— Вы взяли этот камень с собой в дорогу?

— Да. Я полюбила его.

— О, сладчайшая! Вы проливаете бальзам на мое сердце… — Али-Мехмет-мурза низко поклонился ей.

— Но каково происхождение вещи? — Анастасия поднесла камею к глазам, пристально рассматривая узор на шлеме богини. — Их, как и ковры, тоже делают в вашем городе?

— Нет, — Али-Мехмет-мурза покачал головой. — Я купил камни у рыбака из деревни на берегу моря. Она называвется Ахтиар. Это недалеко от Бахчи-сарая. По русской мере, верст тридцать пять.

— Я могу поехать туда?

— Конечно. Скажите Его Светлости об этом. Он даст вам надежную охрану…

Но не о древних камнях у них зашла беседа, когда Анастасия снова очутилась в Кофейной комнате перед Шахин-Гиреем. Смертельная опасность, пережитая ею в пределах его столицы, как будто представила хану русскую путешественницу в новом свете. Прежний свой светский тон, довольно отстраненный, Шахин-Гирей сменил на доверительный. Вдруг он стал рассказывать Анастасии о своем детстве, и этот рассказ многое объяснил ей в характере собеседника.

Отец хана, Ахмед-Гирей, никогда не правил государством, но его дед Девлет II Гирей и прадед, Хаджи Селим-Гирей, находились на престоле. Особенно прославился Хаджи Селим. Как мудрый политик и смелый воин, он был любим народом. Однако за власть никогда не держался и один раз, отрекшись от престола, даже совершил хадж в Мекку, получив право повязывать на черную каракулевую крымско-татарскую шапку белую чалму. Прадед умер в возрасте 73 лет в 1704 году. Именно его Шахин-Гирей считал идеальным правителем для маленького государства, чье географическое расположение между двумя огромными империями, Российской и Османской, являлось одновременно и выгодным и опасным.

Рано потеряв отца, Шахин-Гирей жил с матерью сначала в Турции, затем — в Греции и наконец — в Италии. В скитаниях по свету его семья вынесла немало, но он сумел все обернуть в свою пользу. В Греции он досконально изучил греческий язык, в Италии — итальянский. Венеция на несколько лет стала прибежищем для правнука Хаджи Селим-Гирея, и тут он, занимаясь в библиотеке, хорошо познакомился с западноевропейской историей и литературой.

Кроме того, Шахин-Гирей всем сердцем полюбил город, построенный у моря, за его красоту и необычность. Их дом стоял недалеко от моста Риальто, переброшенного над Большим каналом. Перейдя через мост, он отправлялся по площади святого Бартоломео, по улице Меркерие к площади святого Марка, а там мимо собора с тремя куполами— к Дворцу Дожей, где во внутреннем дворике располагалась библиотека. День за днем, листая толстые фолианты, он смотрел через окна, выходившие на террасу, на черные остроносые гондолы у моря, на дома на другой стороне канала, у порога которых плескалась вода, на огромное прозрачно-голубое небо.

— Бахчи-сарай расположен в горном ущелье, — сказал Шахин-Гирей. — Мне душно, мне тесно здесь. Я хочу перенести столицу ханства в Кафу. Шум волн будет напоминать мне Венецию. Я начал строить там дворец. Только у Черного моря, соединяющего города и страны, можно создать новое государство династии Гиреев…

— Оно будет мусульманским? — спросила Анастасия.

— Да, — без колебаний ответил хан.

— Некоторые ваши подданные упрекают вас в том, что вы отвергаете вековые традиции предков и ведете немусульманский образ жизни…

— Это вы слышали у Потемкина? — нахмурился Шахин-Гирей.

— Светлейшего беспокоят такие разговоры, — продолжала она. — Он желал бы всячески укреплять ваше положение и потому…

— Так пусть даст денег! — перебил ее хан.

— Деньги вы получите.

— Сколько?

— Пока пятьдесят тысяч рублей.

