Коммерсант ласково ей улыбнулся:
– Абсолютно фелно, любесная Анастасия Петлофна…
Парадные дубовые полированные двери уже были закрыты изнутри на засов, а снаружи скрыты за опущенными железными жалюзями.
Им пришлось выходить через заднее крыльцо во двор. Погрузка там закончилась. Арбу и две пароконные мажары, наполненные товарами из отдела тканей, работники Попандопулоса обтягивали парусиной и веревками. Много вещей из отдела парфюмерии и галантереи купец спрятал в подвале дома, куда вел потайной лаз из коридора.
Анастасия хотела вернуться домой немедленно, но Попандопулос удержал ее. Он попросил о дружеской услуге: сопроводить обоз до его загородной усадьбы, которая располагалась к северу от Бахчисарая, за районом, называемым Эски-Юрт. Семь верст туда и семь верст обратно – не так уж и много для тренированных всадников. Однако наступил полдень, и молодая женщина сказала, что коммерсант должен сначала накормить ее людей и лошадей.
В беседке, увитой плющом и виноградом, для них накрыли стол. Походный обед состоял из горячих чебуреков, лепешек, овечьего сыра, вина и чая с восточными сладостями на десерт. О лошадях позаботились тоже. С отпущенными подпругами они стояли у коновязи и ели хозяйский овес из холстяных торб, повешенных им на головы.
Микис, неутомимый говорун и любитель искрометных шуток, на сей раз помалкивал. Плохие новости удручали его. К тому же, купец думал об убытках. Он закрыл магазин, а налог хану за торговлю в мае уже заплатил полностью. Эта сумма, составлявшая примерно пятнадцать процентов от обычного оборота, едва ли при этаком раскладе будет возмещена в июне, июле, августе.
Аржанова соглашалась с ним: новости действительно плохие. Вместе с тем из инструкции № 2 начисто выпадал пункт «А», предписывающий ей заботиться о безопасности крымского правителя. Отныне в крепости Керчь со всеми ее башнями, бастионами и батареями за жизнь светлейшего хана отвечает перед императрицей генерал-майор Филисов.
Правда, совершенно непонятно, как в данных обстоятельствах «ФЛОРА» может передать письмо действительному статскому советнику Веселитскому и перейти в его подчинение, коли он пребывает так далеко от нее и, по сути дела, заперт за стенами русского оборонительного сооружения. Может быть, его конфиденты из восточной части Крыма и поддерживают связь с ним, но стоит ли Аржановой стремиться в Керчь, если Казы-Гирей – это она установила точно – сейчас находится в Бахчисарае? Конечно, он готовит здесь выступление против своего двоюродного брата, захват ханского дворца, уничтожение сторонников «русской партии».
Пусть Микис Попандопулос прячется в лесах. Теперь он – слишком важная фигура для секретной канцелярии Ее Величества. Поскольку Веселитский оказался с ханом в Керчи, то нити конспиративной работы неизбежно сойдутся в руках греческого коммерсанта, свободно передвигающегося по Крыму. Немало людей на полуострове с нетерпением будут ждать от него приказов, советов и… денег. Она же со своей экспедицией является только одной из ячеек невидимой сети, и ей пора определиться. Нечего торчать на явочной квартире и вообще – мозолить глаза резиденту. Надо приступать к работе. Надо уходить в «поле», где разведчику дана свобода действий и выбора средств при выполнении задания, если он отчетливо понимает его целесообразность и необходимость. А у нее в «поле» сейчас много всего разного: и город Бахчисарай, притихший в ожидании новых событий, и Казы-Гирей, обнаруженный ею, замышляющий бунт и убийства, и дервиш Энвер, готовый вернуться к своей прекрасной госпоже, и даже Али-Мехмет-мурза, который вчера прислал русской путешественнице приглашение в гости…
Маленький обоз, сопровождаемый четырьмя вооруженными всадниками, катил по окраинной улице. Она вела на север мимо самого древнего в городе дюрбе, или мавзолея, построенного в начале XV века неким Мухаммадом-Шах-беем для своей обожаемой матушки Бей-Юде-султана. За строением, имеющим вид куба со скошенными углами и крышей-куполом, виднелась ветряная мельница и мучной склад богатого караимского купца Аджи-аги Бобовича.
