Я не замечаю, как тут же проваливаюсь в глубокий сон.

― Сонечка, ― слышу такой родной и любимый голос, ― Соня, малышка, просыпайся.

Медленно открываю глаза и натыкаюсь на взгляд Марата. Меня словно ушатом ледяной воды обдают, и я вспоминаю, где нахожусь.

― Холодов, еще и суток не прошло, как ты снова появился в моей жизни, а уже будешь по утрам.

― Прости, но кто‐то должен был это сделать. Уже десять. Обход закончился, и ты можешь пойти к племяннице. Она спрашивала о тебе.

― Правда? ― я резко сажусь и опускаю ноги на пол. ― Как она?

― Ей лучше. Можешь умыться, ― он указал на умывальник в углу кабинета, ― и пойти к ней. Она будет рада.

Я кивнула и сделала глубокий вдох, громко выдыхая. Несмотря на то, что кушетка — это не кровать, мне удалось выспаться. Это же не присутствие Холодова на меня так действует?

― Ты не спал совсем, ― отметила я, выбрасывая в мусор одноразовые полотенца, поданные мне Маратом.

Умывшись, стала чувствовать себя еще лучше.

― Работа такая. К тому же ночью уходил на экстренную операцию.

Я ошарашенно округлила глаза.

― И такое бывает.

― Ты правда заведующий отделением?

― Правда. Ты готова идти?

Я кивнула и услышала, как заурчал живот.

― Тебе бы поесть. Совсем себя извела.

Я бросила на Марата недовольный взгляд и только развернулась, чтобы пройти к выходу, как дверь неожиданно открылась и на пороге появился Виктор.

А утро вовсе неплохо начиналось.

― Здравствуйте Марат Алексеевич, можно к вам?

Муж одарил меня недовольным взглядом и как ни в чем небывало, прошел в кабинет. Я бросила на него короткий взгляд.

― София, иди к Насте, я скоро подойду, ― произнес Марат, и мы с Виктором в этот момент встретились взглядами.

Не хотела, чтобы Холодов знал правду, а потому кивнув, вышла за дверь.

Ничего, Витенька, с тобой мы поговорим вечером. И сегодня тебе не удастся уйти от разговора.

Выйдя из кабинета, я подошла к окну и уперевшись руками в подоконник, закинула голову назад. Нужно просушить слезы, которые едва не сорвались с моих ресниц и уже тогда идти к Насте. Не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии. Просто нужно успокоиться. Сделать глубокий вдох и громко выдохнуть. Еще один вдох и выдох. Практиковала различные медитации и мне часто это помогало. Но за неимением возможности уединиться и вставить в уши наушники, я старалась успокоиться с помощью дыхательной практики.

Может, стоит вернуться к йоге?

Развернулась и натолкнулась на строгий взгляд Виктора. Придурок. Не мог подождать, чтобы не пересекаться сейчас со мной? Так и хочется расцарапать ему морду, и, если бы не Холодов рядом, я бы именно это сейчас и сделала.

― Можно узнать, какого черта ты вчера так поздно делала в кабинете у врача? И почему на тебе такая одежда?

Я опешила от наглости Виктора. И это говорит мне он? Человек, у которого на стороне семья?

― Ты что, трахалась с ним? Что он тебе пообещал?

Я от удивления расширила глаза и как рыба молча открывала рот, но не для того, чтобы сделать вдох. Я просто не знала, как произнести хотя бы слово. Нужно заново брать себя в руки, но как это сделать, когда тебя обвиняют в том, в чем виновата не ты! А обвиняющий.

Какой бред.

С горечью выдохнув, я посмотрела в его глаза и произнесла серьезным тоном:

― Думаю, ты больше не имеешь права что-либо мне предъявлять. А вот я собираюсь услышать от тебя хоть каплю правды. Думаю, я ее заслужила за девять лет совместной жизни.

― Лучше бы ты за эти девять лет ребенка мне родила. Вечером поговорим. Сейчас мне некогда.

И он ушел. Поторопился к своей Леночке, которая родила ему ребенка.

Сегодня нож попал прямо в сердце.

― Соня? ― услышала взволнованный голос Марата и резко подняла голову. ― Все нормально?

― Лучше всех, Холодов. Спасибо за участие.

Я прошла к двери, и постучав, вошла в палату.

― Тетя Соня, привет. Ты что, не уезжала?

