Внутренний монстр бесновался и скреб когтями. Безжалостный, свирепый хищник, одержимый жаждой крови, рвался наружу, грозясь снести внутренние преграды и заслонки. В груди все вибрировало и сотрясалось от ярости. И Марк едва сдерживался, чтобы немедленно не рвануть и прикончить всех мразей, захваченных в Афимолле. Он вырвал дочь из плена. Ее и еще восемь детей, которые прошли через немыслимое. И сгореть ему заживо, если он не отомстит. Те сволочи получат сполна. Они пожалеют, что остались живы.

Вторя мыслям, монстр разразился утробным свирепым рыком. Только дай приказ, разорвет всех. С этой темной, звериной стороной личности Страхов познакомился лет в четырнадцать и с тех пор скрывал от всех. Поначалу было невыносимо сложно контролировать внезапные вспышки ярости и агрессии. Родители и вовсе были в ужасе. Бесконечные драки, скандалы, исключение из школ. Отчаявшись, они отдали сына в кадетский корпус-интернат. Жесточайшая дисциплина и тренировки немного усмирили внутреннего монстра. Однако Марку потребовались долгие годы, чтобы приручить и научиться контролировать эту часть своей личности. Но бывали такие моменты, когда монстр брал верх. Например, как сейчас. В голове отбойным молотком звучало: убить, растерзать, порвать. Перед глазами яркими вспышками мелькали сцены кровавой расправы.

Наблюдая за командором, доктор нервно сглотнул и на всякий случай отошел подальше. Напряженный, с бугрящимися мышцами, сейчас Страхов напоминал убийцу, готового в любой момент напасть. Как можно мягче, мужчина заметил:

– Рана не представляет опасности, но мне бы хотелось знать, при каких обстоятельствах она получена.

– Это Кристина… – раздался сонный голосок.

Резко повернув голову, Марк встретился с ярко-голубыми глазами дочки. Точь-в-точь как у него. После секундного замешательства она вдруг часто-часто заморгала, обвела взглядом палату и вновь уставилась на него.

– Папочка? – ошеломленно прошептала Рита.

– Да, малышка.

Он шагнул ближе и как раз вовремя, дочка кинулась к нему и зашлась рыданиями. Доктор было засуетился, но Марк остановил его одним движением. Подхватив дочь, мужчина прижал ее к себе и не отпускал, пока не стихли слезы. Она стала почти невесомой, такой тонкой и хрупкой, словно перышко – одно неверное движение и переломится. Грудь вновь обожгло волной жалости и гнева. Пришлось напомнить себе, главное – Рита жива, а со всем прочим он разберется.

В палате мужчина провел час, и все это время Рита просила его не уходить. И только когда дочь снова заснула, Марк смог переложить ее на кровать. Отдав распоряжение вызвать его сразу же, как только маленькая пациентка проснется, командор вышел из больницы и решительно направился в южную часть лагеря. Внутри вновь царило привычное хладнокровие. За время, проведенное в больнице, мужчине удалось обуздать внутреннего монстра и наметить дальнейшие шаги.

– Роков, прием! – сказал он в рацию. – В какой дом поместили пленницу?

Получив ответ, он также спокойно дошел до нужного крыльца. Солдат уже ждал. Пропустив командора внутрь, он взглядом указал на лестницу, ведущую на второй этаж. Кивнув, Марк медленно направился наверх.

Каждая ступень приближала его к возмездию. До полного удовлетворения еще далеко. Он лично порежет на кусочки всех причастных, никто не уйдет от ответственности. Но эту гниду прикончит первой. Лживая тварь. Прикинулась спасительницей, втерлась в доверие к детям, а сама истязала их.

В окно лился тусклый дневной свет, какой часто бывает ранней весной. Из-за этого в комнате царил полумрак. На кровати виднелась небольшая фигурка. Свернувшись в комок, девушка безмятежно спала. Вокруг головы змеями расползались пряди волос. За них-то он и стащил преступницу с кровати.

Не пришедшая в себе после сна, Кристина в ужасе смотрела на направленный в лоб пистолет. Очередной кошмар? Или реальность? Но сверкающий ненавистью ледяной взгляд и сжатые губы выглядели слишком реалистично. Как и черное дуло.

– Один вопрос. Когда ты резала мою дочь, о чем ты думала? Что это сойдет с рук? Или все равно никто не узнает?

