– Позвольте представить, это Рэмрейн. Он помог нам отбиться от атаки стражей Ковена.

– А эта большая собака не опасная? – испуганно спросил детский голос.

– Это волчица. Она же никого не тронет? – обратилась к молодому человеку Петра.

Рэмрейн покачал головой:

– Ребёнка уж точно. У Ракши сильный материнский инстинкт, – пояснил он, чувствуя себя неуютно под прицелом четырёх десятков глаз. – Я не смог спасти её последнего волчонка, и, кажется, она до сих принимает меня за него.

Первым захохотал Луи.

– А ты мне нравишься, парень, – признался он, подходя и всё так же потрясая половником.

– Бита против поварёшки, – негромко хмыкнул Рэндал. – Ставлю на повара.

– А сам чем, вилкой будешь отбиваться? – так же тихо спросил Рэмрейн и охнул, когда Луи сгрёб его в охапку и крепко обнял.

– Помог нашим, значит, парень, – добродушно улыбнулся он, выпуская молодого человека из объятий. – Мы в долгу не останемся, можешь рассчитывать на нашу помощь в любое время. Вон, спроси Петру, – кивнул он на девушку.

Девушка тепло улыбнулась в ответ на эти слова и обратилась к Килиану:

– Смените часовых, следи за ситуацией. Я проверю, как там Тхирасак, скоро вернусь. Поговорим в гостиной, – обронила она, направляясь в сторону лазарета. – Луи!

Повар с прытью, неожиданной для толстяка, побежал вслед:

– Да, Петра?

Петра остановилась в проёме дверей и, взглянув на беседовавшего с Ровеной Рэмрейна, тихо сказала:

– Покормите его, Луи. Он, кажется, несколько дней не ел.

– Это я с радостью, – расплылся в широкой улыбке Луи.

– И пришлите Тхирасаку бульона.

Повар закивал и без промедления зашагал к молодому человеку с полным энтузиазма:

– Слушай, парень, ты не против перекусить, пока Петра не вернётся? Я сегодня такую лазанью приготовил, язык проглотишь!

Поглядев на Рэмрейна ещё несколько секунд, Петра со слабой улыбкой направилась к лазарету.

В просторной гостиной на первом этаже было светло и шумно; бодро потрескивал огонь в камине, свет пламени смешивался с золотистым сиянием светильников, вмонтированных в стены. Толстый ковер на полу сохранял тепло, мягкие гобеленовые сиденья на креслах и диване манили отдохнуть. Заваленный газетами журнальный столик с прозрачной столешницей был почти не виден под грудой бумаг, блестели разномастные сувениры на каминной полке, явно коллекционируемые не одним человеком, и привлекал внимание огромный пейзаж на стене, на бархатно-зелёных лугах которого полной движения волной застыли в беге гнедые и чёрные лошади. В воздухе витал приятный запах смолы и парфюма, бурно обсуждали прошедшую операцию девианты.

– Так ты из Канады, – с долей удивления протянул Айлех, теребивший толстый шнур диджейских наушников; в мятых джинсах и ветровке, наброшенной на джемпер, он казался завсегдатаем киберспортивного клуба.

– А та семья, которой ты помог уйти от ищеек из Бюро? Они сейчас где? – спросила Ровена, которая сидела вместе с Килианом возле камина.

Рэмрейн улыбнулся:

– Они в порядке, недавно присоединились к клану «Рэперов». Жаль, что не смогли сбежать в Канаду, – протянул он, – там проще, чем здесь.

– Ага, ещё и тебя за собой сюда втянули, – проворчал Рэндал; казалось, он искренне сочувствует молодому человеку.

Рэмрейн провёл рукой по голове Ракши, охранявшей его кресло:

– В этом тоже есть что-то… Не знал, что в Детройте столько сангов, – в голосе его прозвучало осуждение. – Как вы это допустили? – нахмурился он.

– Все, кого ты сейчас видишь, были против с самого начала, – резковато заметил Луи. – Но большинство людей привлекло то, что они предлагали. Вирус косил нас сотнями, парень, – с эхом боли в голосе вспомнил он, – многие думали, что лучше обращение, чем зараза.

– Кто ж знал, что мы сменим одну болезнь на другую? – проницательно заметил Рэндал.

