-Глык, -попросил я. -Пожалуйста позаботься о стульях.

Орк кивнул и вышел. В приёмной послышались возмущённые голоса, потом такой звук будто упало ведро с песком, а, может быть, крепкий кулак орка встретился с чей-то не самой сообразительной головой и вскоре Глык вернулся со стулом в каждой руке. Теперь их имелось даже больше, чем нужно.

-Там сейчас чай ещё сделают, -пообещал орк.

-Правда?

Косясь на чуть-чуть приоткрытую дверь в приёмную, ровно настолько чтобы, при желании, снаружи можно было подслушать о чём будут говорить внутри, Глык с угрозой произнёс: -Пусть только попробуют не сделать, я тогда снова выйду.

Ровно после его слов снаружи раздался топот нескольких ног и снова всё затихло.

Когда мы втроём расселись вокруг стола, я мягко попросил: -Рассказывайте Андрей Петрович.

-Что там рассказывать, -отмахнулся смотритель. -С тех пор как банда Ершова захватила город…

-Стоп-стоп-стоп, -попросил я. -Город захвачен бандитами?

-Сейчас уже нет. Почти нет. Кто-то из бандитов, конечно, остался, но основную часть Ершов увёл в леса. Говорят, у них лагерь в районе старой каменоломни, но сам не знаю, врать не буду.

Хмурюсь. Теперь ещё какой-то Ершов со своей бандой. И, судя по тому, что они пусть и временно, но сумели захватить целый город – банда совсем не маленькая.

-Ладно, об этом позже. Так куда делся настоящий начальник вокзала?

-Сбежал он. Открыл кассу, забрал бумаги, так и сбежал. Ничего не осталось, ни денег, ни бумаг. Потому и бардак.

-От этого бандита Ершова сбежал?

-Нет, то раньше. Когда товарищ Старшевой приехал, точнее, когда стало известно, что он приезжает, то начальник вокзала и сбежал. Многие сбежали, -пожал плечами Андрей Петрович.

Услышав про первого посланца ставки Вождя в Каменск, убийство которого мне было приказано расследовать со всей тщательностью, я мысленно подобрался, но виду не подал.

-Значит, узнав о приезде товарища Старшевого, кое-кто решил, фигурально выражаясь, сделать ноги? И куда они все, интересно, подались?

-То не секрет. Кто заграницу нацелился, но большая часть к генералу Комелю подалась.

Право слово, в этой странной беседе каждый ответ порождал новый вопрос.

-Что ещё за генерал Комель?

-На самом деле он полковник, -поправился смотритель.

-Пусть полковник, -покладисто согласился я. -Пусть хоть обезьяна с шутихой. Кто он такой и почему прихвостни старого режима бегут к нему как надрессированные собачки, которым показали желанную косточку?

Однако ответил мне не Андрей Петрович, а тихонько вошедший в кабинет наглый всезнайка, недавно объяснявший местным тугодумам политику новой власти в отношении раскрепощения женского пола. Как его там? Глинка, кажется.

Поставив поднос на стол и сгрузив с него исходящие горячим паром чашки, а также тарелку с грубо, по мужски, нарезанными бутербродами с копчённой грудинкой и маленькую, чуть больше наперсника, сахарницу, Глинка не торопился уйти, а вместо этого уселся на свободный стул как будто кто-то просил его к нам присоединиться.

-Комель Серго Амилович – бывший полковник королевских войск в отставке, почётный гражданин Каменска, видимо тоже бывший и так далее, - удивительно чётко и по делу доложил Глинка. -После получения известий об осаде народными войсками столицы и бегства его Высочества собрал стражников и поселившихся в городе ветеранов. После чего объявил себя генералом, а собранных им людей – армией освобождения страны от революционной угрозы. В отличии от главаря Ершова, собравшего настоящий сброд, «армия освобождения» Серго Комеля более чем наполовину состоит из бывших солдат или стражников и представляет из себя грозную силу, хотя их и меньше, чем бандитов Ершова.

-Значит в округе действуют две банды?

-Крупных две, а мелких – кто их считает. Да и не только в округе, в городе тоже приходится с оглядкой ходить, а порой и платить разным мутным личностям, - усмехнулся Глинка, а Андрей Петрович вздохнул.

-За что платить?