― Привет, милая, ― поцеловала ее в щеку и подвинув стул, присела рядом, ― нет, ночевала здесь. Но сегодня поеду домой, как минимум мне надо принять душ. Как ты себя чувствуешь?

― Нормально, тетя. А меня еще долго здесь продержат?

― Пока нужно полежать. Тебя прокапают, потом сделают анализы и если увидят хотя бы небольшие изменения в лучшую сторону, то выпишут.

― Очень хочу домой.

― Я заберу тебя. Потерпи, Насть.

Еще некоторое время мы общались с племянницей о ее самочувствии. Девочка не спрашивала у меня про Виктора, и я была ей за это благодарна. Все же дети умнее нас, и это не может не радовать.

Забрав свои вещи в кабинете Холодова, я собиралась вызвать такси, когда в дверях столкнулась с самим врачом.

― Ты уже домой?

― Да, хочу отдохнуть и принять душ. Насте легче, и мне спокойнее.

― Моя смена закончилась, я тебя отвезу.

― Зачем?

― Ты хочешь ехать в таком виде? Уверена, что тебя правильно поймут?

Я нахмурилась и опустила взгляд, разглядывая свой наряд. Совсем забыла, что до сих пор хожу в костюме медика. Подняла взгляд на Марата и кивнула.

― Ты прав. Подумают, что я из дурдома сбежала.

― Подожди, я только халат сниму и заберу ключи с документами.

Я осталась стоять в дверях. Сначала смотрела себе под ноги, а потом неосознанно подняв взгляд, наткнулась на широкую спину, обтянутую белой футболкой. За эти годы Марат не оброс жиром, как многие мужчины его возраста, а наоборот, кажется подкачался еще больше. Он всегда следил за формой, но то, как сейчас обтягивала футболка его тело, говорило об упорном труде. И руки крепкие, с большими бицепсами. Уверена, на такого мужчину до сих пор вешаются девушки.

― Пойдем, ― произнес он, подходя ко мне и пропуская вперед.

Кажется, я засмотрелась на него и теперь растерянно хлопая ресницами, поторопилась пойти вперед. Не хотела, чтобы он видел мое состояние.

― Может заедем куда‐то перекусить? ― уточнил он, когда мы оказались на улице и пошли в сторону старенького опеля.

― Нет, спасибо. Не хочу.

― Соня, ты давно не ела. Так нельзя. Давай хотя бы пиццу по дороге купим?

Я резко развернулась и глядя в его глаза гневным взглядом, зашипела:

― Я хочу домой. Давай обойдемся без свиданий?

― Боишься, что муж приревнует?

Марат открыл с ключа замок на дверях и обойдя авто, открыл дверь со стороны водителя.

― Что он не доверяет тебе?

Я до боли прикусила губу с внутренней стороны и покачав головой, села в машину.

Знал бы ты, какое, между нами, доверие. Не семья, а…

― Правильно делает. Ты женщина видная, того и глядишь, уведут.

― Не удивлена, что ты подобного мнения обо мне.

― Соня, я постараюсь пробить по своим каналам о донорстве. Есть у меня хорошие знакомые в институте донорства, возможно я смогу как‐то ускорить процесс поиска. Но обещать, конечно, ничего не могу. Это не берндовую шмотку купить заграницей.

― Понимаю. Спасибо за помощь.

― Я еще ничего не сделал. Хотел бы помочь и деньгами, но богат я никогда не был. Честных врачей нынче не ценят.

Он улыбнулся, а мне отчего‐то стало так больно, что даже в носу защипало от непролитых слез.

Я как будто сейчас в прошлое окунулась. В такое болючее, но когда‐то счастливое.

― Их никогда не ценили.

Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Иногда Марат спрашивал о Насте и о ее приступах. О нас не говорил ни слова за что я была ему благодарна. Сейчас это ни к чему.

Через пятнадцать минут Холодов притормозил около моего подъезда. Я очень надеялась, что мой муж еще не вернулся домой. Хотела хотя бы час побыть наедине в полной тишине.

― Спасибо, ― произнесла я и схватилась за ручку, собираясь выйти из машины, но меня остановил вопрос Марата и его прикосновение к моей руке.

― Скажи, ты счастлива?

В его глазах промелькнула грусть. Но меня это сейчас совсем не интересовало.

Я кивнула.