Луиза кивает на мои почерневшие от магии запястья.

— Не скромничай, спрашивай, ведь тебе осталось совсем немного, — злорадно ухмыляется она.

— Сделай милость, пойди вон?

— Неправильный вопрос.

Её лицо искажается злобой, и в тот же миг Тень вздёргивает меня на ноги. Магия сжимает горло, не даёт сделать вдох, ледяными щупальцами проникает в сердце. Луиза неспешно встаёт, оглаживает юбку. Когда она подходит ближе, уже темнеет в глазах.

— Не надейся на быструю смерть, — сквозь зубы шипит она. Хватка Тени слабнет: теперь она силой удерживает меня у стены, пришпиленного к ней словно бабочку. — Проклятье сожрёт тебя, а я ему в этом помогу руками твоей прекрасной бывшей невесты.

— Оставь её, — только и могу прохрипеть в ответ.

Но Луиза не обращает на мой протест никакого внимания.

— Она так сильно влюблена в тебя, что Катарине пришлось припугнуть её, после того, как ты заявился во дворец. Иначе эта дурочка побежала бы в твои объятия, забыв о гордости. — Луиза презрительно морщится. — Знаешь, это будет даже забавнее, чем мне представлялось. По плану провести ритуал должна была Илона, но приёмная сестричка и тут подвела: сначала втрескалась в тебя, словно кошка в жбан сметаны, а потом сдохла. Я рассчитывала, что она сумеет пристукнуть твою ненаглядную: Катарина даже зельей ей дала, пробуждающее спящий дар, но вот поди ж ты, выкрутилась. И что они в тебе находят, не подскажешь?

Мелькает безразличная мысль: «Теперь понятно, от кого Илона получила Тень», — и тут же исчезает. Лия заботит меня куда сильнее.

— Оставь её в покое, и я сделаю всё, что захочешь, — тихо говорю.

Запрокинув голову, Луиза смеётся, а потом хватает меня за ворот мундира.

— Ты и так сделаешь всё, что прикажу, — шепчет она на ухо. — Иначе я буду мучить Лияру до конца её дней. Поверь, она станет умолять о смерти, как о высшей благодати, но такого удовольствия я ей не доставлю. Цени мою честность, Эмиль.

— Что ты… Что Лия должна сделать?

— Всего лишь убить тебя, что же ещё? — Луиза отпускает ворот и делает шаг назад. — Ты знаешь, как мой прапрадед создал проклятье?

Эмиль качает головой, и она с удовольствием принимается рассказывать:

— Ему нужно было контролировать всех, кому они передали Тень, и это оказался единственный способ управлять любым из новообращённых. Даже сейчас я подчиняю не твою магию, а только само проклятие. Оно как путы связывает тебя с Тенью и с моей кровью. Бабушка рассказывала, что ради создания уз Альберту пришлось убить собственного брата, предать его. Так их кровь связала первого проклятого и главу рода. Сейчас я — единственная наследница семьи Адельбергов и в моих силах усилить эти путы. — Глаза Луизы лихорадочно блестят, она ходит по камере, подметая подолом роскошного платья пыльный пол. — Бабушка начала этот ритуал, передав тебе свою кровь, она ждала годы, пока проклятье окрепнет. Ты очень долго сопротивлялся ему, Эмиль! Так долго, что бабушка умерла три года назад, не дождавшись своего триумфа. Мама и вовсе сгорела в лихорадке ещё при моём рождении. Ваша семейка забрала у меня всё: положение, титул, близких людей. И ты за это ответишь!

Луиза кричит в бешенстве. Она взмахивает рукой, а Тень снова удавкой стягивает мне горло.

— Так сделай это сама, зачем тебе Лия? — хрипло выдавливаю я.

— Думаешь, я не хочу? — зло рявкает Луиза. — Я бы с удовольствием вырвала твоё сердце, если бы это вернуло мне семью! Но бабушка всё продумала. Даже Альберт рисковал, жертвуя братом ради нашего спасения, и если бы у него ничего не вышло, кинжал взяла бы в руки его жена. У них была страховка, а у меня — только один шанс. Чтобы подчинить всех проклятых Сиории, ты должен стать самым могущественным из них, но будешь исполнять только мою волю. Если я проведу ритуал и что-то пойдёт не так… Нет, сначала попробует Лияра.

— Но Тень может убить не только её, но и меня, — замечает Эмиль.

Обряды на крови опасны своей непредсказуемостью — и в том единственная надежда для Сиории. Если Луиза совершит ошибку, проводя его, это спасёт всех.

