25 марта.

Дневной свет! Это первое, что заметила Кристина очнувшись. Солнечные лучи свободно лились из окна, освещая небольшое помещение. Это ли не чудо!? Не в силах поверить собственным глазам, девушка приподнялась и огляделась. Помимо матраса, на котором она лежала, в комнате стоял деревянный стол, стул и ведро. Итак, судя по обстановке, она находится в тюрьме или больничном боксе. В пользу первого свидетельствовала решетка на окне, в пользу второго – светлые стены. Кое-где на них виднелись надписи, нацарапанные чем-то острым на светлой краске. Но сильнейшая слабость и головокружение мешали сосредоточиться и прочесть их.

Не сразу, но ей все же удалось подняться и по стеночке добраться до дверей. Как и ожидалось, они были заперты.

– Эй! – хрипло произнесла она и постучала. – Есть кто-нибудь?

С той стороны немедленно послышался шум. Дверь распахнулась, и на пороге возник парень в защитной солдатской форме. Незнакомец окинул ее внимательным взглядом и кивнул кому-то в сторону. Тут же в комнату внесли поднос с едой.

– Поешьте, скоро за вами придут.

Дверь снова заперли. Кристина перевела растерянный взгляд на поднос. На нем стояла кружка с чаем и тарелка каши. Желудок мгновенно откликнулся, отчаянно требуя еды. Чай оказался крепким и сладким, а каша сытной. Съев все до последней крошки, девушка почувствовала себя чуточку лучше. Назначение ведра сомнений не вызывало, поэтому она быстро справила нужду и присела на стул. Пока ждала, пыталась осмыслить свое положение. Первое, она жива. Само по себе невероятно. Кристина была уверена, что не переживет последнюю вылазку.

Второе, судя по решетке на окне, ее держат в плену. Опять!

Третье, наличие военных доказывало, это место относительно безопасное.

Если это и есть то самое спасение, то в ее случае какое-то откровенно стремное. А где же дети, медицинская помощь и вообще, куда ее привезли? Может, ее переместили в один из небоскребов? Все еще сомневаясь, девушка подошла к окну. Небоскребов не было. Было зимнее серое небо с плеядой огромных белых облаков. Совершенно реальное.

В голове возникли отрывки воспоминаний. Кажется, перед тем как отключиться, она слышала крики и выстрелы. В тот момент мозг воспринял это за предсмертные галлюцинации, но похоже, все происходило на самом деле. Осталось понять, где остальные дети и ее брат. Их судьба сейчас волновала больше, чем собственная. Девушка вновь попыталась было стучать в дверь, но с той стороны никто не ответил. Ей не оставалось иного, как ждать. Вернувшись к столу, Кристина устало опустилась на стул и замерла.

Прошло минут тридцать, прежде чем дверь отворилась вновь. На пороге стоял тот же военный.

– Следуйте за мной, – кинул он и сделала шаг назад, пропуская ее наружу.

Впереди простирался коридор с такими же дверями. Озираясь по сторонам, девушка молча следовала, куда велит провожатый. Они без конца куда-то сворачивали, затем поднялись на несколько этажей выше. И все это время мужчина держал винтовку наготове. Заметив это, она не удержалась от жесткой ухмылки. Видимо, судьба у нее такая – вечно быть под прицелом нервных солдат.

Они остановились напротив массивной железной двери. Постучав, солдат дождался позволения войти и с порога доложил:

– Командор, вы просили привести, как только девушка очнется.

Кристина робко вошла в просторный кабинет. Одну стену сплошь покрывали карты, вдоль второй тянулись высокие стеллажи с папками. Напротив стены с окном стоял внушительный стол. Он занимал центральную часть помещения. К нему тянулся еще один – переговорный с ровными рядами стульев по обеим сторонам. Спиной к окну сидел, очевидно, хозяин кабинета. Из-за света, падавшего на него сзади, невозможно было рассмотреть его лицо, лишь силуэт – огромные плечи и очертания головы с темными волнами волос. Мужчина молчал. Поежившись, Кристина почувствовала, как ее вновь одолевает страх.

