— Если у вас получилось завоевать его сердце, то он будет с вами до конца. Я лишь хотела предупредить, чтобы вы принимали решение с холодным разумом. Вы простите мне эту навязчивость, Лияра?
— Конечно, госпожа, — склоняюсь в поклоне, не зная куда себя деть от неловкого разговора.
— Я так хочу, чтобы вы стали моей подругой, — тихо говорит Катарина, сжимая мою руку. — В этом дворце я чувствую себя всеми покинутой.
Мы останавливаемся у самого выхода. Императрица смотрит с такой надеждой, что у меня разрывается сердце. Бедная, страдающая и от невнимания мужа, и от состояния своего тела женщина вызывает острое желание утешить, ободрить.
— Почту за честь, госпожа, — отвечаю я. — Кажется, во дворцах многим бывает одиноко.
* * *
Поднимаюсь наверх в угрюмой задумчивости, игнорируя вопросы маменьки и испытывающий взгляд Алисы. Пожалуй, я впервые в жизни задумалась, что на самом деле приходится испытывать женщинам императорских и королевских семей. Если я, будучи баронессой, ещё могу топнуть ножкой, заявляя, что замужество меня не интересует, то у них выбора нет вовсе. Их продают, как ценные банковские бумаги, как племенных животных на разведение, ожидая получить инвестиции в виде продолжения рода, не заботясь о том, что на самом деле они чувствуют и чего хотят.
Смотрю на поднимающуюся впереди Катарину, и сердце сжимается от нежелания приближаться к её положению. Слава богам, корона императрицы мне не светит: беря меня в жёны, Эмиль теряет место в очереди на престол Сиории, а значит мне не придётся ложиться с ним в постель и рожать каждый год, чтобы подарить стране наследника, да ещё, желательно, не одного. В тот раз я испытывала лёгкое разочарование из-за невозможности допрыгнуть до самой верхней ступени титулованной лестницы, сейчас же чувствую облегчение.
Ещё вчера вечером я желала перенести день свадьбы ради изменения своего будущего, теперь же мне хочется сделать этой хрупкой женщине подарок в виде внимания всей страны, прикованного только к ней и её сыну. Решаю поговорить с Эмилем как можно скорее.
Катарина приглашает всех нас на чай в свои покои: она так истосковалась по общению, что чуть ли не умоляюще смотрит на Софью. Вдова сначала упрямится, но потом милостиво разрешает незапланированные посиделки.
— Только недолго, дорогая. Ваше здоровье нужно беречь.
Я чуть приотстаю у входа в гостиную императрицы, делая вид, что поправляю перчатки. Нужно перехватить Эмиля до того, как он сбежит с дамского сборища, вон уже прощается с маменькой и обнимает вдову.
Он поворачивается к двери, путь к которой я ненавязчиво загораживаю юбкой, и сразу чует подвох.
— Нам нужно поговорить, ваше высочество, — негромко и очень отчётливо произношу я.
Чувствую, как все взгляды устремляются на нас. Эмиль с подозрением прищуривается, чуть приподнимая брови.
— По возвращению во дворец я буду полностью в вашем распоряжении, миледи. — В его голосе сквозят предупреждающие нотки. Он шагает вправо, чтобы обойти меня, но я преграждаю ему выход.
— Нам нужно поговорить сейчас, — настаиваю на своём.
Если бы он мог испепелить меня взглядом, то я бы уже полыхала подожжённой спичкой.
— Это неуместно, леди Лияра, — еле слышно говорит он, делая ещё одну попытку покинуть комнату.
— Что может быть неуместного в простом разговоре жениха и невесты? — не сдаюсь я.
Присутствующие дамы поражённо молчат. Эх, вот теперь-то мне точно не избежать распекания от маменьки. Вижу, как её ноздри гневно раздуваются, и только присутствие в комнаты вдовы и Катарины удерживают её на месте, не давая оттащить меня в сторону. Что ж, я готова выслушать поток нравоучений, когда добьюсь своего.
— Вы можете поговорить на веранде, — раздаётся нежный голосок Катарины. — Думаю, высокие окна и стеклянная дверь лучше всего помогут соблюсти так волнующие всех приличия? — Она, невинно хлопая ресницами, смотрит на Софью, лицо которой перекосилось от столь вопиющего нарушения этикета. — Луиза, проводи, пожалуйста, великого князя и баронессу на воздух.
— Благодарю, ваше величество, вы очень добры, — сладко улыбаясь, я протягиваю Эмилю руку, не оставляя ему ни малейшего шанса на побег.
