Хорошее место и вправду нашлось, и так Анджей Кухарский встретился со статс-секретарем императрицы Турчаниновым, которому понравился. Поговорив с этим достойным человеком, поляк все понял. Но годовой оклад, командировочные и рационы (деньги, отпускаемые на питание офицера и его денщика) вполне его устроили. Они позволяли постепенно рассчитаться с отцовскими долгами. Кухарский подписал присягу, не особенно задумываясь о последствиях, и первые три года прослужил в Польше, раздираемой в ту пору жестокими противоречиями.

Его родная страна не имела сил противостоять соседям – Австрии, Пруссии и России. Сны о былом величии империи Речи Посполитой туманили головы шляхтичей, но ни к чему толковому не вели. Католическое духовенство, пользующееся авторитетом в обществе, нагло попирало права православных в колониях Польши: на Украине и в Белоруссии. Между тем народ оставался равнодушным к призывам патриотов, жил крайне бедно и скудно, и никому не было дела до его несчастий.

Таким образом, Кухарский, выступая тайным агентом «русской партии», иногда сдавал секретной канцелярии Ее Величества наиболее одиозных представителей надменного польского дворянства. Неразумные его соотечественники то провозглашали союз с Францией (и король Людовик XVI действительно вмешивался в польские дела), то хотели отдать собственные южные земли с городом Львовом Австрии, то прельщали короля Пруссии Фридриха II территориальными приобретениями к северу от Варшавы. Взамен они просили одного – поддержать их в борьбе с российским колоссом, этаким таежным медведем, сжимающим Польшу в объятиях все крепче и крепче…

Анджея заранее предупредили, что в кабинете генерал-фельдмаршала и главнокомандующего Екатеринославской армией он встретится с женщиной, которая, скорее всего, и поедет с ним в Турцию для выполнения особо важного – и, следовательно, высокооплачиваемого – задания. Кухарский хотел произвести на нее хорошее впечатление и потому готовился тщательно. Прическу ему сделал куафер самого светлейшего князя. Роскошное кружевное жабо и манжеты на рубашке дважды открахмалила приходящая прачка. Кроме того, он надел совершенно новый темно-лиловый кафтан и под него – камзол светло-лилового цвета, вытканный синими и коричневыми лилиями. Новую коробку его любимых духов «Des souvenirs de Narzicce» («Воспоминания Нарцисса». – А. Б.) он тоже вскрыл и вылил на себя чуть ли не четверть флакона.

По его мнению, встреча прошла нормально. Правда, в памяти польского дворянина остались кое-какие моменты, объяснения которым он пока не нашел.

Новая знакомая, княгиня Мещерская, оказалась очень хороша собой, любезна, обходительна. Конечно, первое цветение молодости для нее уже миновало, но выглядела она гораздо моложе своих лет. Кухарскому сообщили еще до встречи о ее настоящем возрасте – 32 года. Зато он ничего не знал о ее прошлом. Только слишком пристальный, сосредоточенный взгляд серо-стальных глаз выдавал в ней человека опытного, умелого, знающего себе цену. На этот взгляд Анджей сразу наткнулся, словно на клинок кинжала.

Тем не менее с обычной польской галантностью он приветствовал русскую красавицу в кремовом платье и перчатках, поцеловал ей руку и, получив приглашение сесть, опустился рядом на кресло, начал необязательный светский разговор. Княгиня отвечала ему в таком же духе, легко переходя с русского на французский и обратно. Ради эксперимента Кухарский произнес несколько фраз по-польски. Она ответила кое-как, с большим трудом, добавив, что была в Варшаве давно и плохо помнит польский, однако хорошо знает тюрко-татарский. Пришел черед удивляться Анджею: зачем прекрасной даме столь специфические познания?

Тут появился лакей с подносом. На нем находился кофейник, четыре чашки, сахарница, молочник и блюдо с бисквитными пирожными. Слуга ловко разлил горячий напиток по чашкам и удалился. Разговор, в котором теперь принимали участие Потемкин и Турчанинов, завертелся вокруг кофе, изготовляемого в разных странах по-разному.

