Быстрым шагом удаляюсь прочь по узкой улочке, успокаивая дыхание. «Не думать, Лия, просто не думать, а делать, иначе ты свалишься в обморок прямо на грязную мостовую. Подумаю обо всём потом, когда Алиса будет в безопасности».

Оставляю ненужную уже корзину в проулке, натягиваю капюшон поглубже на нос, и просто иду вперёд, ища хоть один экипаж, готовый меня подвезти. Каменные дома примыкают фасадами друг к другу, одинокие фонари освещают только начало и конец улицы. За коваными воротами виднеются мрачные провалы внутренних двориков. Я спешу, что есть сил, и стук моих каблуков эхом отдаётся по пустым улицам.

Почему так безлюдно, я понимаю не сразу. Кажется, кто-то при мне обсуждал комендантский час, введённый в столице после нападения на поле, но тогда я не шибко интересовалась этим, и, как оказалось, зря. Прячусь от патруля в очередном проулке, когда замечаю стоящую неподалёку карету. Сонный кучер не сразу понимает, что я от него хочу.

— Вы что, госпожа, я уже домой собираюсь, запретный час совсем близко, а вам ехать через мост.

— Прошу, вы очень меня выручите! — Сую ему сразу и серьги, и кольцо.

Жадность побеждает разум, и кучер берётся за поводья.

— Тогда надо спешить, госпожа.

Я прячусь за занавесками, не смея выглядывать наружу, только сердце подпрыгивает на ухабах. Боги, что я делаю! Приоткрываю окно, делаю глоток ночного воздуха и откидываюсь на спинку сиденья. А если они не отпустят Алису? Стараюсь об этом не думать, но тревожные мысли без остановки крутятся в мозгу. Боги, если я опоздаю… Никогда не прощу себе её смерти. Я должна попытаться, буду торговаться до последнего. Что будет этим последним, не хочу даже думать.

Карета трясётся, проезжая мощёный брусчаткой мост: мы теперь на другом берегу реки.

— Всё, госпожа, дальше не поеду, — говорит кучер в окошечко. — Ещё возвращаться обратно, и, если не успею, гвардейцы упрячут меня до утра в каталажку.

— Но как же я! — вскрикиваю, цепляясь за оконную решётку. — Вы взяли плату, так отвезите, куда договаривались!

— Никак, госпожа. — Кучер слезает с облучка и распахивает дверь. — Идите вдоль канала до самого конца, потом повернёте вправо и ещё три квартала. Там-то ваш дом и находится.

Стоит мне выйти на тёмную улицу, как он понукает лошадей и, развернув карету, уезжает. Я смотрю ему вслед, кусая губы от злости. Что за люди, даже за деньги не готовы рискнуть! Можно подумать, посидеть в камере до утра — большая проблема за ту сумму, что он выручит от продажи украшений.

Делать нечего, я быстрым шагом иду вдоль канала. Тихая вода пахнет водорослями и рыбой, а из подворотен доносится вонь мочи и нечистот. Морщусь, ускоряя шаг — стук каблуков оглушает даже меня саму. Я почти достигаю перекрёстка, когда слышу пьяный смех за спиной. Этого только не хватает! Стараюсь не подавать вида, что испугана, но, когда шаги за спиной ускоряются, плюю на всё и бегу вперёд. Вот только спрятаться негде: каменные дома разрываются перекрёстками улиц, ведущими в темноту, ставни на окнах закрыты, а двери заперты на засовы.

— Эй, милочка, куда так драпаешь? Мы тебя не обидим!

— Всего-то развлечёмся чутка!

Развязные голоса всё ближе. Чьи-то руки хватают меня за плащ, и я падаю на колени. Боль искрами отдаётся в руках и ногах: ладони содраны об брусчатку до ссадин.

— И кто тут у нас такой симпатичный? — Молодой парень не старше Эмиля по возрасту вздёргивает на ноги, откидывает капюшон. Все трое присвистывают, окидывая меня сальными взглядами. — Мы будем очень аккуратны с такой прекрасной леди.

— Отпусти, охламон! — Я выдираю руку, второй пытаюсь незаметно нащупать кинжал. — Не смей ко мне прикасаться, иначе…

— Иначе что? — с любопытством спрашивает парень, а дружки заливисто гогочут. — Пойдём, красотка, одной шастать по ночам опасно, мы защитим.

— Не подходи! — Я-таки вырываю кинжал из ножен, но он позорно трясётся в моих руках. — Проваливайте, куда шли!