Марк окинул взглядом стоявшую перед ним пленницу. На голове всклоченные засаленные волосы, на теле убогое тряпье, которое уже мало напоминало одежду. Грязная, потерянная и настолько худая, что выглядела лет на четырнадцать. Неудивительно, что сначала он принял ее за школьницу, а потому и велел определить в отдельный бокс. В тот момент это ее спасло, но сейчас, все будет зависеть только от нее. Предварительно ему удалось расспросить детей о девушке и составить свое представление о ее роли во всей этой истории. Тем не менее оставалось слишком много белых пятен.

Кристина затравленyо озиралась по сторонам, словно загнанный звереныш, но все же набралась смелости спросить:

– Где дети?

– Вопросы здесь задаю я.

От этого низкого рычащего голоса по спине побежали мурашки. Мужчина встал, вышел из-за стола и приблизился. Смена положения наконец-то позволила рассмотреть его. В ту же секунду Кристине стало еще хуже, пол начал медленно уходить из-под ног.

Этот ледяной взгляд и жесткое каменное лицо ни с кем не перепутаешь. Перед ней стоял командующий военной базой Марк Страхов. Сердце грохотало в груди так, что она не сразу расслышала прозвучавшие слова.

– Вы находитесь на закрытой базе «Аргон». Всех выживших из Афимолла доставили сегодня ночью солдаты. И только от вас сейчас зависит? останетесь вы здесь гостьей или пленницей. Рассказывайте, – раздраженно повторил он.

– Что именно?

– Все.

Мужчина вернулся за стол и молча уставился на нее. Под прицелом льдисто-голубых глаз даже мысли трусливо разбежались. Обхватив себя руками, Кристина попыталась собрать их хотя бы в жалкое подобие кучки. Судя по всему, командор ее не узнал, хотя и видел в тренировочном зале во время визита в Кремль. Ей это только на руку, поскольку открыть всей правды она не могла. Лишь ту ее часть, что касалась плена у крысиного короля. Прочистив горло, девушка начала:

– Мы с братом искали еду. В очередную вылазку отправились в Москва-Сити. Я знала, там есть магазин продуктов. Но не знала, что Афимолл под контролем короля. Там мы и попались…

Дальше она как можно подробнее описала последовавшие события. Утаив только об укусах. В этот момент она молилась, чтобы Рита не успела проболтаться об их секрете. Понятно, рано или поздно правда всплывет, но, возможно, потом она что-нибудь придумает, выкрутится. Или же ей удастся переговорить с девочкой и убедить хранить молчание и дальше.

Когда речь зашла о рации, командор прервал ее:

– Как вам удалось ее отремонтировать?

– Никак. Мы вставили новые батарейки, а после Рита научила меня сигналу SOS. Может, я пару раз ударила рацию об пол. Не помню. Я тогда была почти в бессознательном состоянии.

Скулы на лице мужчины мгновенно заострились. Было видно, он изо всех сил сдерживает гнев.

– Никогда не смейте так халатно обращаться с оборудованием. Рация – единственное, что связывало меня с дочерью.

– Рита… ваша дочь?

Вопрос остался без ответа.

– Но ведь сработало, – робко возразила Кристина.

Хотя понимала, разбей она рацию, у девочки не осталось бы ни единого шанса встретиться с отцом. Невольно из груди вырвался тяжелый вздох. Проведя ладонью по лицу, она осознала, что этот разговор отнял слишком много сил. Колени задрожали, и Кристина едва успела ухватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Заметив это, собеседник прищурился и холодно уточнил:

– Вам есть что добавить?

Хотя сказанного было достаточно. Открывшаяся правда никак не желала укладываться в голове. Бесновалась, царапала, кусала. Сам Марк не раз бывал в пекле, где товарищей разрывало на куски, а под ногами хлюпала еще теплая кровь. Но то взрослые… а дети, за что им такое? Изо дня в день, из ночи в ночь тихий, непрекращающийся кошмар.

Пленница лишь мотнула головой. Ладно, с ней он разберется позже.

– Вы здесь только благодаря моей дочери. Так что давайте сразу расставим все точки над i. Жалости и сантиментов не будет.