-Да за всё! За то что дорогу перешёл которую они объявили «своей». За то, чтобы не мешали спокойно заниматься своим делом. За то чтобы твой дом как-то ночью случайно не сгорел и так далее.

-Что же со всем этим собирается делать ревсовет?

-А нет у нас ревсовета.

-Как нет? -поразился я.

-Кого Комель расстрелял, кого Ершов проредил, а остальные сами из него повыходили от греха подальше. Особенно как привезли тело товарища Старшевого, так последние храбрецы сами себе самоотводы написали, и друг дружке их заверили. С тех пор нет у нас в Каменске революционного совета мастеровых, солдат и крестьян – вообще нет.

-Кто же тогда управляет городом?

-Да кто придётся! Вот, начальником вокзала, у нас Петрович стал. Хотя так-то он станционный смотритель только, но никого другого желающего не нашлось. Денег в кассе нет. Угля на складах сущие крохи. Документов тоже никаких не осталось. Да ещё время от времени или освобожденцы Комеля приходят или бандиты Ершова и что-нибудь требуют. Попробуй им откажи – тут же дырок наделают. Хорошо ещё если они примерно одного и того же хотят. А если разного? Одному угодишь – другой расстреляет. Второму угодишь – первый осерчает. Собачья, по нынешним временам, должность.

-Кому-то всё же работать надо, иначе поезда совсем встанут, -смотритель вздохнул.

Я с большим уважением посмотрел на этого, не слишком героически выглядевшего, человека.

-От лица народной власти благодарю вас за труд и проявленную инициативу. В переходное время сохранить железную дорогу рабочей, а ниточку, связывающую Каменск и другие города дальше со столицей целой – дорого стоит. Уверен, что ревсовет, когда он будет восстановлен, захочет вас наградить.

Андрей Петрович вздрогнул как будто я предложил ему взять у меня пистоль и пойти вдвоём против банд Ершова и Комеля.

-Лучше не надо, -открестился он.

Глядя ему в глаза, я прямо спросил: -Боитесь бандитов?

-Не в этом дело, -отмахнулся смотритель. -Вы наградите. Они меня за это расстреляют. А кто вокзалом будет управлять? Следить чтобы поезда худо-бедно ходили? Вокзал, поезда - всё встанет.

-Гхм, -я не нашёлся что на это сказать.

Зато в беседу, впервые с её начала, вступила Коробейникова.

До этого момента она пыталась прожечь взглядом наглого Глинку чей липкий взгляд не отлипал от её груди, но тому было всё равно. Такого отпетого прощелыгу одним только строгим взглядом не проймёшь, даже если это взгляд «новой амазонки».

-Правду говорят, что в столице теперь девушки голыми ходят? -поинтересовался Глинка, не отрывая сального взгляда.

-Кто говорит? -уточнила Маша.

-Ну, допустим, я и говорю, - нагло заявил тот.

-Может и ходят, -пожала плечами Коробейникова. -Лично не видела.

Облизав губы, не отрывая взгляда от налитых, точно спелые дыньки, Машиных достоинств, Глинка спросил: -А потрогать можно?

-Потрогай, коли охота.

Он осторожно, видимо ожидая будто столичная штучка сейчас взвизгнет или залепит ему пощёчину, протянул руку, касаясь пальцами тонкой кожи, не скрывающей в общим ничего. Маша не отдёрнулась, напротив, расправила плечи отчего её грудь даже чуть выпятилась вперёд буквально сама вкладываясь в протянутую ладонь.

Не знаю почему, но мы все молча и завороженно наблюдали за этим действием. И седой смотритель, и зелёнокожий орк и даже я. Хотя лично я в этот момент больше крутил мысли и пытался свыкнуться с новостями, что ревсовета в городе оказывается нет, зато в нём орудуют бандиты, а где-то поблизости квартируются «армия освобождения» Комеля и разбойничая вольница Ершова. Приезжая в Каменск я, конечно, ожидал что всё будет не просто. Но не настолько же!

Тем временем Глинка осмелел и уже вовсю мял грудь новой амазонки.

Сама Маша продолжала сидеть с непроницаемым, возможно даже немного скучным, выражением лица.

-Ну как? -поинтересовалась она словно они сейчас разговаривали о погоде или, допустим, о ещё какой-нибудь ерунде. -Приятно на ощупь?