Даже в свои десять зим император умудрялся смотреть на высокорослого аслау свысока. Не размениваясь на комплименты, юный император схватил с подушки реликвию и оставил на гербовой бумаге небрежный росчерк. Император Генрих пренебрёг речью, а посему, за него пришлось отдуваться королеве Марии. Умудренная длиной жизнью женщина, которая де факто и правила Империей, взошла на трибуну.

— От лица Венценосного императора Генриха IV, я, королева Мария, объявляю победителем сегодняшней гонки Нейджи Технолоджис, её основателя и главного инженера мистера Гелиота Хизара Рюу Нейджи, а также пилота мистера… — возникла небольшая заминка, Мария склонилась к Гелиоту и тот подсказал. Судя по реакции, имя пилота озадачило королеву, но Гелиот кивком подтвердил, что та не ослышалась. Неодобрительно взглянув на изобретателя, королева Мария продолжила — А так же, мастера-пилота мисс Диану Гелиот Софию Нейджи.

Волна ропота прокатилась по трибунам. Люди переспрашивали друг друга, в надежде что ослышались, недоуменно переглядывались и теперь ещё внимательнее смотрели на пьедестал победителя.

«Вот твой звездный час, Ди,» — мысленно улыбнулась Хельга, когда Диана сорвала с лица маску, сняла подшлемник и ласковый ветер растрепал её черные как смоль волосы. Диана торжествуя улыбалась под всполохи магниевых вспышек светографических аппаратов. Юная, хрупкая девушка с невинным лицом и дерзким взглядом. Своей победой она бросила вызов не только соперникам, но и всему патриархальному строю, заявляя своей победой, что женщина может водить парокар не хуже мужчин.

Трибуны ахнули, зароптали. Мужчины с гневом, женщины с восторгом и восхищением. Но Хельга оказалась права, процетировав Великую Императрицу Екатерину II «Победителей не судят». Никто не осмелился попросить победительницу с пьедестала, никто не обвинил ее в жульничестве, а значит, пусть и с зубным скрежетом, но другие пилоты признавали её победу.

Хрустальный штурвал — награда лучшего пилота, был великолепен и велик. Три дюжины фунтов горного хрусталя были своего рода метафорой о том, как хрупка жизнь пилота. Палантин с призом наградной на бархатной подушке несло четверо джентльменов в парадных пиджаках и высоких цилиндрах, с такими широкими полями, что они скрывали их лица.

Мэр столицы, граф Эрих Ллит, отец печально знакомого Хельге офицера Демиана Ллита, шагал за палантином. Слегка тучный, но не до конца растерявший молодецкую стать, виконт всем своим видом выражал неприязнь к победителю. Он был человек старых правил и с большей охотой отдал бы распоряжение выпороть нахалку вместе с её отцом. Однако, правила, традиции и прямой приказ королевы-регента обязывали.

Хрустальный приз обладал не только лишь красотой дикого драгоценного камня, но внушительным весом. Мэр не без усилий снял его с палантина, опустив под ноги победительнице — его маленькая месть этой грязнокровной выскочке.

По правилам этикета градоначальник должен был вручить приз в руки победителя, но пренебрег этим пунктом церемонии. Любому мужчине солидный вес Хрустального штурвала показался бы сладкой тяжестью, поднять над головой которую скорее удовольствие, чем трудность. Для хрупкой Дианы вес в тринадцать с лишним килограмм, мог стать непосильной ношей. В то же время, если пилот не может поднять собственный приз, достоин ли он его? Этот резонный вопрос приходил на ум Хельге. Этого и добивался Эрих Ллит, надменно смотря в глаза несколько растерявшейся девушке.

Замешательство Дианы сменилось такой же улыбкой что и у Ллита, которой она отплатила нынешнему мэру. Девушка-пилот поставила на приз ногу, словно на охотничий трофей. Схватила с подноса бутылку игристого вина, встряхнула её и окатила себя, свой трофей, Кристину и мэра.

Она победитель! Она доказала это! Зачем поднимать над головой трофей, когда можно поставить на него ногу, точно на поверженного врага.

Люд, столпившийся у пьедестала победителя, бульварные писаки, светографы, обслуживающий персонал и другие пилоты — кипели эмоциями. Не менее бурные волнения охватили трибуны. Никто сразу не понял, что произошло.