– Ребята, за пределами Детройта сангвинаров мало, – оглядел девиантов Рэмрейн. – А здесь их уже больше половины жителей. К тому же, я вас обрадую, больных в Канаде почти нет, болезнь давно победили. Так что у вас тут полный беспредел, – заключил он.

Килиан отложил гитару, струны которой перебирал весь вечер.

– Ты здесь сколько времени уже? – подался он вперёд.

– Около месяца.

– Это ты – Догмен?

Рэмрейн почесал едва начавшую пробиваться щетину:

– Вроде только утром брился, когда успел зарасти? – пробормотал он, вызвав дружный смех.

– Шутник, – фыркнул Килиан. – Судя по слухам, парень с собакой убивает по ночам сангов. Твоя работа?

Молодой человек только прищурился в ответ и перевёл взгляд на Ровену, которая сочла нужным объяснить осведомлённость Килиана:

– Кил у нас на улицах попрошайку изображает, играет на гитаре, поёт. И слушает, – с улыбкой добавила она.

– Прохожие порой что только не скажут, – ехидно поделился Килиан.

– А вы…

Рэмрейн осёкся, услышав шум со стороны холла, и вскинул брови в удивлении, когда на пороге открытой пинком двери показался Тхирасак – покрасневший, взъерошенный и совершенно злой.

– Ты! – зарычал он, указав на молодого человека.

Рэмрейн едва успел остановить Ракшу строгим: «Сидеть!», прежде чем подскочивший к нему Тхирасак выдернул его из кресла, схватив за воротник:

– Что за гадость ты подсунул Петре?!

– Эй, Тхи, полегче, – попытался урезонить друга Айлех.

Рэмрейн насмешливо улыбнулся, спокойно глядя в красные от ярости глаза Тхирасака:

– Спинка, погляжу, уже не болит?

Вмиг успокоившись, словно потухнув, Тхирасак отпустил его с тихим:

– Я чуть из койки не вылетел, когда на меня налили эту дрянь, но – спасибо тебе – раны как не бывало.

– Да не за что, приятель, – с иронией хохотнул Рэмрейн, – мне в радость.

– Что за дрянь? – вмешался Килиан.

– У сангов в клыках есть протоки, через которые они вводят своим жертвам что-то вроде яда, – присев на корточки и успокаивая волчицу, объяснил молодой человек. – Эзуриит, самый мощный природный катализатор тканевой регенерации.

– И, по всей видимости, мутаген, – послышался голос появившейся в проёме Петры, которая прислонилась к косяку и скрестила руки на груди. – Это ведь эзуриит способствует обращению, – добавила она.

– Что?! – обернулся Тхирасак. – Хочешь сказать, что я…

– Это дозы недостаточно, – перебил его Рэмрейн.

– Ну, слава Богу!

– А у тебя он откуда? – с подозрением спросил Рэндал.

– В Кровавых Барах продаётся, – Рэмрейн отошёл к окну, сел на подоконник, позволив Тхирасаку занять его кресло. – Только не говорите, что не знаете, что это такое, – недоверчиво протянул он.

Петра прошла в комнату:

– Про Бары слышали, но я не знала, что санги могут продать эзуриит людям. Принять за своего тебя не могли, они прекрасно различают запахи.

– Имеет значение, кто я, если я могу выложить нужную сумму? – проницательно заметил молодой человек.

– Да ты полон неожиданностей, – саркастически протянул Айлех.

– А мне он нравится, – улыбнулась Ровена. – Ты из какого клана? – посмотрела она на Рэмрейна.

– Я один живу. Жил, – поправился Рэмрейн. – Сейчас в моей квартире одно недоразумение проживает. Кстати, – обратился он к Петре, помешавшей угли в камине, – если я приведу Дэрила сюда, вы его примете в клан? Мальчика сангвинар из приюта выкрал, а вернуть его туда после нападения я не могу – ему там житья не будет.

Девушка, выпрямившись, ответила задумчивым взглядом, медленно кивнула.

– А ты? – тихо спросила она. – В Детройте сейчас опасно быть одному, не хочешь присоединиться к нам?

Рэмрейн потер подбородок, не замечая, что его решения, затаив дыхание, ждут все присутствующие.

– Почему бы и нет? – пожал он плечами. – Ракша, что скажешь?

Лежавшая у его ног волчица коротко рыкнула в ответ.

– Ну, если Ракша не против, то и я тоже, – с улыбкой подвёл итог молодой человек.

– Он ещё и придуривается, – добродушно фыркнул Луи.