирал Васильков и его товарищи не просят для себя никаких особых наград и привилегий, а лишь желают и впредь самоотверженно служить Империи по мере своих скромных сил…
Тут Птолемей сделал многозначительную паузу. Похоже, он уже успел принять некое важное решение на наш счет и теперь готовился озвучить его. Причем, судя по лукавому прищуру и загадочной полуулыбке, играющей на губах первого министра, нас определенно ожидал какой-то сюрприз.
— Александр Иванович, — наконец изрек Птолемей, вперив в меня пристальный, немигающий взор. — Вы и ваши соратники действительно достойнейшим образом проявили себя в недавнем сражении в системе «Ряжск». Показали всю глубину своего патриотизма, силу духа и готовность не щадить живота ради спасения боевых товарищей из 34-ой дивизии. Продемонстрировали высочайший профессионализм, бесстрашие и недюжинный флотоводческий талант. Без преувеличения, совершили настоящий подвиг!
Птолемей выдержал небольшую паузу, переводя дух. Все присутствующие, затаив дыхание, ждали продолжения. Даже Яким с Наэмой невольно подались вперед, словно боясь упустить хоть слово.
— Ну а посему, я хотел бы предложить вам, господин контр-адмирал, незамедлительно принять под свое командование ту самую дивизию, которую вы только что столь блистательно и самоотверженно спасли, — торжественно произнес первый министр. Хотя в его обманчиво ласковом тоне все же угадывались стальные нотки непререкаемого приказа. — Как вы, вероятно, знаете, данное подразделение в ходе последних боев лишилось большей части командного состава, включая самого дивизионного адмирала. И сейчас остро нуждается в опытном и решительном космофлотоводце, способном в кратчайшие сроки восстановить его боеспособность.
От этих слов у меня в буквальном смысле отвисла челюсть. Вот так поворот! Кто бы мог подумать, что Птолемей вот так сразу, практически без раздумий предложит мне возглавить целую дивизию. Безусловно, это была честь, о которой можно было только мечтать. И от которой я, понятное дело, просто не имел права отказаться…
Впрочем, похоже, отказ с моей стороны не принимался в принципе. Как и предполагалось, первый министр все уже решил за меня. Оставалось лишь смиренно склонить голову и подчиниться высочайшей воле начальства.
— Насколько мне известно, Александр Иванович, вы в свое время уже имели опыт командования крупными боевыми соединениями, а также не раз демонстрировали навыки успешных действий против численно превосходящих сил противника, — меж тем продолжал Птолемей, явно не замечая моего замешательства. — Как, например, в ходе недавней войны с американцами или же в кампании против османского космофлота. И надо сказать, ваши достижения на этом поприще впечатляют и вдохновляют. Поэтому я нисколько не сомневаюсь в том, что с новой ролью командира дивизии вы справитесь просто блестяще. Полковник Наливайко и майор Наэма Белло получат звания капитанов первого ранга — что им сейчас более соответствует, и будут помогать вам в управлении дивизий в качестве старших офицеров. Что скажете?
