Поднимаюсь на ноги и в гробовом молчании ухожу в спальню, громко захлопывая за собой дверь. Уже там, задвинув засов, я с тихими рыданиями сползаю на пол.

Я снова не выхожу из спальни, даже приход дознавателя на следующий день не заставляет меня выбраться из кровати. Он расспрашивает про Илону, а я скупо отвечаю на вопросы, умалчивая о моей Тени. Эмиль в комнату не заходит, но я слышу его голос в гостиной.

К моему удивлению, вчерашние откровения никак не повлияли на нашу с князем помолвку. Очередной удар по моей гордости: отец мог бы и на дуэль его вызвать ради восстановления поруганной чести дочери. Увы, маменька, пришедшая навестить меня с раннего утра, заявила, что все договорённости остаются в силе.

— Уж не знаю, о чём они говорили, но твой отец впервые не обсудил этот вопрос со мной. — Обиженно поджав губы, она ходит перед кроватью из стороны в сторону.

— Как знакомо, — бурчу я, за что получаю тычок от Милы, поправлявшей подушки.

Мама не замечает этого и продолжает:

— Он лишь сообщил, что его высочество не намерен разрывать помолвку, что бы ни произошло.

— Даже если я начну флиртовать со всеми направо и налево? — никак не могу сдержаться я.

— Лияра, не смей! — всегда спокойная мама повышает голос. — Твоё вчерашнее поведение — что бы ни случилось между вами — совершенно возмутительно! Устроить такую отвратительную сцену! Если ты достаточно взрослая, чтобы спать с мужчиной, научись и разговаривать с ним.

Я задыхаюсь от обиды. То есть я ещё и виновата?! Эмиль не счёл нужным рассказать о том, что сделал со мной, а разговаривать не умею я? Зубы скрипят от еле сдерживаемого потока проклятий. Так хочется всё выложить маменьке и посмотреть, как вытянется её лицо от подобных новостей, но я молчу.

Когда уходит дознаватель, я зарываюсь лицом в подушки, веля задёрнуть шторы. Не выхожу ни к завтраку, ни к обеду с ужином. Отказываюсь от лекарей, не пускаю господина Отто, а принесённые им настои, переданные с Милой, выливаю в цветочный горшок. Хочу закрыться в спальне навечно. Душу сковывает подспудный страх: отныне я один на один с проблемой, к которой даже не знаю, как подступиться. Боюсь, что стоит мне взмахнуть рукой лишний раз, и Тень вырвется на свободу. Никаких навыков по овладению магией у меня нет: Исцеление всегда давалось легко, как умение дышать, но эта новая притаившаяся сила подтачивает изнутри, словно паразит. Не хочу снова попасть на плаху из-за неё и становиться причиной гибели других людей тоже не хочу.

На следующий день Мила пытается привести меня в чувство.

— Графиня Вельтман очнулась, — говорит она, открывая шторы, чтобы впустить тусклый свет пасмурного дня.

Алиса! Боги, какая же я эгоистка, совсем позабыла про спасённую подругу. Приказываю подать платье и чуть ли не бегом отправляюсь к ней. Не знаю, как вести себя, если встречу Эмиля. Горящая в груди обида стихает — без него мне не научиться управлять Тенью, но так легко простить ложь — нет уж! Меня раздирает от противоречивых чувств. Только ему я могу рассказать о своих страхах, которые никто другой не поймёт. И в то же время он предал единственное, что скрепляло наши шаткие отношения — доверие.

С замиранием сердца иду мимо поворота к покоям Эмиля, где каких-то пару дней назад мы так страстно целовались, как вдруг сталкиваюсь с Луизой. Мы обе замираем. Что она здесь делает? Проклятье, Илона…

Сегодня Луиза кажется особенно красивой, но не той величественной красотой, что отличала её сестру, а изящной хрупкостью, сейчас ещё больше подчёркнутой тенями под глазами и искусанными губами. Луиза испугано смотрит на меня, поправляет растрёпанные волосы и словно ждёт обвинений, а я совершенно не представляю, что сказать, ведь Илону убила именно я. Собираюсь с духом и тихо говорю:

— Мне очень жаль, миледи.

Слова сочувствия кажутся пустыми и никчёмными, но девушка вдруг горько улыбается. Она протягивает мне руки. Осторожно пожимаю их, чувствуя себя до крайности неловко.

