Когда мы подходим к арке, за которой открывается вид на озеро, я всё-таки поднимаю взгляд и сквозь пелену фаты вижу Эмиля. Он в белом мундире, чёрные волосы распущены по плечам, лицо напряжённое.

— Тебе очень повезло, брат, — тихо говорит Стефан, соединяя наши руки.

— Я знаю.

От его бархатистого голоса с ледяными нотками всю меня охватывает тревога, но Эмиль не собирается устраивать сцену перед немногочисленными гостями. Император отступает, а князь поднимает мою вуаль.

Священник начинает церемонию. Я почти не слышу его: весь мир сосредотачивается в лице Эмиля. Смотрю в его прозрачные серые глаза, замечаю лёгкую улыбку, трогающую его губы, и отвечаю тем же. Дрожащим голосом повторяю слова клятвы.

— В горе и в радости… В богатстве и бедности… В болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас.

— Надеюсь, что и после неё — тоже, — улыбается Эмиль, и по рядам гостей проносится смешок.

Церемония тут же теряет помпезную торжественность, становясь по-настоящему нашим праздником. Трясущимися руками надеваю на его палец кольцо и вздрагиваю, когда ответная полоска металла холодит мою кожу. Эмиль склоняется для поцелуя, а я тянусь навстречу.

Когда наши губы соприкасаются, волнение уходит, сменяясь заполняющим всё тело счастьем. Теперь мы вместе. Навсегда.

Следующий за церемонией праздник проходит как во сне. Мы танцуем, принимаем поздравления и бесконечно целуемся. Даже император не портит наш день: с разговорами он не лезет, а Эмиль обращает внимания на брата не больше, чем на любого другого гостя. Его взгляд прикован ко мне, и я отвечаю тем же.

Через пару часов маменька уводит меня сменить платье. В этом корсет затянут так, что я за всё время не смогла впихнуть в себя и глоток воды. Эмиль провожает нас в дом, несмотря на недовольный взгляд родительницы: негоже это, когда жених бросает гостей одних, да ещё и по такому пустяковому поводу. Сдаётся мне, он просто решил не оставаться со Стефаном один на один, ведь стоит императору подойти к брату, как все тут же вежливо удаляются, будто сговорившись. И теперь он ждёт меня в соседней гостиной, а я шёпотом распекаю Снежу, чтоб поторапливалась.

Но стоит только подойти к двери, как понимаю: все планы Эмиля пошли проклятым под хвост.

- Да выслушай ты меня! – доносится из-за неё злой голос Стефана, и мы вчетвером – мама, Мила, Снежа и я – замираем.

- Ещё раз повторяю: нет.

- Решил устроить скандал? Так я тебе его обеспечу!

- Я ничего не решил. А вы, государь, похоже, не заметили, что вас сюда не звали.

- Проклятье, Эмиль! Всего полчаса, прошу.

Повисает долгое молчание.

- Пять минут, пока Лия не закончит со сменой платья, - вдруг соглашается Эмиль.

Маменька пытается оттащить меня прочь, но я шикаю на неё, отмахиваясь. Леди не к лицу подслушивать под дверью, это верно, вот только что поделать, если до истинной леди мне далеко?

- Ты нужен в Северной армии, - без предисловий начинает император. – Стена исчезла вместе с проклятыми, и теперь там пятьсот человек, вернувших свой облик. Я приказал разбить палаточный лагерь, который день и ночь охраняется солдатами, но ума не приложу, что с ними делать.

- И при чём тут я? – холодно спрашивает Эмиль, а Стефан аж закашливается от возмущения.

- Как это – при чём?! Ты всё ещё командующий армией! – восклицает император. – Поставки продовольствия уже наладили, но от такого соседства растут недовольства в Гранцбурге, Всех этих людей нужно проверить на наличие Тени, а потом тихо распределить по рудникам и заводам, чтоб не устроили новой революции. Кому как не тебе этим заниматься? Тем более ты такой…

- Какой?

- Эмиль, пожалуйста, не заставляй меня говорить это вслух.

- Не говори. Но я никуда не поеду.

- Почему?!

- Потому что я так решил.

Кажется, дальнейшая беседа обречена на провал, но самое главное я уже услышала. Пятьсот проклятых, снова ставшими людьми, да ещё и спустя сто лет! Сумасшествие какое-то. Неудивительно, что император всеми правдами и неправдами пытается весь месяц пробиться к Эмилю.

