Нетрудно понять, что для человека, страдающего идиопатией, такие эксперименты могут быть опасны. Мой друг уверен не только в собственной способности «программировать» свой разум, но и стремится убедить меня, что я могу сделать то же самое. Это правда, что как ментально, так и физически у нас много общего, мы двоюродные братья, и, как и Хогенауэр, я хорошо поддаюсь гипнотическому воздействию. Он утверждает, что если бы мы погрузились в гипнотическое состояние в один и тот же час – он в своем собственном доме, я в своем – и если бы физические условия были одинаковыми для нас обоих, то я смог бы «нанести визит» к нему одновременно с его «визитом» ко мне.

Я не стал с ним спорить и ответил, что не сомневаюсь в своей способности путем концентрации достичь состояния самогипноза, чтобы «посетить» его кабинет в Мортон-Эбботе. Поскольку я бывал там много раз, у меня должны были остаться яркие воспоминания об этом. Он сказал мне – сегодня утром, – что изменит расстановку мебели в своем кабинете. И если проснувшись, я смогу вспомнить ее новое местоположение, это станет неопровержимым доказательством того, что моя «галлюцинация» не была простой проекцией памяти…

…уточнить детали. И вот мы подходим к сути. Сегодня утром Хогенауэр показал мне пузырек, в котором, по его словам, содержался порошок бромида. Сказал, что, поскольку перед началом эксперимента мы оба будем находиться в состоянии некоторого психического возбуждения и, возможно, испытаем трудности с концентрацией, достаточной для быстрого погружения в состояние гипноза, за пятнадцать минут до начала эксперимента нам обоим следует принять дозу нервнопаралитического средства. Он насыпал дозу, примерно драхму, или, грубо говоря, чайную ложку, в конверт и отдал его мне. Нам обоим следовало проглотить успокоительное средство с минеральной водой, чтобы условия были одинаковыми.

Я надеюсь, Вы не станете смеяться над двумя пожилыми джентльменами, играющими в бессмысленные игры. Я иду на это, потому что хочу спасти психическое здоровье Пола Хогенауэра. Мне приходилось совершать и более безрассудные поступки, чтобы убедить людей в гораздо менее важных истинах. Тем не менее я должен сообщить, что у меня возникли подозрения. И вот что я сделал. Я сказал, что положу лист бумаги в конверт, запечатаю его и опущу в верхний левый ящик моего письменного стола. Если он сможет прочитать то, что написано внутри, это станет для меня решающим аргументом и заставит доверять его постулатам.

И все же (спросите Вы, будучи практичным человеком) почему он предлагает мне выпить бромид? Я тоже практичный человек. Мой друг честный человек, но даже честные люди прибегают к шарлатанству – в пику скептикам – для того, чтобы доказать то, что они считают истиной. Предположим, он дал мне вместо бромида снотворное. Чтобы обосновать верность своей теории, решил усыпить меня на несколько часов. Пока я буду спать, он явится сюда и узнает содержание этого конверта.

Да, я не могу быть полностью в этом уверен, но у меня есть косвенное доказательство. Я попробовал белый порошок на вкус, и он оказался горьким – в отличие от бромида. Могу предположить, что это такое. Скорее всего, это веронал, сильное снотворное.

Я намерен участвовать в этом эксперименте и принять дозу. Но я также принял определенные меры предосторожности. Когда Вы прочтете это письмо, Вы уже поможете мне. В дополнение к тому, чтобы сделать невозможным какой-либо обман, я проинструктировал администрацию отеля, чтобы никого не впускали в мой номер до тех пор, пока я «не вернусь». Сегодня вечером, без пятнадцати девять, я приму дозу. Для самогипноза я выбрал выпуклое стекло, фактически линзу волшебного фонаря. Окна моего кабинета, как Вы, возможно, заметили, выходят на запад. Я рассчитал угол наклона солнца. Солнечный свет в это время будет проникать в комнату через дальнее окно, поэтому я оставлю его открытым. Видит Бог, я даю его эксперименту честный шанс!

Мошенничество это или нет – что вполне возможно, – в любом случае Хогенауэра необходимо вывести из этих экспериментов. Я не хотел бы, чтобы он получил сертификат. Даже если бы он не афишировал свои занятия и работал тайно, это все равно было бы плохо. Он любит писать письма. Просто обожает. В этом нет ничего хорошего, когда речь идет о письмах частным лицам. Но когда он пишет таким людям, как председатель Британской медицинской ассоциации или министр внутренних дел, тут уж совсем все плохо… Должен отметить, что министр внутренних дел, вероятно, подозревает о существовании какого-то зловещего политического заговора, и я не удивлюсь, если окажется, что за нами обоими следят. Это просто смешно. Поэтому я настоятельно просил моего друга написать письмо властям и объясниться. Полагаю, что он наконец сделал это сегодня утром. По крайней мере, они будут знать, что он честный человек, даже если заподозрят его в безумии. Но я также знаю, что он убежден в своей правоте.

Хогенауэр показал мне копию письма, и вот на что я обратил внимание. Он пишет: «Я всегда отрицал, что душа, или дух, или жизненная сила, или как бы вы это ни называли, ограничены жесткими рамками. Сегодня вечером я проведу эксперимент. Уверяю Ваше Превосходительство: у меня есть все основания надеяться на успех. Конверт находится в верхнем левом ящике письменного стола Кеппеля в отеле «Кэбот», Бристоль. Возможно, было бы разумнее, учитывая сомнения Кеппеля, иметь еще двух надежных людей – в качестве свидетелей, без сомнения. Но в любом случае письмо будет получено завтра и развеет все возможные подозрения. Дурачество!.. По крайней мере, это послание отправлено человеку, который досконально во всем разберется: Его Превосходительству начальнику Департамента военной разведки сэру Генри Мерривейлу.