В молчании мы пересекаем комнату. Когда послушная Луиза закрывает за нами прозрачные двери, князь мгновенно отнимает ладонь, отходя к балюстраде.
— Что за спешность, Лия? — раздражённо спрашивает он, сжимая край мраморных перил. — Передумала на счёт тиары?
— Мы должны перенести свадьбу, — решительно отвечаю я, не обращая внимания на подначку.
— Опять ты за своё! — Эмиль не поворачивается ко мне, но вся его напряжённая поза говорит о крайнем недовольстве. — Никаких откладываний и переносов, Лия. Ты выйдешь за меня замуж через три недели.
— Предлагаю осень. — Тоже подойдя к краю веранды, облокачиваюсь на парапет. — Свадебное торжество в разгар золотого листопада — моя давняя мечта.
— Ты меня не слышишь? Я сказал нет.
— И кто из нас опять принялся за своё? — с усмешкой спрашиваю я, наблюдая, как он стискивает каменную плиту. — Я говорю: давай обсудим, а ты только и умеешь, что отказывать. Крепких отношений так не построить, князь.
— Нам не нужны крепкие отношения, — отрывисто говорит Эмиль. — Ты должна быть со мной ради нашей общей безопасности. Всё. Не строй иллюзий, что я и впрямь влюблюсь в тебя без памяти, единожды увидев в ночной рубашке.
Если бы он отвесил мне пощёчину, я бы не так остолбенела, как от этих обидных слов. Гнев с привкусом горечи вспыхивает внутри. Неужели он думает, что вчера я намеренно пришла его соблазнять?
— Я слишком плохо мнения о тебе, чтобы верить в подобные небылицы, — говорю сквозь зубы, с трудом сдерживая ярость. — Но ты меня выслушаешь, если не хочешь выставить себя на посмешище перед собственной матерью.
— Посмешищем сегодня выглядишь только ты. Леди так себя не ведут, Лия, особенно, когда хотят построить крепкие отношения. — Последние слова он произносит с такой издёвкой, что у меня по коже идут мурашки.
— Ох, только не делай вид, что не знал, кого сажаешь на свою шею — твои ищейки раскопали подноготную моей жизни до самого рождения! Кроме того, это не я шантажировала тебя, чтобы выйти замуж. Это не я всё решаю в одиночку, словно происходящее затрагивает меня одну. И я не бросалась тебе на грудь, выпрашивая дорогущее кольцо, тиару и свадьбу на всю столицу!
— Кольцо не выпрашивала, это верно, но бросаться ещё как бросалась, — издевательски замечает Эмиль. — Я оценил вчерашнюю попытку подольститься, но не забывайся, Лия, иначе посажу тебя под замок до самой свадьбы.
— А потом прикуёшь к кровати, чтоб точно никуда не сбежала? — колко спрашиваю я.
— Проклятье, Лия! — Он бьёт кулаком по парапету, поворачиваясь ко мне лицом. — Ты хотела, чтобы твоя подруга была рядом? Пожалуйста, вон она, в ужасе хлопает ресницами. Если этот случай дал тебе повод считать, что можешь крутить мною, как заблагорассудится, то ты ошибаешься. Я не хочу делать из тебя заложницу, но таким поведением ты не оставляешь мне выбора!
— Да не собираюсь я ничего из тебя вить! Сначала выслушай, а потом угрожай!
Мы почти кричим друг на друга. Представляю, какое зрелище открывается собравшимся в гостиной дамам.
— Неужели тебе настолько всё надо контролировать, что ты боишься отпустить вожжи хоть на миг? Ты можешь меня посадить на цепь, но не добьёшься той покорности, которую привык видеть вокруг. Ещё раз тебе напоминаю: я не твоя собственность, не лошадь из твоей конюшни, которую можно закрыть в стойле или пристрелить, когда захочется. И уж тем более я не Илона, которая согласна целовать твои сапоги, лишь бы быть рядом. Ты сам меня выбрал, Эмиль, так изволь хоть изредка слушать, что я тебе говорю!
Его лицо искажается злостью. На миг кажется: вот сейчас он точно меня ударит, и я непроизвольно жмурюсь, ожидая пощёчину. Но вместо этого слышу тяжёлый вздох.
— Зачем тебе понадобилось переносить свадьбу? — спокойно спрашивает князь, словно не мы только что бросались теми обидными словами, всё ещё висящими в воздухе. — Это формальность, с ней нужно поскорее разделаться, и только.