Пленницу начала бить дрожь. В серых глазах застыл невообразимый ужас. Переводя взгляд с дула на лицо командора, она наконец-то смогла выговорить:

– Я… не понимаю, о чем вы.

В дверном проеме неподвижно замер солдат. Оружие наготове, на лице холодная решимость. От прозвучавших слов, стыла кровь. Если это правда, он лично изрешетит гадину.

– В больнице мне показали ее лодыжку, из которой вырезан кусок мяса.

Почуяв запах крови, монстр вновь бесновался и бился о ребра. Не понимал, зачем с ней разговаривать. Почему до сих пор они не пустили ей пулю в лоб. Но даже сейчас, глядя в ненавистное лицо, Марк чувствовал, что должен услышать хоть малейшие слова раскаяния. Иначе те крупицы веры в людей, что еще теплились в его сердце, исчезнут окончательно.

Медленно со скрежетом, продираясь сквозь панику и страх, до девчонки наконец-то начал доходить смысл прозвучавших слов. Он видел это по ее глазам, из которых хлынули слезы, слышал по участившемуся дыханию. Ну, давай же дрянь, скажи хоть что-нибудь!

Но вопреки ожиданиям, девушка безвольно опустила руки. И на пистолет она больше не смотрела. Вместо этого, отведя взгляд в сторону, безжизненным голосом призналась:

– Ее укусили. Единственная возможность спасти – вырезать пораженный участок. Простите, что причинила Рите такую боль.

Сказав это, Кристина почувствовала, как разом хлынули последние воспоминания. Десяток голодных тварей, рана девочки, попытки ее спасти, жуткий укус на шее Дамира, слова «беги как можно быстрее…», и его удаляющаяся спина. Он мог быть сейчас среди спасенных. От свободы его отделяли несколько жалких часов. Бессмысленная, ужасная, необратимая потеря…

От осознания горькой правды стало трудно дышать. Чувство вины топило, било наотмашь, причиняя физические страдания. Ухватившись за дуло пистолета, Кристина с силой вдавила в висок.

– А вот Дамира не уберегла! Он защищал нас до последнего, и этот долг мне не оплатить никогда. Поэтому, давай… стреляй! Потому что жить с этим в тысячу раз сложнее, чем умереть!

Ее трясло, но слез больше не было. Как не было ни тени страха или растерянности, лишь огромное, как Вселенная, бессилие что-либо исправить.

Желтоглазый монстр замер и принюхался, задумчиво поскреб лапой. В груди медленно разгорался огонек любопытства. Не так себя ведут преступники на пороге разоблачения. Совсем не так. И Марк это тоже знал, а потому резко разжав пальцы, выпустил из захвата волосы и выпрямился. Внутри адским бульоном кипели смятение, подозрительность, гнев. И не понять, какое из чувств сильнее. Мужчина провел ладонью по онемевшему лицу. Нет, сейчас он не готов принимать решение, слишком много эмоций. Отступив, выдохнул и приказал, стоявшему неподалеку, солдату:

– Следить за ней, из дома не выпускать.

Отдав приказ, командор пошел прочь. Пока пленница выторговала себе несколько часов жизни. Пока. Ровно до того момента, как он узнает правду. Благо ждать осталось недолго. Из дома мужчина прямиком направился в тюрьму.

Сегодня здесь царило непривычное оживление. Из камер доносились крики, а солдаты, ведущие допрос, сменялись каждые два часа. Проходя мимо, Марк заглянул в каждую камеру, посмотрел в глаза каждому ублюдку. И только после этого позвал к себе заместителя.

– Докладывай.

Коротко и емко Олег изложил информацию. К этому моменту признания удалось выбить из всех преступников. Уроды кололись как орехи. Единственное, пришлось потратить немного времени, чтобы распутать клубок взаимных обвинений, поскольку пленники всю вину сваливали друг на друга. Но и это не вызвало сложностей. К концу дня картина обрела предельную ясность.

Командор слушал, не перебивая, и лишь в самом конце спросил:

– Выходит, девчонка действительно была на стороне детей?

Почему-то Олег сразу понял, о какой девчонке идет речь, и отрапортовал:

– Так точно!

А после насторожился и внимательней присмотрелся к боссу. На секунду показалось, в глазах командора мелькнула растерянность. Но лишь на секунду. Уже в следующее мгновение Марк вернул привычную холодность и невозмутимость.