— Ты забываешь, что есть ещё твой брат, — криво усмехается Луиза. — Теперь я знаю, как не ждать годами, и он подойдёт к проклятию очень быстро.

— Она не сможет меня убить, — продолжаю говорить я. Нужно нести любую чушь, лишь бы отвадить Луизу от навязчивой идеи использовать Лию в своём плане. — Как ты сама заметила, она слишком влюблена.

— Думаешь, не сумеет? — нарочито обеспокоенно спрашивает Луиза, прижимая ладони к щекам. — Ах, и как же я не раньше не сообразила: ей просто нужен повод ненавидеть тебя так же сильно, как и любить. Но постой… кажется, он у неё есть.

Слушать её безумный бред становится всё сложнее, а когда она разражается приступом истерического хохота, то становится похожа на карикатурную злодейку из театральных постановок. Хорошо хоть Тень ослабляет хватку, давая возможность восстановить дыхание.

— О чём ты? — откашлявшись, спрашиваю я. Этот разговор порядком утомляет, как и подвешенное состояние тела. Пусть Луиза уже позлорадствует всласть и убирается, дав время подумать в одиночестве.

— Ты же не знаешь! — радостно улыбается девушка, подходя совсем близко. Она прижимается к моей груди, ласково проводит пальцем по щеке. — Какая я растяпа, совсем забыла сказать: Лия думает, что мы с тобой близки. Очень близки, понимаешь?

В голове словно сходятся кусочки мозаики. Так вот каких слов ждала от него Лия там, в холле дворца! Тут же становится понятно, почему она сбежала к Катарине не сразу, а только через два дня после стычки с Илоной. Всё это время она думала, что предана им не только с Тенью, но и с Луизой. Острая боль, не имевшая отношения к магии, пронзает сердце.

— Ты врёшь, — машинально говорю я, отрицая ужас развернувшейся картины. — Никто на всём свете не рассказал бы ей подобную нелепицу.

— Ну а я её сочинила. — Луиза привстаёт на цыпочки и целует меня в уголок губ. По телу пробегает дрожь отвращения. Каждое её прикосновение похоже на объятия змеи, готовящейся в следующий миг поглотить свою жертву. — Думаешь, я просто так таскалась к тебе три дня подряд? Да все слуги во дворце только и говорят о том, как мы развлекаемся в твоей кровати. Им же даже своими глазами видеть ничего не надо, достаточно растрёпанной причёски, мятого платья и смазанной помады.

— Какая ты дрянь…

— Я бы назвала это находчивостью, — самодовольно улыбается Луиза. — Кажется, Лию больше всего расстроило, что ты взял меня в свою спальню на второе утро после Харского поля. Она чуть в обморок не упала, когда это услышала. Признавайся, у вас что-то было?

— Пойди прочь.

— Я-то уйду. — Тон Луизы меняется на презрительно-холодный. — Но ты хорошенько подумай, как защитить свою ненаглядную. Лия должна вонзить кинжал тебе в сердце, и, если выживет в ритуале, я дам ей свободу. Жизнь за жизнь, всё просто. Когда она придёт сюда…

— Не придёт, — перебиваю её. — Ты сделала ей так больно, что она с трудом переносит моё общество.

— О нет, — отмахивается Луиза. — Поверь мне, как только Катарина расскажет ей про ритуал, она прибежит, утирая сопли. И ты должен сделать так, чтобы её ненависть пересилила влюблённость. Ты ведь хочешь её спасти? — Киваю, и Луиза треплет меня по щеке, словно преданную собаку. — Тогда хорошенько подумай над своими словами. И поскольку Лия уже считает тебя предателем, мы можем прямо сейчас подкрепить вымысел правдой.

Её пальцы проникают за ворот рубахи, царапают шею. Луиза ещё раз целует меня в губы, но я отворачиваюсь. Лучше вся боль Тени, чем её омерзительные прикосновения.

— Боюсь, меня стошнит, — презрительно бросаю ей в лицо, и получаю такой удар магией, что приходится сцепить зубы, давя болезненный стон.

— Как хочешь, — чуть разочаровано говорит Луиза.

Она отходит прочь, и путы, удерживавшие тело у стены, исчезают. Валюсь кулем, но стянутые цепью руки не дают распластаться по полу.

— Подумай о Лие, — уже у самой двери говорит девушка. — Расскажешь ей правду — и она будет умирать очень долго и в страданиях. Соврёшь в последний раз — и, возможно, она будет жить. Выбор за тобой.