— Коля, как так? Никогда бы не подумал, что ты не справишься с такой задачей! — возмущался Уваров.

— Кеша, ты мыслишь односторонне. У тебя есть только хороший результат и плохой, — отмахнулся ратник.

— Хочешь сказать, в этой ситуации есть другой вариант?

— Есть! И он самый подходящий для меня, — признался Николай.

— Не понимаю. Тебе дали возможность остаться в Мурманске, быть рядом с семьёй, а ты всё пустил коту под хвост!

— Я поступил так, как будет лучше для всех: и для меня, и для семьи, и для моего дворянского дома. Ты, хоть и дворянин, но пока совершенно не умеешь мыслить глобально. Здесь, на должности преподавателя, я никак не смогу помочь своего дому, а у меня руководящая роль. Очень скоро мне придётся принимать дела отца. Если я проторчу здесь три года, потеряю хватку, связи и видение реальной картины происходящего. Слишком долго придётся вникать заново. Нет, я уйду из академии, получу направление в порт Мурманска и там смогу развернуться на полную катушку. Всё сложится наилучшим образом!

— Не совсем! — вмешался я в разговор парней. — Ты не учёл интерес академии. Остроумова рассчитывала на тебя, когда давала место среди преподавателей, но ты её подвёл. Теперь ей придётся искать нового человека.

— А не нужно никого искать! — вмешался в наш разговор Медин. — Пока вы тут занимались пустой болтовнёй, я уже предложил Гронскому достойную кандидатуру — Гришу Яковлева со своего курса Московской академии. Думаю, этому захолустью пригодится свежая кровь.

— Не гони коней! — парировал Кеша. — Борис Ефимович ещё не утвердил твоё предложение. Очень может быть, что и не утвердит.

— Уже утвердил! — ухмыльнулся Павел. — Видно, Уваров, что ты ничего не соображаешь в работе с кадрами. Твой удел — копошиться в механизмах, вот иди и копошись, да не влезай. Гляди, за умного сойдёшь. Думаешь, так легко найти преподавателя посреди учебного года? Все толковые люди уже пристроены. Нет, можно было бы выдернуть какого-нибудь пенсионера из заслуженного отдыха, только не сможет он обучать ратников, да в довесок взять на себя группу по физподготовке, а Гриша сможет. Так-то!

Довольный собой Медин ушёл, оставив нас с Уваровым и Гараниным. Уже после, когда мы шли по заснеженной дороге из академии домой, я перекинулся с Кешей своими соображениями на счёт происходящего:

— Коля нас здорово подвёл, когда добровольно освободил место в академии. Хотя, я теперь даже сомневаюсь, что он сделал это по своей воле.

— О чём ты, Арс? — удивился Кеша.

— Помнишь, что Аверин говорил об академии? — спросил я, глядя на друга. — В Москве были те, кто хотел закрытия академии. Но сделать это не удалось, а потому они решили взять её под свой контроль. Медин — человек из фракции Беловых, это я знал ещё в прошлом году. Теперь на место Гаранина придёт Яковлев. Готов поспорить, его дом подчиняется Беловым. Понимаешь, о чём я?

— Теперь в академии будет два преподавателя из их фракции! Уверен, ничего хорошего для академии ждать не стоит. Нужно рассказать Лёвушкину. Подтянем Миру с Региной, они должны помочь в борьбе с беловскими прихвостнями.

— Не спеши. Откуда ты знаешь, что Мира не была направлена сюда Беловыми? Седова дружна с ней, поэтому поддержит в любой ситуации. Как бы их не оказалось уже четверо.

— Нет, Арс, ты прилетаешь сюда личные отношения, — покачал головой Уваров. — Наумовы — вассалы Авериных, так что если московские дома взялись за нашу академию, можно считать, что Седова и Наумова представляют дом Авериных.

— Ты это откуда знаешь? — удивился я. Не замечал, чтобы Кеша интересовался политикой дворянских домов.

— Я ведь теперь тоже дворянин, вот и запоминаю понемногу кто за кем стоит. Иногда можно понять мотивы человека, лишь понимая чего добивается его дом. Одного только не могу взять в толк: на чьей стороне в этой борьбе находимся мы?