Мельница, стоявшая на взгорке, работала. Легкий ветерок поворачивал шесть ее крыльев. Толстый вал, на котором они находились, вращался со скрипом. Зубья, сделанные из твердого кизилового дерева, легко перетирали знаменитую крымскую пшеницу, называемую арнаутской или греческой. Ее красивые зерна, крупные, продолговатые и как бы прозрачные, превращались в муку светло-желтого цвета. Бобович с большой выгодой продавал ее в Италию, где «арнаутку» употребляли для производства макарон.
У мельницы дорога сужалась.
Здесь она круто, почти перпендикулярно поворачивала налево. Длинное складское здание, построенное напротив мельницы, закрывало собою весь вид за поворотом и делало это место весьма опасным для передвижения транспорта. Чтобы разъехаться, встречным повозкам требовалось держаться очень близко к обочинам.
Кучера греческого коммерсанта, понукаемые хозяином, которому хотелось покинуть Бахчисарай поскорее, сильно разогнали лошадей. Теперь они с трудом удерживали их. Арба, где сидел Микис, короткая и двухколесная, прошла поворот удачно. Но следующая за ней четырехколесная мажара, горой нагруженная штуками тканей, в поворот не вписалась и перегородила его поперек. В результате, она не смогла разминуться с большой повозкой, забитой мешками с мукой, внезапно выехавшей из ворот склада.
Оба транспортных средства сцепились ступицами задних колес. От этого мажара наклонилась набок. Груз ее резко сместился на одну сторону, угрожая опрокинуть повозку в кювет. Обоз Попандопулоса остановился. Его слуги, крича, выбежали на дорогу. Им навстречу, точно так же крича и размахивая кулаками, устремились из ворот склада работники Аджи-аги Бобовича. Пересыпая речь ругательствами, местные жители темпераментно обвиняли друг друга в случившемся и ничего не делали для изменения ситуации на дороге, сейчас полностью перекрытой.
Арба, проехавшая далеко вперед, снова вернулась к складу, и Попандопулос соскочил с нее на землю. Здесь его ожидал Эзра Мичри, старший приказчик и дальний родственник Бобовича. Он, как и все караимы, гораздо больше походил на мусульманина, чем на еврея. Среднего роста, поджарый, с короткой бородкой, в черно-каракулевой круглой крымской шапочке и длинном восточном кафтане, перепоясанном шелковым платком, он под мышкой держал амбарную книгу, в руке – карандаш, поскольку недавно отпускал товар заказчикам и считал мешки с мукой.
Мичри и Попандопулос давно были знакомы по совместным торговым операциям. Случайное столкновение повозок не являлось причиной для ссоры серьезных, деловых людей. Потому они обменялись приветствиями и в один голос выразили сожаление по поводу происшедшего. Караим объяснил греку, что лично наблюдал инцидент и, по его мнению, обе стороны в равной мере несут ответственность, но еще более – проклятое место на дороге, где вечно бывают аварии, и никто не имеет возможности предотвратить их.
Попандопулос охотно согласился с подобной версией.
Он велел слугам прекратить спор и расцепить повозки, для чего следовало сначала выпрячь из мажары лошадей, потом приподнять ее и протащить на руках вперед. По приказу Мичри работники Бобовича начали помогать им. Наблюдая за этими действиями, Эзра и Микис продолжили беседу, коснувшись и последних событий: высадки Бахадыр-Гирея в Крыму, бегства светлейшего хана и посла Веселитского из Кефы в Керчь под защиту русского гарнизона.
Старший приказчик внимательно осматривал обоз греческого коммерсанта. Ему стало ясно, что хитрый и осторожный Попандопулос по какой-то причине закрыл свое заведение в Бахчисарае и вывозит товар, наняв вооруженную охрану. Мичри желал бы узнать, отчего купец так поступает, но не решался прямо заговорить о щекотливом деле. Разве скажет ему правду Микис Попандопулос? Конечно, нет! Однако обоз идет на север, его охраняют какие-то нездешние люди в янычарских чалмах, и не пора ли в этом случае и ему закрыть хозяйский склад, ведь при любой заварушке в Бахчисарае мука мгновенно вырастет в цене…
