― Нет, Кир, там все сложно. Не хочу об этом.

― Ладно, понимаю. Личное на то и личное, чтобы о нем не разговаривать даже с друзьями.

― Без обид, ― попросил я в надежде что друг действительно не затаит обиду.

― Не дури, я все прекрасно понимаю. У всех у нас есть свои тайны и личная жизнь. Это нормально. Ты лучше скажи как там Юлька? Растет?

Кирилл не просто мой друг, он еще и крестный моей дочери потому его вопрос не был для меня чем‐то странным. Наоборот, я знал, что он тепло относится к моему ребенку и мне это как отцу очень приятно. Моей девочке и так не хватает любви. Ее окружают практически одни мужчины не считая Наны, а мне бы хотелось, чтобы у нее были и подружки тоже. В садике они, конечно, есть, а вот дома по вечерам нет. Мамы у нее нет. Не считая ту дрянь, которая ее родила. Единственное, что она сделала прекрасное в этой жизни.

― Растет. Рассуждает как взрослая. Меня это иногда пугает, не хочу, чтобы она так быстро взрослела. Но понимаю, что на это влияют внешние факторы.

Кирилл понимающе кивнул. Он знал всю историю

― Кукушка не очухалась?

― Нет. И не нужно. Я не хочу, чтобы она снова травмировала Юлю. Ребенок ждет мать, а та только пустую надежду дает и в очередной раз делает больно дочери. Пусть сидит на своих островах и нос не сует сюда иначе я ей его прищемлю.

― Понимаю. Для Юли это стресс знать, что мать снова ее бросила.

― Иногда у нас случаются разговоры. И самое паршивое, что из‐за Яны моя дочь считает себя какой‐то плохой.

Кир нахмурил брови, а я поторопился объяснить.

― Юля мне говорила, что думает будто она некрасивая или глупая, потому мама не хочет ее видеть.

― Ничего себе новость.

― Я сам охренел от услышанного. Пришлось объяснять ей, кто на самом деле глупый. Правда делал это аккуратно. Не хочу, чтобы с моих слов Яна выглядела монстром для дочери.

― Можно подумать она не монстр? ― возмущенно фыркнул Кир, взмахнув руками.

― Да все так, Кир, просто не хочу еще больше ранить Юльку.

― Понимаю. Чего не могу сказать про Янку. Идиотка. Так жестоко поступает со своей дочерью.

― Дрянь она. Уже несколько месяцев не интересовалась ребенком.

― Она хоть живая? Ты проверял?

― Живая, тусуется на Кипре с каким‐то богатеньким мужиком.

Как вспомню ее фотографии в объятиях мужика явно старше ее лет на двадцать так тошно становится. Не от ревности, а ее дурости и тупости. От того, что на мужиков время находит, а про дочь узнать желания не изъявляет. Ненавижу эту дуру.

― Она не изменится, Макс. Ей плевать на собственного ребенка.

― Я знаю. И хочу, чтобы она никогда больше не появлялась. Она ранит Юльку, и мне из‐за этого больно. Ладно, Кир, давай не будет бередить раны. Душа болит за дочь.

― Да, давай лучше поговорим о другой дочери. Твоей возлюбленной.

Я кивнул и напрягшись, откинулся на спинку кресла, внимательно глядя на друга.

― Правда, что ты нашел донора?

Кирилл кивнул и достал из сейфа какие‐то документы.

― Ознакомься, здесь вся информация.

― Я смогу это почитать дома?

― Только осторожно, документами особо не свети. Это если что копия. Оригинал будет у меня.

Я кивнул, прекрасно понимая, что мы не в игрушки играем.

― Хорошо. Когда мы сможем провести операцию?

― Начинайте сдавать анализы. И уже на следующей неделе можете оперировать, после изучения документов, естественно.

― Конечно. Спасибо тебе, Кир. Ты даже не представляешь, что сделал для меня. Скажи сумму, и я переведу деньги на счет.

Друг выгнул бровь и смотря на меня так словно я сказал глупость.

― Если я помог тебе, то твоя благодарность будет в виде счастливой улыбки.

Что‐то в его глазах проскользнуло такое, что мне не понравилось. Что‐то необычное для него, непривычное. Может показалось?

― Буду счастлив, когда узнаю, что пересадка сердца прошла успешно.

Теперь за Настю я волновался как за свою родную дочь, потому что эта девочка была важна для Софии. А теперь все, что касается ее, касается и меня.