Человек из тех что нес паланкин с призом зашел за спину ликующей Дианы. Стилет, прижатый к горлу девушки блеснул на солнце. Несколько мгновений, еще по инерции, толпа гудела от радости. Но с каждым мгновением осознание того, что что-то не так, доходило до масс, эмоции и гул оседали, словно пена в пивной кружке.

Женский крик вспорол тишину, на мгновение охватившую многотысячный ипподром. Взгляды десятков сотен людей завороженно наблюдали за Дианой, в мгновение оказавшейся заложницей, и безумцем, что, посягнув на на жизнь победителя, оскорбил память о самом Солнцеликом. Ни Император, ни начальник тайной полиции, ни Черные мундиры такое не простят.

— Я же говорил, что мы встретимся, — горячее дыхание обожгло ухо.

Грудную клетку Дианы сковало липким ужасом. Она узнала манеру речи напавшего. Тот что ввалился в поместье Даршир, прирезал дворецкого и тот, что едва не убил её тогда. Сейчас держал холодную сталь у ее горла. За её спиной стоял Чучельник.

— Что тебе надо? — девушка чувствовала, как дрожит голос, как стилет царапает кожу.

— Ничего, — спокойно произнес Чучельник — Все что мне надо, у меня уже есть.

Стилет начал двигаться. Медленно вспарывал миллиметр за миллиметром её бледной, от недостатка летнего солнца, кожи…

Хельга ликовала, глядя на Ди, что сейчас купалась в лучах славы. То как она вышла из ловушки старшего лорда Ллита, поражая своей находчивостью. По крайней мере, сама Хельга до такого не догадалась. Тонко и элегантно — её школа.

Но в один такт сердца все изменилось, словно молния поразила люд, стерев с их лиц праздность и хмельное веселье.

Хельга вцепилась в руку Храбра, осознав, кто стоит за спиной Дианы и что он приставил к её горлу. Мятежный герцог Роб Нокс, некогда владелец искусственно сотворенного человека, все таки настиг Диану. Его глаза горели безумством, в них не было страха, не смотря на то, что две дюжины Черных мундиров взяли их в плотное кольцо.

Храбр ринулся вниз, хотя, чем он мог помочь? Тем не менее, останавливать его Хельга не стала. Девушка подняла голову выше. Гелиот и Альберт преодолели лестницу и уже стремглав мчались по гранитным плитам ипподрома. Отец и жених Дианы врезались в кардон Черных мундиров. Псы войны Августа Крайтона не дали им даже шанса к прорыву кордона. Дуэт черных мундиров сделал синхронный пасс руками, применив боевую магию, чтобы остановить, но не покалечить. Гранит под ногами жениха и отца раскрошился в песок, что коконом оплел их, заключив в каменные объятия. Через пару десятков секунд и Храбр был остановлен магией Черных мундиров.

Диана и её пленитель о чем-то шептались. На лице девушки читался испуг, в то время как изгнанник империи ликовал, упиваясь своей властью над жертвой. Роб Нокс заметил возню и, кажется, даже узнал застывшего в камне, но не переставшего кричать Гелиота. Улыбка исказила обожженное лицо гонимого лорда, тот кивнул отцу жертвы и медленно, наслаждаясь моментом перерезал горло Дианы.

Агастас Вейс появился так, как и положено кузнецу чужих страхов. Облака лилового дыма расцвели на трибунах. Люд, что сидел поблизости, обезумел, вдохнув цветной дурман, утратил человеческий облик, превратился в дикое, напуганное стадо. Люди выбегали из клубов дыма, чтобы бросится вниз с трибун. Кто-то забирался под сиденья и стенал, кто-то не разбирая дороги рвался к выходу, чтобы погибнуть в давке человеческих тел.

Минута, и лиловые дымы сменились охровыми облаками. Ветер распылял густые клубы, щедро рассеивая рыжий дурман по трибунам. Обезумевшее от наведенного ужаса людское стадо вскипело злобой и яростью. Яростью к ближнему своему. Толпа дрожащих тварей, окутанная рыжим смогом, преисполнилась гневом и буйством. Матери кидались на собственных детей, брат душил брата и оба они били отца. Никто никого не щадил.