Задаю вопрос встревоженным тоном — хоть тут не приходится притворяться. Отсутствие новостей об Илоне беспокоит ничуть не меньше, чем необъяснимое нападение проклятого. Очень не хочу однажды вновь столкнуться с ней один на один.

— Вам не о чем волноваться, миледи, — отвечает герцог. — Мы обязательно найдём её. Деться ей некуда, за всеми, с кем она может выйти на контакт, мы внимательно наблюдаем. Более того, теперь никто не пропустит герцогиню к вам так легко, как это вышло в тот раз.

— Но как она сбежала? — Словно от страха округляю глаза, заглядывая Адриану в лицо. Взволнованное дыхание усиливает образ «девушки в беде», а сапфир играет роль магнита для мужского внимания. — Боги, всё это так ужасно!

Пока граф рассказывает мне историю, которую я и так знаю, замечаю огорчённый взгляд Алисы. Она стоит в десяти шагах от нас и, конечно, не слышит ни единого слова. Повернувшись полубоком, подруга рвёт на части длинную тонкую травинку. Надеюсь, она не меня представляет на месте растения. «Ох, Лия, ведь знаешь, что интриги никогда не доводят до добра!»

— Вы так успокоили меня, милорд! — шепчу я ему на ухо и вижу, как закусывает губу Алиса. Чувство вины холодит не хуже ветра, заставляя ощущать себя подколодной змеюкой. Но не успеваю я отстраниться от герцога, сделав вид, что ничего особенно не происходит, как к нему подбегает камердинер.

— Прошу прощения, милорд. Его величество желает видеть вас.

Адриан с явным облегчением высвобождается из моего захвата. Он вежливо целует мне руку, бросает извиняющийся взгляд на Алису и уходит. Подруга подходит неслышным шагом, останавливаясь за спиной. Мы в молчании провожаем взглядами спешащего к ступеням герцога, пока Алиса не говорит:

— Я знаю, чего ты добивалась весь вечер, Лия. В следующий раз, когда решишь вызвать ревность его высочества, предупреди меня, будь так любезна.

Она уходит, а я остаюсь одна посреди ночного сада. «Молодец, Лия, именно так и поступают с друзьями, ты совершенно права!»

Не могу заставить себя лечь спать. Снежа уже распустила мои волосы, помогла освободиться от платья, а Мила, бросая разгневанные взгляды, то и дело порывалась отчитать меня за неподобающее поведение на ужине, но я отмахиваюсь от них обеих, выгоняя из спальни.

Сижу в кресле, подобрав под себя ноги. В руках всё та же книга с древними сказками, но я больше не притворяюсь увлечённой чтением, а просто рассматриваю перенесённые на бумагу гравюры, мрачно размышляя, какой я всё-таки дрянной человек. Из уст Алисы слово «ревность» не кажется таким ужасающим, вполне достойное оправдание для поступков аристократки, гонящейся за мужем. Вот только я так долго повторяла себе — и окружающим — о ненужности оного в моей жизни, что теперь окончательно запуталась.

Раздражённо захлопываю книгу. Нет, это никуда не годится! Пойду к Алисе и всё объясню, даже если опять придётся валяться у неё в ногах. Надеваю поверх ночной рубашки плотное домашнее платье, расшитое вышивкой, беру в руки туфли. Крадучись, выхожу из спальни и, оказавшись в коридоре, обуваюсь. Иду медленно, чтобы не шлёпать пятками туфель по полу, заодно собираюсь с мыслями. Стражники на своих постах похожи на статуи, но я всё равно кожей чувствую их взгляды, провожающие от поворота к повороту.

К несчастью, я собиралась с мыслями слишком долго: разбуженная моим появлением служанка Алисы испугано говорит, что графиня уже давно спит. Понурив плечи, возвращаюсь обратно, когда по пути через лестницу вижу на другом её конце Эмиля.

Сердце ухает в пятки. Я замираю, словно воровка, застигнутая на месте преступления. Князь стоит на последней ступени — чтобы добраться до спасительных комнат, нужно пройти мимо. Нет никаких шансов сделать это незаметно: Эмиль смотрит прямо на меня. Вместо привычного фрака он одет в военный мундир, сидящий на нём не хуже любой придворной одежды. Заложив руки за спину и чуть склонив голову к плечу, он ждёт, что я буду делать.

Собираюсь с духом, делаю невозмутимое выражение лица, но пальцы всё равно подрагивают, когда я касаюсь перил. Чудом не запинаюсь о собственное платье, спускаясь вниз.

