В какой-то момент нестерпимо захотелось пить. Стоило подняться, как тело прострелило болью. Сжав зубы, чтобы сдержать стоны, девушка заковыляла на кухню. Но тут же застыла, как вкопанная. Задумчиво помешивая ложкой чай, у островка стоял командор. Оказывается, все это время мужчина был здесь! Заняв наиболее выгодную позицию, позволявшую оставаться вне поля зрения, он наблюдал. Что за…? Льдистый взгляд немедленно переместился на нее и вопросительно замер.

– Воды, – пролепетала она.

Он указал на наполненный графин и подсказал, где взять стакан. Миссия была почти выполнена, как вдруг раздался спокойный голос:

– Вы не ходите в клуб. Общаетесь только с детьми. Вечера проводите дома. Что с вами не так?

От такой наглости даже голос пропал. Один только плюс – страх отступил под натиском возмущения. Какое ему вообще дело, с кем и как она проводит время? Но резкий ответ мог спровоцировать новые вопросы и подозрения. Определенно, дерзить не стоило. Тщательно подбирая слова, девушка ответила:

– Эмм… общения мне вполне хватает на работе. Что касается детей… они гораздо искренней и добрей, чем подавляющее большинство взрослых. – и вспомнив тот единственный вечер с самогоном в кругу технарей, призналась. – А насчет клуба… я скорее домоседка. Мне гораздо комфортнее с книгами, чем с людьми.

Прищурившись, мужчина некоторое время ее разглядывал, словно хотел что-то понять. Неизвестно удалось или нет, просто кивнув, командор напомнил:

– Вода. – а затем протянул ей ладонь, на которой лежала таблетка. – Выпейте, это поможет.

– Яд? – выпалила она прежде, чем подумала.

– А вы попробуйте, – вкрадчиво предложил Страхов.

Божечки, это он так шутит?

Заметив на лице гостьи неподдельный страх, Марк пояснил:

– Всего лишь болеутоляющее. Пейте.

Как? Как ему удается все подмечать?

Каким-то немыслимым образом командор догадался о ее страданиях. Но еще более странно, что мужчина решил помочь. Дрожащими пальцами Кристина взяла таблетку и искренне удивилась, ощутив теплую ладонь командора. От этого прикосновения по телу пробежали мурашки. Ей всегда казалось, он везде ледяной как айсберг. Неужели в этом хладнокровном существе течет теплая кровь? Вот уж вечер открытий!

– Почему вы решили дать мне таблетку?

В ответ ей прилетел хмурый, предостерегающий взгляд. И стало ясно, последний вопрос – явно лишний. Спохватившись, Кристина закинула лекарство в рот, залпом выдула содержимое стакана и шмыгнула обратно в гостиную.

Странный вышел разговор. Он – глыба льда и невозмутимости. Она – комок нервов и неловкости. И оба из разных Вселенных, а потому любой диалог неизбежно сталкивался с трудностями перевода. Им совершенно не удавалось понять друг друга.

Игры продолжались до девяти вечера. Еще минут пятнадцать потребовалось, чтобы угомонить детвору и собрать всех в холле. Все это время Риты ныла и упрашивала поиграть еще немного. Но появление отца заставило девочку смолкнуть и смириться с неизбежным – пора по домам.

Только оказавшись на улице, Кристина смогла выдохнуть и осмыслить произошедшее. Почему-то складывалось впечатление, что этим вечером их позвали не просто так. Командор вообще ничего не делал без причины. А это значит… он хотел что-то понять или увидеть. Сердце кольнуло от дурных предчувствий. Вдруг он как-то узнал об укусах? Могла проболтаться Рита или случайно задрался рукав. Нет, последнее исключено. Кристина зорко следила за одеждой: на тренировках, в обычной жизни, во время общения с детьми ее руки были наглухо скрыты. Что касается Риты, раскрой она секрет отцу, тому ничего не мешало заломить ей руки и убедиться во всем лично. И сейчас бы Кристина уже была под стражей на больничной койке, связанная по рукам и ногам, а вокруг толпа заинтригованных докторов со скальпелями. Нет, тут нечто другое. Тогда зачем он пригласил всех домой? Чтобы дочь была под присмотром? Хотел лично узнать всех ее друзей?

