— Простите, ваше высочество, не хотела вам помешать. — Я спешно разворачиваюсь, чтобы сбежать, но его негромкий голос заставляет замереть, не сделав и шага.
— И не мешаешь. Садись. Ведь за этим же ты пришла? — Он хлопает по земле рядом с собой. — И оставь этот официоз для появлений на публике.
Я медленно подхожу к Эмилю. Он отодвигается чуть правее, освобождая место на брошенном на траву плаще, и подаёт руку. От прикосновения к его ладони я вздрагиваю. Опустившись рядом с ним на землю, поспешно отнимаю руку.
Кора ивы шершава, а твёрдая земля холодит даже сквозь ткань. Мне требуется время, чтобы удобно устроиться под деревом: пытаюсь расправить задравшуюся до коленок ночную сорочку, одновременно не оттоптав её туфлями, поправляю развязавшийся пояс, из-за которого накидка сползает с одного плеча, оголяя обнажённую руку.
Эмиль молча терпит моё ёрзанье целых пару минут. Потом поворачивается, выдёргивает из-под меня тонкую ткань, от чего та жалобно трещит, сдёргивает с моих ног туфли и накидывает сверху край плаща.
— Так удобно? — чуть сурово спрашивает он.
— Вполне. Спасибо.
Жмусь в комочек, обнимая колени, а князь снова приваливается к стволу. Наши плечи соприкасаются, и я сначала хочу чуть отодвинуться, но не делаю этого. Места на плаще мало, а земля и впрямь холодная, да и Алиса советовала стать чуть ближе к Эмилю. Вот, выполняю.
— Не поздновато для прогулок, особенно с твоим-то здоровьем? — с усмешкой спрашивает князь. Он не смотрит на меня — только на успокаивающе журчащую воду, но я вижу его еле заметную улыбку и тоже перевожу взгляд на пруд.
— Не могла заснуть, — честно отвечаю, пропуская мимо ушей его подтрунивание.
— Навязчивые мысли?
Ага, очень «навязчивые», даже через чур. Чувствую, как заливаюсь краской при одном воспоминании, хорошо хоть в полумраке не заметно. Боги, Лия, возьми себя в руки и перестань думать о всякой ерунде!
— Скорее противные, — вру я.
— Я велю Отто приготовить тебе успокаивающий настой. Хорошо помогает спать без сновидений.
— Если он так хорош, то что ты делаешь здесь?
Эмиль отвечает не сразу. Какое-то время он молчит, будто вид пруда занимает его куда больше нашей бессмысленной беседы. Я не настаиваю: ведь сама тоже не говорю всей правды, так мне ли требовать отчёта от князя? Но он всё-таки говорит.
— Не мог заснуть. — В его голосе отчётливо слышна улыбка.
С трудом сдерживаю смешок. Да уж, откровенность — явно не наше сильное качество.
— Уверена, герцогиня Келлер не откажет тебе в помощи, — быстрее, чем успеваю хорошо подумать, выпаливаю я. Какое-то временное помутнение рассудка, честное слово, но я с нетерпением жду, что он скажет.
— Илона больше тебя не побеспокоит, — вдруг серьёзно говорит Эмиль, а я от удивления задерживаю дыхание. — Я же обещал что-нибудь придумать, — отвечает он на невысказанный мною вопрос.
Теперь уже я надолго замолкаю, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Проклятье, он и впрямь уступает, если я иду ему навстречу — не очень это похоже на человека, который отправит меня на казнь. Тогда он уверял, что не имеет к этому отношения, но в пылу ярости я, конечно, не поверила. Теперь же сомнения в его виновности, озвученные вслух Алисой, кажутся мне всё более правдоподобными. На миг я ощущаю злорадное удовлетворение: Илона получила от ворот поворот, — но тут же отдёргиваю себя. Эмиль не рассказал, что именно он решил со своей любовницей, а выспрашивать не просто нетактично, но ещё и крайне подозрительно: нельзя дать ему повод думать, что меня это как-то беспокоит. Кроме того, он настоял на свадьбе путём вымогательства, и угрозы в отношении родителей всё ещё реальны. «Не забывай об этом, Лия», — твержу я себе, но почему-то не испытываю прежней ярости. Трудно злиться на того, кто поступил с мной так же, как я когда-то с ним.
— Не стоило обижать герцогиню, — невозмутимо говорю я. — Ваши отношения меня совершенно не трогают. Просто не хочу, чтобы обо мне ходили сплетни по всему двору.