— Ты погляди какая смелая, — восхищается другой парень, перехватывая запястье и легко выворачивая руку. — Но оружие лучше оставь тем, кто знает, как с ним обращаться.

Вскрикнув, роняю кинжал на мостовую. Мерзкие рожи подходят всё ближе, настырные руки ощупывают корсаж платья, я отбиваюсь из последних сил.

— Эй, кто здесь! — Луч света падает прямо на моих обидчиков, следом слышится треск взводимого курка. — А ну отошли прочь от леди!

Пятеро гвардейцев появляются из-за поворота. Один приставляет клинок к горлу парня, держащего меня за талию, второй упирает дуло ружья в грудь его подельника. Вот уж не думала, что буду так рада появлению стражи, которая наверняка спутает мои планы!

— Как вы, миледи? — Старшина подаёт руку, но я её игнорирую.

Подбираю оброненный кинжал и, вернув его в ножны, улыбаюсь стражникам.

— Благодарю вас, господа. Я задержалась у тётки по ту сторону реки, а из-за треклятого комендантского часа извозчик не решился подвезти прямо к дому. Если вы меня проводите, я буду ежедневно вспоминать вас в утренней молитве.

— Простите, миледи, но треклятый, как вы выразились, комендантский час обязывает доставить вас не домой, а в тюрьму, — твёрдо отвечает старшина. — Вам ничего не грозит, мы во всём разберёмся.

Что же за вечер такой! Уже открываю рот, чтобы протестовать, как нас всех оглушает грохот магии. Из-за домов напротив вырываются вспышки ослепляющего сияния, в небо устремляется ком пламени, раскрывающийся над кварталом ярким огненным цветком. До нас докатываются отдалённые крики, шум взрывающейся мостовой, выстрелы.

— Твою мать, что там?! — Старшина оглядывается на улепётывающих со всех ног пьянчуг, но не отдаёт приказа следовать за ними. — Миледи, вы останетесь здесь. Тео, присмотри за девушкой. Остальные — за мной.

Четверо стражников ныряют в тёмный проулок, а молодой гвардеец с ошеломлённым лицом вглядывается в алый зонтик магии, повисший в воздухе над домами. Я прикусываю губу. Надо что-то срочно придумать, иначе Алиса не доживёт до моего прихода. Отхожу за спину стражнику и, подобрав с обочины камень с ладонь величиной, огреваю стражника по незащищённой макушке. Парень валится на мостовую, как подкошенный.

— Простите, — пискнув, я отбрасываю булыжник. Надеюсь, он выживет от такого удара.

Несусь направо по улице, считая кварталы. Первый, второй, третий! Нужный дом оказывается закономерно мрачным: каким ещё может быть убежище магов Тени, если не с заколоченными окнами и проржавевшими петлями на воротах? Принимаюсь трясти калитку, но она вдруг со скрипом открывается внутрь. Влетаю в арку, захлопываю створку, пытаясь отдышаться от долгого бега.

— Алиса? Я пришла за Алисой! — зову хриплым голосом, но ответом мне служит тишина. Делаю несмелый шаг в темноту, когда слышу шорох за спиной.

— Вот и ты, баронесса. Ах, простите, теперь уже герцогиня, не так ли? — Знакомый высокомерный голос раздаётся над самым ухом. Ледяные руки зажимают рот и нос вонючей тряпкой. Отчаянно брыкаюсь, но сознание заволакивает мрак.

Я очухиваюсь на грязном полу, покрытом чуть ли не вековой пылью. Голова раскалывается, в носу свербит, а содранные руки ноют. Откашливаюсь, одновременно пытаясь осмотреться кругом. При дыхании изо рта вырываются облачка пара, словно на дворе не середина лета, а самый разгар зимы.

— Кто здесь? Алиса? Где графиня Вельтман, я пришла за ней! — Пытаюсь подняться, но что-то приковывает меня к полу.

Ледяные щупальца цепляются за рукава платья, за подол юбки, обвивают туфли на ногах. Отчаянно выдёргиваю руки, ткань платья с треском расползается по швам, и я сажусь, хоть магия и продолжает держать в плену мою юбку.

Слышу неспешные шаги по скрипучим ступеням. Тёплый огонёк света вплывает в комнату, выхватывая из темноты облезлый паркет, обшарпанные стены, одинокий стул у дальней стены. Через заколоченные окна почти не поступает свет, и я морщусь, пытаясь разглядеть фигуру, держащую светильник на вытянутой руке.