Хотя сам процесс меня, признаться, утомлял. Лева бесконечно долго выставлял свет. Отщелкивал пробные кадры. Советовался с каким-то парнем, который согласился ему ассистировать. А потом зачем-то призывал меня войти в его сердце (и делал это очень неуверенным голосом).

Полагаю, это должно было означать, что мне надо расслабиться и смотреть в камеру так, словно я влюблена в Леву. Полагаю, что это был первый Левин опыт подобного рода.

Мы снимались весь день. Лева израсходовал километры пленки. Но когда, наконец, привез нам контрольные отпечатки, то оказалось, что из тысячи с лишним фото внимания заслуживают лишь два-три снимка. Другие же были совершенно невыразительными. А то и просто омерзительными.

Безостановочно жавший на кнопку Лева снимал меня, когда я переводила дыхание. Поправляла колготки. Стирала с лица пот. Думала, какую бы позу принять еще. Когда я ее наконец принимала и делала соответствующее выражение лица, у Левы, видимо, кончалась пленка. Или этот кадр казался ему неинтересным.

Едва ли можно было снять меня в более невыгодном свете. На одних снимках я получалась какой-то карлицей, на других — жирной, на третьих — коротконогой. Лева умудрился зафиксировать на камеру все мои очаровательные недостатки и сделать их отвратительными. Но все мои достоинства от его взгляда ускользнули. Может быть, потому, что у Левы не очень хорошее зрение.

Я, конечно, деланно охала и ахала. Лева был польщен и напечатал несколько сотен снимков. Я убрала их в большой конверт и спрятала в надежном месте. Вы спрашиваете где? Ладно, но только между нами. У мужа в стенке стоят книги на английском, которые он никогда не перечитывает. И именно за них я и спрятала конверт. Там-то его никто не найдет.

Позже я думала отвезти его на дачу. Но мысль о том, что его обнаружат, заставила меня передумать. А сжигать собственные изображения мне не хотелось. Я слишком суеверна.

Леве, кстати, очень понравилось меня фотографировать. Когда он устроился в одну очень объемную цветную газету, где ему доверили снимать фотороманы, Лева постоянно звал меня принять участие в съемке (разумеется, в качестве второстепенной героини). Например, в роли проститутки, которая соблазняет героя этого самого фоторомана (какого-нибудь более-менее известного актера, или пародиста, или другого не самого значительного деятеля шоу-бизнеса).

Кстати, идеи для романов придумывал мой муж, и он же писал текст. Так что предлагавшиеся мне роли были вполне достойными. Да и появиться на страницах издания с большим тиражом, наверное, лестно. Но я искренне опасалась, что Лева снимет меня так, что мне потом будет стыдно выходить на улицу.

К счастью, после нескольких фотороманов Леву из той газеты уволили. Редакцию перестало устраивать качество его снимков. Зато им так понравились тексты, что они предложили мужу пойти к ним в штат на хорошие деньги. Но поскольку они уволили Леву, муж из солидарности отказался.

Возможно, еще и поэтому Лева остается нашим другом. Хотя и не таким близким, как раньше. Раньше он регулярно к нам заезжал и часами сидел у нас и пил вино. Он приводил к нам на смотрины своих девушек (которые, впрочем, таковыми не являлись и, кажется, даже не догадывались, что Лева имеет на них виды). Он предлагал нам планы совместных грандиозных проектов (у которых, разумеется, не было ни единого шанса осуществиться).

Но года полтора назад перманентно безработный Лева вдруг устроился на работу в одно солидное издание. Где, к удивлению моего мужа, работает до сих пор. Игорь считает, что Лева понял, что другого варианта найти работу у него не будет, и поумерил свои неоправданные амбиции.

Теперь он заезжает к нам в гости не так часто. Но зато регулярно звонит, чтобы рассказать о своей жизни. Лева не сомневается, что нам она очень интересна, так что каждый рассказ занимает в среднем часа полтора. И ему даже не важно, кто из нас подходит к телефону. Ему просто нужен собеседник.

У Левы есть две ипостаси. Великий фотограф и непризнанный фотограф. Когда Лева в роли великого фотографа, он увлеченно повествует о том, как его ценят на работе. Как много у него заказов на стороне. Сколько он заработал в этом месяце и сколько заработает в следующем.

