Зуб продолжает ныть, и это очень действует на нервы. Впрочем, у меня великая миссия, и я намерена выполнить ее с честью. И советую зубу успокоиться хотя бы на то время, пока я буду в ювелирном. Я все равно буду игнорировать все его жалобы на бесчеловечное обращение.

Странно, но скучающая продавщица сразу меня узнает. Видимо, со времени моего визита никто сюда больше не заходил.

— А я думала, вы уже не появитесь. Будете брать? Заплатите карточкой или наличными?

Мне слышатся в ее голосе некоторые опасения. Может, она принимает меня за безумицу, которая испытывает удовольствие от того, что выбирает украшения, а потом платит за них карточкой, на которой ничего нет?

— Поскольку ваш аппарат не читает карточки, предпочту наличные…

Продавщица смущается. И кажется, боится, что оттолкнула потенциальную покупательницу. Точнее, единственную покупательницу за последние несколько дней. А то и за неделю. Если не за год.

Нет, сережки и вправду восхитительны. Дороговаты, конечно, но они и так продаются со скидкой. Я решительно киваю и прошу упаковать их как можно красивее.

Когда дело доходит до расплаты, мне становится дурно. Дело в том, что я не сильна в математике. И сейчас я начинаю сомневаться, что тысяча долларов равна девятистам восьмидесяти евро. Конечно, когда двадцать минут назад я заходила в обмен около дома, я видела, какой сегодня курс евро, но произвести точный подсчет мне не по силам.

Я долго пересчитываю рубли, и их, естественно, не хватает. Продавщица снова смотрит на меня с подозрением. Вероятно, ей кажется, что я над ней издеваюсь. Приходится достать из сумочки отложенные на себя пятьсот долларов.

— Сколько мне еще надо поменять?

По-моему, у нее со счетом тоже проблемы. Но в итоге всего через каких-то пять минут она называет точную сумму. Я гордо киваю. И начинаю собирать свои разложенные перед кассой рубли.

— Вы знаете, так не положено, но чтобы вас не затруднять… Это против правил, но можете частично оплатить валютой…

У меня такое впечатление, словно она боится, что я уйду менять деньги и снова исчезну. А магазинчик тут же закроют из-за отсутствия покупателей, и она лишится работы.

Я киваю. Снова начинается долгий подсчет, и в итоге у меня остается триста долларов и какое-то количество рублей. Не уверена, что смогу купить себе что-нибудь на эту сумму, и это неприятно. А я ведь собиралась прямо отсюда отправиться в свою любимую комиссионку (где частенько можно увидеть красивую и абсолютно новую дизайнерскую вещь).

Да, я помню, что не так давно инспектировала свой гардероб и нашла немало новых вещей, которых никогда не надевала. Ну и что с того? Могу я себя порадовать накануне такой приятной даты?

Продавщица так упаковывает мою покупку, словно делает это впервые. К чести ее надо отметить, что она очень старается. Еще минут через десять я наконец выхожу. В пакетике лежит нечто неудобоваримое, обвязанное лентами, как машина молодоженов из дешевого американского фильма, и украшенное несколькими нелепыми бантами.

Видимо, упаковку придется сорвать. Боюсь, Игоря от нее стошнит. Зато черная бархатная коробочка ему понравится. И ее содержимое, разумеется. По крайней мере мне очень хочется в это верить.

Раз я уж снова оказалась в «Атриуме», стоит заглянуть и в «Седьмой континент». На субботу я пригласила Олега с Таней (муж об этом пока не знает, это наш с вами секрет), и надо придумать, что бы такое приготовить.

Мой ироничный супруг заявил бы, что лучше всего купить несколько кусков баранины и их пересушить. Но я предпочту что-нибудь другое. В конце концов, они у нас не были уже очень давно. В основном мы ездим к ним, и Олег всякий раз старается повкуснее нас накормить. И не его вина, что это не всегда получается. Точнее — почти всегда не получается.

Если вы подумали, что я великий повар, то вы серьезно ошиблись. В нашем доме готовит муж. Но поскольку в последнее время Игорь довольно негативно отзывается о Тане и Олеге, наверное, мне придется тряхнуть стариной. В конце концов, я ведь когда-то готовила. И из этого даже что-то получалось.