Мысленно Аржанова уже оценила нового напарника и поставила ему оценку «хорошо». Много ли требуется от человека, обязанного привезти ее в сердце мусульманского мира и служить прикрытием для операции «Секрет чертежника»? Он ловок, умен, пригож собою, хотя в его внешности присутствовал отпечаток какой-то почти женской хрупкости и утонченности. В мужья она никогда бы не взяла такого кавалера в кружевах. Ей нравились настоящие рыцари, доблестные воины, которым более всего подходили шлем, тяжелые доспехи, двуручный длинный меч с обоюдоострым клинком.

Возможно, светлейший князь Потемкин угадал ее мысли. Впрочем, это у них нередко случалось и раньше. Забыв о кофе, генерал-фельдмаршал обошел вокруг стола, приблизился к курской дворянке.

– Это – муж? – спросил он у нее и решительно указал на Кухарского, отчего тот даже вздрогнул.

– Нет. Это – брат, – быстро ответила Анастасия. – Давайте, ваше высокопревосходительство, вообще выведем мужей за пределы этой очаковской истории.

– Согласен, – сказал светлейший, усмехнувшись.

Аккуратный канцелярист Петр Иванович Турчанинов тотчас внес соответствующую запись в свои бумаги, разложенные на столе. Немало подлинных документов – свидетельство Кухарского об окончании венской военной академии, его патент на чин инженера-лейтенанта, его формулярный список офицера саперного батальона – и поддельных документов, необходимых для осуществления операции, уже имелось в распоряжении внешней разведки. Недаром граверная мастерская, подчиненная Турчанинову, с высочайшей степенью точности изготавливала печати, бланки и подписи любого государства, любых его учреждений. Турчанинов весело взглянул на польского дворянина, до сих пор пребывающего в некоторой растерянности, и сказал:

– Пан Анджей, позвольте мне, пользуясь удобным случаем, представить вам вашу младшую сестру Ванду Кухарскую, родившуюся в Варшаве мая двенадцатого дня 1760 года, незамужнюю, получившую образование в частном пансионе мадам Довре…

Младшая сестра у Кухарского действительно имелась. Ее очень рано выдали замуж. С мужем, небогатым литовским шляхтичем, она уехала жить в глухое село где-то под городом Вильно, ему принадлежащее. Регулярную переписку брат с сестрой не поддерживали. Ее долю наследства, по российским законам совсем незначительную, Анджей ей выплатил. В ответ она сообщила, что у него уже есть два племянника и три племянницы, а теперь она беременна в шестой раз. Ясное дело, эта Ванда, по мужу – пани Уланович, абсолютно не походила на даму в роскошном кремовом платье, столь непринужденно державшую себя в кабинете главнокомандующего Екатеринославской армией.

Но кто она такая?

Турчанинов ответил Кухарскому, что все сведения о напарнице, нужные для проведения операции, ему предоставлены. Польский дворянин, однако, этим не удовлетворился. Слишком сильное впечатление произвела на него княгиня Мещерская. В штаб-квартире Потемкина ныне пребывало множество самых разных людей, в том числе – великосветских болтунов, сплетников и интриганов. От них Анджей узнал, что Анастасия Петровна некогда была фавориткой светлейшего князя, затем вышла замуж за одного из его адъютантов, давно лишившегося этой должности и служащего где-то на юге империи.

Портрет женщины, не слишком отягощенной нормами нравственности и морали, был готов. Кухарский решил наладить с ней неформальные отношения. С этой целью он в пустынном коридоре губернаторского дворца обнял русскую красавицу, сжал ей левую грудь и запечатлел на ее лилейной шейке страстный поцелуй. Она дала ему пощечину, причем настолько сильную, что бывший австрийский военный инженер отлетел к стене и рукой схватился за пострадавшую щеку.

– Madam! – воскликнул он в крайнем изумлении. – Qu-est-ce que cela veut dire?

– Connaitre votre place, monsieur[178]! – грубо ответила курская дворянка и пошла дальше.