Он разговаривает несколько свысока, словно мы с мужем ночуем в мусорных баках, а он не обращает на это внимания и по-прежнему считает нас своими друзьями. Он рассказывает о своих знакомых в мире шоу-бизнеса (в последние годы Лева снимает исключительно всякие тусовки), называя их Петьками, Сашками и Машками. Мы, признаться, сомневаемся, что Сашки и Машки имеют представление о Левином существовании. Но это не суть важно.

Лева — великий фотограф также любит описывать, в каких шикарных условиях он живет. Вскользь упоминается квартира, превращенная в студию, подвесные потолки, джакузи, душевые кабины, дорогие паркетные полы и прочие предметы роскоши. Наверное, Лева забыл, что мы знаем, что до сорока одного с половиной года он жил с родителями. Двухкомнатную квартиру у метро «Проспект Мира» полгода назад ему купил папа. И он же дал деньги на ее капитальный ремонт.

Я неоднократно видела Левиного папу на днях рождения. Очень милый и приятный человек. Он всю жизнь проработал в одной небольшой строительной конторе, где дорос до начальника. Папа уже собирался на пенсию, когда благодаря старым связям его контора вдруг выиграла конкурс на строительство какого-то крупного офисного центра. Озабоченные конкуренты предложили папе солидную взятку за то, чтобы он отказался от подряда. Папа, всю жизнь живший очень скромно, не стал возражать. Он взял деньги и уволился с работы.

Об этом нам как-то рассказал сам Лева. Впрочем, тогда он был в нетрезвом состоянии и с тех пор, видимо, забыл, что мы в курсе, откуда у него квартира. Мы, разумеется, не напоминаем.

Да, еще Лева — великий фотограф любит рассказывать о том успехе, которым он пользуется у женского пола. Не важно, говорит он с Игорем или со мной, он все равно упоминает каких-то «девок» (которых он якобы «трахал всю ночь»), называет имена девиц, с которыми ходит по ночным клубам и ресторанам, и намекает на то, что в его квартире каждую ночь творятся сексуальные оргии. И это при том, что мы с мужем убеждены, что Лева — девственник. Дело даже не в том, что он никогда не был женат. Просто мы видели, как он общается с женщинами.

Я вам уже говорила, что Лева неоднократно приводил к нам на смотрины так называемых своих девушек (которые не знали, что они Левины девушки)? Да, пожалуй, сегодня мне надо будет съесть порцию десерта, а то и две, дабы улучшить память. Девушки, как правило, были весьма невыразительны и явно не пользовались мужским вниманием. И тем не менее Левино внимание им почему-то не нравилось. Наверное, потому, что вел он себя с ними не как опытный донжуан (каковым ну очень хотел казаться), но ужасно неуверенно.

Не подумайте, что я смеюсь над нашим другом. Признаюсь честно, мне даже было его жалко.

Представьте себе Леву, приходящего к нам домой в компании девушки. Он — великий фотограф. Он невероятно крут. Он приводит свою девушку к своим близким друзьям. Он приносит с собой пару бутылок хорошего вина, потому что всякую дрянь здесь не пьют.

Не сомневаюсь, что он приводил девушек именно к нам не только потому, что больше было не к кому. Просто мы всегда еще и подыгрывали Леве. И тем самым подтверждали, что более крутого фотографа нет не то что в Москве, а в целом мире.

Аведон, говорите? Жалкое подобие Левы. Не более того.

Поупивавшись собственной крутостью, Лева приступал к ухаживаниям. Разумеется, на наших глазах. Один на один он явно стеснялся это делать. Выпив два-три бокала вина, Лева сильно пьянел (ему для этого надо совсем немного), краснел глазами и начинал несмело гладить девушку по руке и нести фантастическую ахинею. Он восхищался ее глазами (у тебя такие глаза, малышка…), луной (смотри, малышка, какая луна!), ее телом (у тебя такой животик, малышка, так хочется его погладить…).

Не знаю, почему он зациклен именно на животике. Мне всегда казалось, что у женщин есть более эротичные части тела.