Нет, я не сказала, что это было фантастически вкусно или потрясающе красиво. Но это можно было есть. Наверное.

Своему первому мужу за четыре месяца совместной жизни я готовила лишь однажды. Я купила в кулинарии бледную отечественную курицу (явно скончавшуюся от голода) и обмазала гранатовым соусом (ничего другого в холодильнике не нашлось). Потом посыпала обнаруженными в шкафу специями (всеми понемногу) и засунула в духовку.

Скажу честно, что это была очень утомительная работа. Подлая птица так и норовила выскользнуть у меня из рук. И даже умудрилась поваляться на полу, а соус изуродовал мою белую водолазку.

Когда через полчаса супруг номер один вернулся с работы, я старательно изображала любящую жену, приготовившую своему любимому мужу нечто вкусненькое. У моего бывшего мужа было не так много достоинств, но одно из них заключалось в том, что в плане еды он был абсолютно непривередлив. Он даже отважно отъел у несчастного животного одну из конечностей (хотя после этого аппетит у него пропал напрочь).

Курица почему-то оказалась совсем сырой. Видимо, я выключила духовку слишком рано. Но откуда мне было знать, что она должна лежать там чуть ли не час? Я искренне полагала, что десяти минут вполне достаточно.

Сочетание гранатового соуса с карри и базиликом тоже оказалось не совсем удачным. Попробовать ее я не отважилась, но пахла она очень своеобразно.

Следующие четыре месяца мы покупали в кулинарии полуфабрикаты. Я, правда, предприняла еще несколько попыток испечь что-нибудь к чаю (мой первый муж обожал сладкое), но они неизменно оказывались неудачными. А ведь я даже приобрела специальную книгу, посвященную десертам. Но забывала то добавить муку, то раскатать тесто, то положить в него дрожжи.

Думаю, окрестные бомжи в те дни пировали от души. Умирали ли они потом от несварения желудка, я, признаться, не в курсе. Но хочется верить, что хотя бы им было вкусно.

Когда мы начали жить с Игорем, я решила во что бы то ни стало стать образцовой хозяйкой. Хотя он этого от меня вовсе не требовал. Он был приверженцем японской кухни и питался рисом и рыбными палочками с японским хреном васаби.

Мне такое питание казалось очень холостяцким, Я провела несколько часов на телефоне, выяснила у мамы и бабушки десяток проверенных рецептов и начала творить.

Не стоит заранее смеяться. Один раз у меня весьма неплохо получилось мясо под майонезом. Потом я случайно забыла про майонез и вынула из духовки нечто напоминавшее подошву от солдатского сапога. Муж вежливо пожевал кусочек, который перед этим долго отпиливал, а потом извинился и вышел.

Вернувшись, он заметил, что рис с рыбой, может, и скучнее, но для его зубов и желудка гораздо привычнее. И что глупо тратить много времени на готовку, когда просто можно забросать рис в рисоварку и за пять минут поджарить палочки.

Поскольку он вел себя чересчур корректно, я решила, что он одобряет мои усилия. И начала лепить суши. По форме они напоминали пеньки, оставшиеся в лесу после буйств пьяного дровосека. И разваливались как раз в тот момент, когда их поднимали палочками, чтобы поднести ко рту. Игорь, впрочем, меня хвалил (позже я поняла, что неискренне). От похвал я расцветала, и следующим вечером его ждала новая порция трухлявых пеньков.

Моя карьера повара закончилась примерно через пару месяцев после начала совместной жизни. Муж возвращался из очередной загранкомандировки, и я решила приготовить ему все самое лучшее. Естественно, были и суши, которые я слепила заранее и убрала в холодильник. Но это была лишь легкая закуска.

В качестве основного блюда я выбрала японские пельмени. Игорь рассказывал, что это нечто невероятно вкусное. Я не знала, чем японские пельмени отличаются от обычных. Но справедливо рассудила, что раз они японские, то обязательно должны быть с рыбой. В рыбных магазинах в те годы было пустовато, но такие ходовые консервы, как кильки, сайра и шпроты, всегда имелись в наличии.