— Мне нужно в четыре раза больше. Но не для себя, заметьте! — Шахин-Гирей поднялся с места и в волнении заходил по комнате. — Этой патриархальной стране, которая только теперь стала независимой, пора превратиться в обычную монархию. Ведь на дворе — наш просвещенный XVIII век. Но тут привыкли к колониальным нравам. Мало того, что правителя избирало собрание беев, совсем как во времена Чингисхана. Еще требовались согласие и утверждение кандидатуры от турецкого султана. Немыслимо! Бесправные вассалы османов — вот кто были мои предки!.. Но мне выпал жребий сделать династию Гиреев правящей по-настоящему. Я добьюсь этого! Престол будет переходить только по наследству, от отца — к старшему сыну. Воля государя, обладающего абсолютной властью, станет священным законом для всех моих подданных, без исключения. Я покончу с их феодальными замашками! Вместо беев управлять страной начнут мои чиновники. Конечно, сразу не все получается. Но я уже разделил территорию ханства. Есть шесть больших округов — каймаков — и сорок четыре участка в них — кадилыка. Для управления я назначил сто пятьдесят человек. Я должен им хорошо платить… Однако гораздо больше денег нужно для другого. Для содержания моего нового регулярного войска. Я хочу, чтобы мои солдаты, как в Европе, обучались строю, имели одинаковую одежду и оружие и знали, что такое приказ… Да меня тошнит от одного вида конных толп этих вольных сынов степей и гор! Они собираются, кто в чем, кто с чем, лишь по зову своего феодала и чтобы грабить.

— А они согласны? — тихо спросила Анастасия, сжимая в руках маленькую металлическую чашку с остывшим кофе.

— Кто они? — Шахин-Гирей, разгоряченный своим монологом, остановился перед ней.

— Ну, эти вольные сыны степей и гор…

— Конечно, нет!

— И что вы будете делать?

— В Венеции в библиотеке я нашел одну старую книгу. Я переписал ее всю, от первой до последней страницы. Автор — Николо Макиавелли, название — «Государь». Так что все способы давно известны. Одних надо купить с потрохами, других — запугать до полусмерти, а настоящих зачинщиков вовремя казнить!..

На следующий день Анастасия вместе с князем Мещерским и под охраной кирасир поехала в гости к Али-Мехмет-мурзе. Его поместье находилось довольно далеко от Бахчи-сарая, в маленькой деревне Татар-Османкой [38]. Десятка два белых домиков лепилось там на склоне горы. Желтовато-серые и как будто слоистые горные кряжи поднимались над ними к небу. Сады и виноградники, расположенные на террасах, живописно окружали сельские жилища со всех сторон.

Двухэтажный каменный дом, принадлежащий мурзе, был типичным для состоятельного человека крымско-татарским строением: довольно плоская четырехскатная черепичная крыша с длинными дымовыми трубами, ни одного окна на улицу, вокруг двора — высокий забор с черепицей по верху кладки. При случае в таком доме вполне можно было держать оборону.

Так он выглядел снаружи: неприступно и сурово. Но внутри усадьбы картина менялась. Уютный двор, вымощенный камнем, колодец, тутовые деревья, вьющиеся лозы винограда. Особенно красива была открытая терраса-галерея, по-тюркски «чардах». Широкий навес черепичной кровли здесь поддерживали разные деревянные арки и колонны.

Али-Мехмет-мурза провел гостью по всему дому. Он имел вид буквы «Г», все комнаты: три на первом этаже и три на втором — соединялись террасой. В полуподвальном этаже находились кухня, погреб и сарай.

Жилые помещения казались очень просторными из-за отсутствия мебели. Там были только низкие диванчики вдоль стен, ковры на полу и маленькие переносные столики «кьона». Анастасия уже не удивлялась этим восточным интерьерам. Она приехала в страну, где жили потомки кочевников. Неистребимая кочевническая привычка сидеть на полу въелась в плоть и кровь и диктовала правила обустройства дома.

Али-Мехмет-мурза пригласил Анастасию на традиционный парадный крымско-татарский обед из двенадцати блюд. Но ее прельщали не гастрономические изыски вроде супа из белой фасоли «бакълалы лакши», мясного сдобного пирога «кобите» и мяса молодого барашка «кебап» на палочках «шиш», изготовляемого в присутствии гостей на открытом огне. За столом, сервированным на террасе, она встретилась с родственниками Али-Мехмет-мурзы, которые занимали разные должности при дворе хана и в его администрации.