Боже, столько вопросов и ни одного ответа. Окончательно запутавшись, она решила просто отпустить. Все равно понять мотивы командора ей не под силу.

Как бы то ни было, с этого дня вся компания собиралась у Риты дважды в неделю: каждую среду и пятницу. Если честно, Кристина воспринимала вынужденные визиты как пытку. Ей так ни разу не удалось расслабиться и избавиться от тревожности. Ведь каждый визит – напряжение, ожидание нападок и невидимый, но вполне реальный комондор, следящий за всем происходящим, как зверь из засады. Буээээ.

Сам командор по-прежнему держался на расстоянии. Наблюдал, делал выводы и то и дело ловил на себе настороженный внимательный взгляд Кошкиной. Словом, он следил за ней, она за ним, а Рита за обоими.

16 мая. Кремль.

Март подкинул кремлевцам новые проблемы с дровами. Пришлось делать несколько вылазок и опустошить парк Горького. Теперь там не осталось ни единого деревца. А лагерь недосчитался пятнадцати солдат. Апрель принес слякоть и болезни, наступивший май грозил голодом. А теперь еще и это. Утром Дэна разбудил громкий стук в дверь. Стоявший на пороге паренек принес трагичную весть. В общем-то, ожидаемую, но от этого было не легче. Быстро одевшись, Вершинин добрался до Штаба и все увидел своими глазами.

Сокол сидел в своем кресле, словно дремал. Но синюшный оттенок кожи вокруг рта и бледное, словно покрытое воском лицо, подсказывали, это не тот сон, после которого следует пробуждение. Полковник мертв.

Рядом стоял терапевт и скорбно взирал на покойника.

– Как это случилось?

– Думаю, инфаркт. Точнее сказать не могу. Для этого необходимо вскрытие, но ни я, ни мои коллеги не обладаем необходимыми знаниями.

– Не надо вскрытия. Когда он умер?

– Смерть наступила примерно в час ночи, как видите, тело успело окоченеть.

Вершинин с силой сжал кулаки. Последние дни полковник почти не выходил из Штаба, окончательно замкнулся и ни с кем не общался.

Дневальный доложил, что закончил смену в семь вечера. А утром нашел полковника уже мертвым. На первый взгляд признаков насильственной смерти на теле покойного не было, да и кабинет выглядел привычно, следы борьбы отсутствовали. Похоже, действительно естественная смерть.

Дэн вышел из Штаба и спустился по лестнице. На крыльце ждали Рыжий с Шальным.

– Ром, найди двух людей, пусть выроют могилу где-нибудь у стены. Димка, ты нужен мне на собрании.

Весть о смерти командующего разлетелась мгновенно, и командиры отрядов засуетились. В целом Дэн понимал и одобрял такую поспешность. Дальше тянуть нельзя. Пока не началась грызня, нужно провести цивилизованное голосование и выбрать нового лидера. Судя по слухам, расклад прост: большинство поддержит Немца, у самого Дэна примерно одинаковые позиции с Кабанчиком. Прочие командиры в пролете. Но именно это и настораживало. Смогут ли они принять мирное решение или жажда власти пересилит доводы разума?

К тому моменту, как Вершинин вошел в Успенский Собор, почти все были в сборе. Не хватало только двух. На лицах присутствующих читались разные эмоции: задумчивость, сосредоточенность, ирония. Спокойным выглядел только Немец. Из чего Дэн решил, что все решено, а предстоявшие выборы – простая формальность. Что ж тем лучше и понятнее. Окинув взглядом собравшихся, он предложил:

– Если никто не возражает, Дима проведет голосование.

Последовали кивки. Вскоре подошли два оставшихся командира и Шальной озвучил правила:

– Я называю кандидата, если вы «за» – поднимаете руку. Воздержаться нельзя. За себя голосовать тоже. Кандидат, набравший большинство голосов, занимает должность главнокомандующего лагерем. Голосуем, кто за Женю, поднимите руки.

Все остались неподвижными, точно так же случилось со всеми кандидатами, кроме трех. Кабанчик набрал два голоса, Дэн с Немцем по три. Неожиданный поворот поставил всех в тупик. Поглядывая друг на друга, мужчины размышляли, как быть дальше, но тут слово взял Немец. Выпустив сизую струю сигаретного дыма, он огорошил товарищей неожиданным решением.