— Доброй ночи, ваше высочество, — говорю я, проходя мимо Эмиля.

Уже собираюсь позорно ускорить шаг, когда он отвечает:

— Составь мне компанию, Лияра. Тебе же нравится гулять по саду?

В его голосе откровенная издёвка: понимаю, что вечерний променад с герцогом Шмидтом не остался незамеченным, и вспыхиваю румянцем. Всё, клянусь — больше никаких глупых интриг! Расправляю плечи, идя следом за ним к выходу, а задники туфель громко шлёпают по мраморному полу.

Эмиль не подаёт мне руку, даже когда мы выходим в ночную тишину сада. Оба молчим: он скучающе изучает аккуратно подстриженные клумбы, я же напряженно жду продолжения.

— Почему ты отказалась от кулона? — спокойно спрашивает он, будто ничего странного в этом поступке нет, но начать разговор хоть с чего-то нужно.

— Мне не нужны лишние напоминания о необходимости молчать. — Я гордо вскидываю голову, радуясь, что голос не дрожит.

Эмиль поворачивается ко мне, удивлённо приподнимая бровь.

— Это был подарок, Лия, ничего больше.

— Как и титул?

— Я обещал его, помнишь? Кроме того, моя жена должна быть если не принцессой, то герцогиней. Я не могу подарить тебе королевство, но герцогский титул — вполне.

— Очень жаль, что я не подхожу на эту роль. Герцогиня Келлер годилась куда больше, пока не сошла с ума, — язвительно говорю, чувствуя на языке горечь. Теперь я точно знаю, что это. Ревность.

— Между мной и Илоной давно ничего нет, — сухо отвечает Эмиль. — Раз ты подняла эту тему, готов признать: я вёл себя далеко не благородно, продолжая держать её рядом, но и без тебя эти отношения закончились уже полгода как.

Чувствую, как щёки снова заливает краской, но не задать следующий вопрос я просто не могу:

— Она говорила… Там, в зале она сказала, что ты признавался ей в любви.

Эмиль бросает на меня быстрый взгляд.

— Все мы любим. Кого-то годы, кого-то всю жизнь, а кого-то всего пару месяцев. Не думал, что это тебя волнует. Что ещё она наговорила?

— Не помню, — вру я, и он неопределённо пожимает плечами, не допытываясь дальше.

В молчании мы подходим к пруду. От воды веет холодом, ива шелестит низко склоненными ветками, гравий хрустит под ногами, когда мы медленно идём по берегу.

— Может ты всё-таки расскажешь, что за представление было сегодня вечером? — спрашивает Эмиль. Его голос по-прежнему спокоен, но я чувствую, как он напряжён. — Я — и полдворца в придачу — оценили, как ты заглядывала в глаза Адриану.

Руки покрываются мурашками. Не сдержавшись, обхватываю себя за плечи. Когда я говорю, голос звучит уже не так уверенно:

— Совершенно ничего. Герцог очень приятный человек, мы всего лишь мило поболтали о пустяках.

— О герцогине Келлер, — уточняет Эмиль. Он останавливается у самой кромки воды и, повернувшись ко мне лицом, тихо говорит: — Мы с Адрианом доверяем друг другу, как братья. Если в следующий раз решишь пофлиртовать, выбирай того, кто не так верен твоему будущему мужу.

Я оскорблённо вздёргиваю подбородок и всё равно смотрю на него снизу-вверх.

— Для начала, так ли уж ты доверяешь ему, если самою большую тайну знаю лишь я да старый целитель? — колко отвечаю. — А кроме того, не думала, что тебе есть хоть какое-то дело до того, с кем я флиртую. Мне казалось, у нас договорной брак.

— Так и есть, — кивает Эмиль. Его лицо похоже на застывшую маску: ни одной эмоции не пробивается наружу. — Не думал, что это нужно проговаривать, Лия, но придётся. Я не потерплю публичного унижения ни от тебя, ни от кого-либо другого. Хочешь найти любовника — пожалуйста, но только после свадьбы.

— Ну знаешь… — Я чуть не задыхаюсь от возмущения.

Пытаюсь подобрать слова, а перед глазами первая брачная ночь в прошлой жизни, когда сам Эмиль демонстративно даже не зашёл в мою спальню. И он мне рассказывает об унижениях! Тогда я полночи провела, рыдая от злости в подушку, пообещав себе вытряси с него кусок земли побольше в качестве компенсации и забыть эти часы, как страшный сон.