— И мне, — отвечает Луиза. — Не представляю, как Илона во всё это впуталась. Простите ли вы меня когда-нибудь?

— Но вы ни в чём не виноваты, — утешаю её я. Она смотрит на меня глазами, полными слёз, и я в порыве обнимаю её за плечи. — Преступление одних не должно ложиться на других.

— Вы так добры. — Луиза обнимает меня в ответ и тихо шепчет в ухо: — Пожалуйста, леди Лияра, мне нужно с вами поговорить. Приходите сегодня после обеда на кладбище — это единственное место, где нас не смогут подслушать.

Не успеваю спросить, что за срочность: стража открывает двери, и в коридор выходит Эмиль, что-то тихо говоря следующему за ним Адриану. Заметив нас, князь хмурится, от чего Луиза бледнеет ещё больше. Поспешно разняв руки, она делает реверанс и убегает к лестнице, а я недоумённо перевожу взгляд с застывшего в коридоре Эмиля на хрупкую фигурку девушки. Сердце сжимается от неясной тревоги. Молча кланяюсь князю и ускоряю шаг. Алиса — вот что сейчас самое главное.

Подруга узнаёт меня, но в её полусонном от врачебных настоек состоянии поднять руку — уже подвиг. Я присаживаюсь на край кровати, поправляю подушку, по которой раскинуты спутанные рыжие пряди.

— Как ты? — тихо спрашиваю, поглаживая её по голове.

— Уже лучше, — еле слышно отвечает Алиса, с трудом улыбаясь. — Я почти ничего не помню, всё как в тумане.

— Самое главное, что ты снова с нами, — говорю, еле сдерживая слёзы. Не хватает ещё растревожить её и без того нестабильное состояние.

— Что у вас случилось с князем? — В шёпоте Алисы слышны лукавые нотки. — Слуги только об этом и судачат, когда думают, что я сплю. И ещё почему-то постоянно упоминают герцогиню Фальк…

— Луизу? — Проклятье! И тут мне нет покоя. Тяжело вздыхаю, сжимая хрупкую ладонь в своих горячих руках. — Не бери в голову, ерунда. Мы всё обсудим, когда ты поправишься, обещаю.

Подруга засыпает, а я иду с расспросами к лекарям. Неизменный господин Отто — как он только всё успевает? — успокаивает меня.

— К счастью, она и близко не в том состоянии, которое пережили вы после нападения.

Саркастично хмыкаю — Алису, небось, никто не исцелял через заражение магией Тени! Целитель виновато улыбается, но я не хочу обсуждать эту тему, а потому спрашиваю:

— Тогда что с ней? Как скоро она встанет на ноги?

— Тень неплохо подъела её ауру. Не волнуйтесь, миледи, пара дней покоя, и энергия восстановится сама собой.

— Держите меня в курсе, — киваю, собираясь уйти, когда господин Отто аккуратно придерживает меня за локоть.

— Миледи, прошу вас, нам нужно поговорить, — тихо просит он.

Хочу ответить грубостью, но мужчина смотрит на меня почти умоляюще, и я вспоминаю: а ведь именно Отто Рейснер помог Эмилю справиться с Тенью.

— Хорошо, но только быстро, — соглашаюсь, нервно сжимая пальцы в кулаки. Решаю, что если он начнёт оправдывать князя, то я тут же уйду.

Целитель провожает меня в столовую, запирает двери изнутри.

— Как вы, миледи? — Он разворачивает мою кисть ладонью вверх и щупает пульс. Тёплые покалывания магии проникают в вены, изучая моё состояние. — Как ваша новая сила?

— Лучше бы её не было, — сухо отвечаю я, но руку не отнимаю.

— Слышал, что активация дара прошла для вас непросто. — Его пальцы ложатся на мои виски. Прикрыв глаза, господин Отто сосредотачивается на Исцелении.

— Если вы о том, как я убила Илону с помощью Тени, то да, крайне непросто, — говорю, еле шевеля губами, боясь, как бы никто нас не подслушал даже в пустой столовой.

— Не пользуйтесь ею больше ни в коем случае, — говорит мужчина, убирая руки. Он смотрит на меня с отческим участием и сожалением, от чего хочется уткнуться ему в грудь и расплакаться. — В следующий раз Тень может запросить вашей крови взамен на свою помощь. Оттуда до проклятого — всего несколько шагов.

Да, картина поистине «радужная». Даже не знаю, что лучше: быть казнённой или самой стать тварью, подчиняющейся магии.