Команда ожидала моего решения. Глинка тоже ждал вполне спокойно. Он знал, что иного выхода нет и мне некуда деться, кроме как согласиться на его щедрое предложение. Рыбка заглотила крючок. Дальше у неё всего один путь и то, что этот путь самой рыке не понравится – не имеет никакого значения. Главное, чтобы нравилось рыбаку.

Знаете, это довольно неприятное чувство, ощущать себя рыбой. И угол рта чешется и кровит от разрывающего его крючка.

-Хорошо, Глинка, -сказал я. -Зови своих людей.

Он радостно ответил: -Ты не пожалеешь, командир!

Однако правда была в том, что я уже жалел и раскаивался.

-Только не все пистоли берите, -предупредил я несколько ограничив его радость. -Сто штук должно быть достаточно.

Секунду мы поиграли в гляделки, и он отступил: -Хорошо.

-И под строгий контроль. Под твою личную ответственность. Каждый выданный ствол потом должен будет вернуться обратно. Сможешь проследить и сумеешь гарантировать?

В этот раз Глинка согласился легко и не поднимая глаз.

Слишком легко как по мне для человека, который действительно планирует исполнить взятые на себя обязательства. Или я просто накручиваю сам себя?

-Всё будет тип-топ, командир.

-Посмотрим.

А лесная птица пела и её трели далеко разливались по притихшему лесу. Знать бы ещё о чём именно она так красиво поёт. Но чтобы понимать птиц, надо самому быть наверное… птицей.

***

В голове у генерала Комеля бился всего один вопрос: -Какого архимага комиссарский поезд до сих пор не приехал? Уснули они там? А может быть поломка? Просто едут очень медленно и очень осторожно? Чёрт, сколько можно ждать!

Рявкнув на сунувшегося, было с какой-то ерундой денщика, Комель продолжил мерить шагами облюбованную им небольшую полянку. Стороннему взгляду генерал сейчас напоминал запертого в невидимой клетке тигра. Очень раздражённого тигра.

Но главной причиной плохого настроения Комеля являлась вовсе не задержка поезда, а появление конкурента, нацелившегося явно на ту же самую цель, что и он. А произошло это так:

Серго Амилович первым прибыл на место и его люди принялись устраиваться: рассылать дозоры, организовывать временную стоянку, рубить деревья чтобы соорудить баррикаду и так далее. Другими словами, именно он был первым.

Но не успело пройти много времени, как дозорные принялись возвращаться с докладами о том, что заметили чужие отряды, собирающиеся относительно неподалёку. Распознать в чужаках людей поганого атамана не представляло никакого труда. Вскоре получилось разглядеть и самого Ершова. Главный разбойник явился самолично, желая проконтролировать ход запланированной операции.

Верно, для атамана, обнаружить на железной дороге присутствие сил генерала Комеля тоже являлось неприятным сюрпризом.

Какое-то время помявшись в отдалении, Ершов приказал своим пройти вперёд и там, внаглую, начал готовить засаду собираясь остановить комиссарский поезд так, чтобы до Комеля он бы даже и не доехал.

Подобное поведение было верхом наглости.

Разумеется, в эту игру можно было играть вдвоём. Серго Амилович мог приказать своим людям сняться с места, обойти людей Ершова и перекрыть железную дорогу ещё до него. Но сколько так может продолжаться? Очевидно, что атаман не стерпит подобное и обойдёт уже его и станут они прыгать друг через друга как два деревенских дурачка при игре в «козла» пока лес не кончится. А что дальше? Ничего хорошего, уж точно.

Нет, как ни крути, а надо было договариваться.

Одна мысль о переговорах и каких-то соглашения с бандитом с большой дороги претила и раздражала генерала. От того он и метался по выбранной для переговоров полянке словно голодный зверь, мысленно вертя сложившуюся ситуацию и так и эдак. А всё равно выходило одно и тоже. По примерным подсчётам дозорных, вместе с атаманом пришло порядка полутора сотен человек, может быть две сотни. У самого генерала было с собой чуть меньше трёх сотен. Эх, знал бы заранее, тогда привёл бы сюда всю армию и плевать что такое количество людей их полностью демаскирует и разрушит весь замысел тайной засады. Комиссару и тем, кто едет с ним всё равно некуда деться. Разве только бросить поезд и идти пешком надеясь пробраться в Каменск тайно и налегке. Зато с дерзким атаманом уж точно, в этом случае, не было бы никаких проблем. Не то, что сейчас.