— А мы, Кеша, занимаем самую уязвимую сторону — сторону академии. Чего бы ни хотели в Москве, мы должны сделать так, чтобы Арктическая академия продолжала существовать и развивалась.

— Ох, что-то будет! — вздохнул парень, покачав головой.

— Я знаю, что будет. Сейчас начнётся борьба за влияние в академии. Для учебного процесса это ничего хорошего не сулит.

Больше мы с Уваровым эту тему не поднимали, но я частенько думал о том, что происходит. Особенно, когда в академию явился Яковлев. Он мне сразу не понравился — слащавый блондин и позер, который постоянно себе на уме. А вот Остроумова была от него в восторге, потому как Гриша всеми силами старался выслужиться.

Шанс поработать со старшими курсами выпал мне уже на следующей неделе. После очередной пары по владению талантом Гронский отвёл меня в сторону на разговор.

— Арсений, раз уж ты теперь имеешь статус преподавателя, можно доверить тебе пары у старших групп. Подменишь меня на паре у третьего курса?

У выпускников? Это было настоящей оценкой моего мастерства, ведь работать с третьим курсом невероятно сложно. Выходит, Гронский мне доверяет и считает, что моего педагогического мастерства достаточно, чтобы провести пару.

— Без проблем! — поспешил я ответить, чтобы Борис Ефимович не успел передумать.

— Вот и отлично! Пара в понедельник на двенадцать твоя, а мне как раз придётся кое-куда смотаться.

Бывший ректор многозначительно посмотрел на меня, но решил не посвящать в свои планы. За выходные я хорошенько подготовился и к своей паре, и к занятию с третьим курсом. Сразу после пары у перваков я направился к группе Гронского. Работать с ними было вдвойне сложнее. Нужен не только более высокий уровень подготовки, но и лидерство, чтобы работать со студентами, которые всего на год младше тебя.

— Арс! Не ожидал тебя увидеть на нашей паре! — выпалил один из парней уников, когда я вошёл в аудиторию. — Всё, ребята, отдыхаем.

— Влад, отдыхать будешь после окончания занятий, а сейчас самое время настроиться на рабочий лад, — произнёс я максимально спокойно, словно ничего неестественного не произошло.

— Брось, ты серьёзно собрался проводить пару? Конец семестра, Гронского нет — забей! Следующая неделя вообще зачётная. Давай просто отдохнём.

— Полозов, это что за разговоры с преподавателем? Вы находитесь на занятии в академии, будьте добры вести себя соответствующе.

— А то что? — ухмыльнулся парень и поднялся с места.

Я не дал сделать ему ни шага. Остановил время, переместился к парню, схватил его шиворот и оттащил к окну. Распахнуть его оказалось делом пары секунд. Когда время снова пошло в привычном режиме, парень висел за окном, а я крепко держал его за шиворот, оберегая от падения с высоты.

— Вопросы ещё будут на счёт того, что я тебе сделаю?

— Ты не посмеешь! — дрогнувшим голосом произнёс парень.

— Ещё как посмею. А затем откачу время назад. Ноги у тебя будут целые, вот только ощущения и воспоминания останутся. Поверь, это будут не самые приятные чувства.

— Я понял! — заявил парень и покорно дождался, когда я втащу его обратно в аудиторию.

— Не имеет значения кто я, сколько мне лет и какой у меня стаж преподавания. Мне приходилось сражаться с браконьерами на Ямале и Кольском полуострове, биться с культистами на палубе корабля возле Мурманска и отбивать атаки «Октопуса» на Земле Франца-Иосифа…

Я перевёл дыхание и осмотрел аудиторию. Русанова и Радкевич заметно вздрогнули, когда я упомянул бой на корабле. Они ведь тоже были там и помнят этот ужас. Остальные слушали внимательно и заметно присмирели, поэтому я продолжил уже спокойнее.

— Я здесь для того, чтобы помочь вам выжить при встрече с опасностью. Если больше ни у кого нет желания выйти в окно, прошу занять места — мы начинаем занятие по владению талантом, а то скоро выпуск, а вы так и останетесь неотёсанными бездарями, которые в критической ситуации не догадались использовать талант. Да, Полозов?

Влад едва заметно сглотнул и понял, что легко мог выбраться из той ситуации, в которую я его поместил, но не догадался применить талант.