О да, так «не трогают», что аж заснуть не могу, но не признаваться же в этом? «Обычное женское собственничество, ничего более», — успокаиваю я себя.
— Со временем привыкнешь, что все вокруг о тебе судачат, что бы ты ни делала.
Мы долго молчим. Я пытаюсь наслаждаться прохладой летней ночи, но никак не могу сосредоточиться на природе: всё внимание вдруг сконцентрировалось на том небольшом кусочке плеча, которым я касаюсь Эмиля. Даже сквозь ткань чувствую тепло его тела. Смиряюсь с тем, что сегодняшний день совершенно сумасшедший, не только потому, что рассказала Алисе про свою прошлую жизнь, а она поверила, но ещё из-за этого безумного помешательства на князе. Завтра проснусь и продолжу спасать свою судьбу, сейчас же с трудом сдерживаю настойчивое желание положить голову ему на плечо, уткнуться носом в шею и так и просидеть до самого рассвета.
«Нет уж, Лия, это слишком даже для твоих расшалившихся нервов!» Отгоняю наваждение — очень хочется похлопать себя по щекам, чтоб привести в чувство, но я только лишь перекидываю свободно заплетённую косу на грудь. Надо на что-то перевести внимание, а то так и с ума сойти можно. Перебирая пряди, решаюсь задать вопрос:
— Эмиль, я хочу кое о чём тебя попросить. — Он молчит, и я, расценив это как согласие, продолжаю. — Моя подруга, графиня Вельтман, сейчас в столице. Я бы очень хотела, чтоб она помогла мне с подготовкой к свадьбе. — На последнем слове у меня вдруг пересыхает во рту, но, откашлявшись, я заканчиваю мысль. — Может она какое-то время пожить в покоях рядом с моими родителями?
Князь всё ещё молчит, и я начинаю нервничать. Отрываюсь, наконец, от его плеча и поворачиваюсь лицом. В полумраке видно, как нахмурены его брови, напряжена челюсть. Эмиль не смотрит на меня, продолжая гипнотизировать водопад. От страха, что он откажет, я хватаю его за руку.
— У меня нет больше подруг, а в этом огромном дворце, где все считают меня выскочкой, бывает одиноко. Пожалуйста…
— Что ты ей рассказала?
Он не отнимает ладонь, но и никак не реагирует на мою слёзную просьбу.
— Только то, что я не хотела замуж, но ты меня вынудил. Она не знает никаких подробностей, клянусь.
— Проклятье, Лия! — Князь вдруг сжимает мои пальцы с такой силой, что я ойкаю от боли. — Я делаю из себя дурачка, распространяя слухи о том, как сильно влюблён в тебя, чтоб хоть как-то оправдать нашу скорую свадьбу, а ты выбалтываешь правду графине Вельтман? Теперь о тебе точно будут ходить сплетни.
— Но я… я подумала…
— Плохо подумала. — Он отшвыривает мою руку и устало закрывает глаза. — Вы больше не будете общаться.
Чувствую, как горло сдавливают слёзы. Неужели я теперь обречена вечно молчать о своих чувствах, лишь бы ненароком не выдать очередную тайну? Готова взвыть от отчаяния: что бы я ни делала, ему всё не так.
Срывающимся голосом говорю:
— Я уже подчиняюсь всем твоим требованиям, Эмиль. Я готова забыть угрозы моей семье, которыми ты вынудил меня к этому браку. Я и раньше хранила твой секрет, а не трезвонила о нём на каждом углу. Так неужели я не заслужила хоть капельку доверия взамен? — От жалости к самой себе всхлипываю, утирая всё-таки побежавшие по щекам слёзы.
— Прекрати разводить драму, Лия, — скучающим тоном отмахивается князь, а я вспыхиваю от обиды.
— Нет это ты прекрати! Алиса — самый надёжный человек на свете, она не станет болтать, я точно знаю. Ты не можешь лишить меня единственной настоящей подруги, только потому что боишься за свою шкуру!
— Именно потому, что я боюсь за свою шкуру, я всё ещё жив, — зло отвечает Эмиль. — Ты просто не представляешь, каково это: молчать и притворяться всю жизнь.
— О, теперь очень даже знаю, — едко бросаю я. — Хочешь, чтобы все вокруг страдали, раз жизнь обошлась с тобой так несправедливо? Открою секрет: я не твоя собственность, хоть и принадлежу тебе со всеми потрохами! Можешь манипулировать мною с помощью угроз, но не смей распоряжаться, с кем я могу общаться, а с кем нет!