Пожав другу руку, я еще раз поблагодарил его за помощь и поторопился в клинику к своим девочкам. Наверняка они уже заждались меня. А я им прогулку обещал по парку. К тому же теперь и настроение подходящее. Нужно и Соне его поднять.

Уверен, она обрадуется новости, которую я ей везу.

― Насть, я очень рада, что ты себя хорошо чувствуешь. Я скучаю по тебе, девочка моя.

― Поправочка, ― заметила Юля, выставляя указательный палец вверх, ― мы скучаем. Была бы Настя с нами, мы бы игрались в куклы или мягкими игрушками. А лего какое у меня есть, тебе бы точно понравилось!

― Юляш, Настя постарше и вряд ли ее интересуют куклы, ― улыбнулась я, сжимая руку дочери.

― Тетя Соня, я бы с удовольствием поигралась с Юлей. Только бы скорее отсюда уйти. Надоело уже лежать.

Ее голос и слова ранили мое сердце. Я понимала, о чем она говорит. Маленькая девочка, совсем еще юная и столько времени проводит в больнице. Она же не впервые попала на стационарное лечение и меня это очень ранило. Я хотела для нее лучшего, хотела, чтобы она жила обычной жизнью, которая бывает у обычного подростка. Но, к сожалению, по ряду причин это невозможно. По крайней мере сейчас, когда снова в больнице и ее сердечко снова требует лечения.

― Вот видите, тетя Соня, Настя бы со мной поиграла.

― Скоро поиграете, ― произнес неожиданно вошедший в палату Максим.

Мы обернулись к нему, и я заметила, что сейчас он выглядел иначе. Нельзя сказать, что утром он был расстроен, но то, как его лицо сияет сейчас это точно не просто так. Я выгнула бровь, в молчаливом жесте спрашивая, что произошло. А Максим пройдя по палате, схватил свободный стул и повернув его спинкой к нам, присел расставив ноги по обе стороны.

― Девочки, у меня для вас новость. Хорошая.

― То, что хорошая, заметно по твоему лицу. Ты слишком радостный.

― Ты? ― удивленно уточнила Настя, и я поняла, что спалилась перед ней. ― Я чего‐то не знаю, тетя Соня.

Виновато почесав висок, я пожала плечами.

― Насть, мы с Максимом…

― Встречаемся, ― выпалил он, вгоняя меня в краску.

― Вообще‐то я не это хотела сказать. И мы просто дружим.

― Я с тобой точно не дружу, ― хмыкнул мужчина, заставляя меня волноваться, ― я влюблен в тебя. Какая дружба?

Я сглотнула.

― Ого, ― восторженно произнесла Юля, а я перевела взгляд на Настю.

Сейчас меня волновало ее мнение.

― А ты, тетя Соня? ― меня удивил ее вопрос, нет, даже ошарашил.

― Знаете что? ― я поднялась с кровати и обойдя ее, уперлась руками в изножье.

У меня в голове не укладывалось, что вся эта троица была за одно.

― Я пришла сюда не для этого. А вы все, ― обвела взглядом присутствующих, ― наверное забыли, что я все еще замужем.

― Кстати, когда подашь на развод?

― Как только ты меня замуж позовешь, ― ляпнула на нервах и прикусила губу, ― прости. Давайте закроем тему.

― Так не честно, ― надув губы произнесла Юля и сложила руки на груди, ― папа вас любит, а вы его нет.

― Юль, прекрати. Соня девочка, и ей свойственно капризничать.

― Тетя Соня, я буду рада если ты разведешься с Виктором, ― я резко подняла взгляд на Настю и улыбнулась.

Девочка моя, ей больше всех доставалось от него. Я, конечно же про моральное отношение говорю.

― Насть, я бы тоже хотела с ним развестись, но для начала нам нужно дождаться операции. Возможно, я не потяну сама. Мои маленький бизнес вряд ли приносит столько денег, малышка.

― А теперь, собственно, и вернемся к нашим баранам, как говорится. А точнее к тому, почему мое лицо сияло, когда я зашел в кабинет. Сонь, присядь, ― Максим поднялся со стула и потянув меня на себя, усадил на свое место.

Я почувствовала руки на своих плечах, а сама смотрела на Настю, пытаясь понять ее отношение к тому, что сказал Максим о своих чувствах. То, что мужчина мне нравится, я не отрицала, но почему‐то боялась. Может как раз по тому, что давно не была с человеком, с которым я не из чувства долга? А действительно что‐то к нему ощущаю? Влечение одно из чувств.