Стефан снова злится, повышая голос, и я решаю, что пора вмешаться. Откинув волосы на спину, решительно открываю дверь, не смотря на предупреждающее шиканье маменьки.

- Ваше величество, мы так счастливы, что вы почтили нас своим присутствием! – нагло вру я, беря Эмиля под локоть.

Моя наигранная улыбка не остаётся незамеченной: император поджимает губы, явно желая мне провалиться на месте. Теперь-то я не отойду от мужа ни на шаг, раз нормально поговорить они не способны.

- Предлагаю вернуться к гостям, - продолжаю я, делая вид, что в комнате не чувствуется напряжения. – Скоро начнётся представление акробатов – очень хочу посмотреть!

Наплевав на правила хорошего тона, утаскиваю Эмиля прочь и остаток вечера исподволь поглядываю на него. Он по-прежнему улыбается, стоит нашим взглядам встретиться, но я замечаю: когда муж думает, что на него никто не смотрит, он тут же суровеет лицом, уходя в свои мысли. Нестерпимо хочу остаться с ним наедине – хотя бы просто поговорить, - но праздник продолжается.

Нас провожают в дом лишь когда на сад опускаются сумерки, а повсюду уже давно горят фонари. Я тут же забываю об императоре, вернувшихся проклятых и проблемах в Гранцбурге. Сердце безумно колотится, во рту пересыхает от ожидания. В будуаре Снежа помогает мне освободиться от платья и украшений, бережно укладывает тиару в шкатулку, распускает заколотые верхние пряди волос.

Не помню, как оказываюсь перед дверьми спальни Эмиля – нашей спальни с этой ночи. Тереблю пояс длинной шёлковой накидки и никак не могу повернуть дверную ручку. Как легко всё это произошло в первый раз! Так чего я переживаю сейчас?

Внезапно дверь открывается, и я вижу князя.

- Вот и ты, - просто говорит он, протягивая руку.

Страх, волнение, смущение отступают. Делаю шаг к нему, переплетая наши пальцы.

- Я так ждал тебя, - шепчет муж в мои подставленные для поцелуев губы.

Приникаю к нему, едва он успевает закрыть дверь. Нежные прикосновения Эмиля кружат голову, дрожью отзываются во всём теле. Я растворяюсь в его поцелуях и ласках. Томительное ожидание вознаграждается такой желанной близостью.

С этого мгновения – и навсегда – мы едины.

Я лежу на груди Эмиля, прижавшись так тесно, что между нами совсем не остаётся свободного пространства, ощущаю под ладонью биение его сердца. Он перебирает мои волосы, еле касаясь поглаживает обнажённое плечо. Тёплый свет ночника разгоняет тьму спальни, и, подняв голову, я вижу его задумчивый взгляд.

Знаю, подобным разговорам не место в постели новобрачных, но нет сил видеть его таким.

- Эмиль… - говорю тихо, боясь спугнуть умиротворение этой ночи. – Ты думаешь о словах императора?

Лицо мужа становится бесстрастным.

- Здесь не о чем думать, - отвечает он и тянется погасить лампу, но я останавливаю его.

- Я вас подслушала, - признаюсь, даже не краснея, а потом напряжённо жду его возмущения.

Вместо этого Эмиль усмехается:

- От тебя ничего не скроешь.

- Мне можно сказать? – Получив короткий кивок, я уверенно продолжаю. – Ты не можешь всю жизнь скрываться, Эмиль. Мы не сможем жить здесь до старости: ты просто устанешь быть обычным землевладельцем. Твоё место не тут.

Я переворачиваюсь на живот и смотрю мужу в глаза.

- Мне тоже не нравится, что Стефан решил просто замести эту историю под ковёр, но ты можешь всё изменить. Я не знаю как, но ты точно что-нибудь придумаешь. Нельзя прятаться от всего мира, пусть он и был к тебе несправедлив. Нужно разобраться с прошлым: с Тенью, с обращёнными, с обычными людьми.

Умолкнув, жду его ответа. Какое-то время Эмиль молчит, а потом легко целует меня в губы.

- Мне достаточно только тебя, - говорит он.

- Мне тоже, - шепчу я, когда его рука скользит по спине. – Просто не хочу, чтобы ты помер здесь от тоски.