Конечно, триста человек против двухсот или даже меньше, это сила. Тем более, что у Комеля в подчинении профессиональные солдаты, много одарённых, что не только пулей из пистоля могут выстрелить или рубануть на всём скаку шашкой, но и заклинание какое бросить. Не зря он собирал к себе всех беглых аристократов из бывших благородных домов кто сумел развить в себе хотя бы какое-то количество внутренней силы.

Следуя логике, Ершов тоже должен был прихватить с собой на дело лучших своих людей и все они не только конченные отморозки, но и отменные рубаки и опытные стрелки. Но одарённых среди них если кто и есть, то разве пара человек и те способны лишь на слабые фокусы. Не идут аристократы в бандиты. Даже беглые и бывшие, а всё равно не идут.

Поэтому, за результат чистого противостояния генерал не боялся. Численный и качественный перевес на его стороне. Другое дело, что имеющийся перевес не настолько подавляющий, чтобы разбить бандитов без серьёзных потерь. А это уже ставит под угрозу выполнение главной задачи по изъятию магопистоля у комиссара и заодно прочих ценностей им перевозимых.

-Господин генерал! -позвал его денщик.

-Что ещё?

-Господин атаман, вместе со своими людьми, прибыл для переговоров, -известил денщик.

У Серго Амиловича дёрнулась щека. Надо же «господин». Подлый разбойник, вот он кто и в любой другой ситуации по его шее плакала бы одна только верёвка. Но сумев подчинить все окрестные банды и возглавить их, Ершов стал силой, с которой требовалось считаться.

-Веди их сюда.

Группа зверевато выглядевших разбойников под предводительством атамана прошла мимо по солдатский чётко организованной временной базы с выстроенными, как по линеечке, шалашами, прикрывающими спальные места. Разбойнике Ершова походили один на другого словно близнецы, хотя являлись даже представителями разных рас. Кто-то был зелёным, цвета молодой травы – чистокровный орк. Другой имел во рту слишком острые и не полностью помещающиеся там зубы – явно в предках затесался кто-то из зверолюдей. Имелись среди них и обычные люди, но такие же широкоплечие и массивные, как орки и выглядели они не менее опасными чем клыкастики, а подчас и ещё более опасными.

И, разумеется, в первую очередь выделялся сам атаман одновременно похожий на своих людей, но отличающийся умным, внимательным взглядом, сканирующим окрестности.

-Господин Ершов, -поздоровался Комель.

-Господин генерал, -улыбнулся разбойник холодной улыбкой без грамма тепла.

-Похоже у нас возникли некоторые разногласия, требующие незамедлительного обсуждения, -начал генерал.

Атаман посоветовал: -Говори проще. Хочешь обсудить как будем добычу делить?

-Это основной вопрос, -подтвердил Серго Амилович.

-А чего её делить? Кто первый возьмёт, того и будет.

-Не пойдёт, -возразил генерал. -Ты устроил засаду прежде моих людей. Хочешь заграбастать всё сам?

-Как будто ты сам не хочешь? -заржал атаман.

-И всё-таки: у нас здесь явно проблема и конфликт интересов.

-Твои проблем, сам их и решай. У меня проблем нет, -отрезал атаман.

Всё-таки он абсолютно не договороспособен, -подумал генерал. -Глупостью была сама мысль о чём-то договориться с этим наглым животным.

-Ну так что? -поторопил Ершов.

-Ничего. Просто решаю свои проблемы, -генерал вежливо улыбнулся, резко взмахнул рукой, подавая знак и вместе с тем упал на землю освобождая своим людям сектор огня.

Успевший всё понять Ершов выдохнул матерное слово, но это было единственным, что он успел сделать. Обрушившийся на бандитов град пуль забил все возможные ругательства им обратно в зубы. Одновременно с этим незаметно занимавшие удобные позиции солдаты Комеля напали на оставшихся бандитов Ершова. Ошеломлённые неожиданным нападением бандиты понесли большие потери от первых залпов. Однако бежать никто из них и не думал. Разбойники принялись отвечать и вскоре уже канонада выстрелов гремела с обоих сторон. Недолго думая, к звуку активной перестрелки, присоединились грохот взрывающихся гранат, шелест болевых заклинаний, крики раненных и умирающих.