Я молчу. Он прекрасно знает, зачем я здесь, и слова ни к чему. Сергей Сергеевич продолжает улыбаться, но улыбка становится чуть менее уверенной, а глаза начинают бегать.

— Опять бухгалтерия напортачила?

— Увы…

Как и он, я делаю вид, что во всем виновата чертова бухгалтерия.

Сергей Сергеевич набирает в легкие воздух. Значит, меня ждет пространное объяснение по поводу того, почему в этом месяце гонорар меньше, чем в прошлом. И я не ошибаюсь. Главный начинает повествовать, что в последних двух номерах было много заказных статей. А за заказные он обязан платить больше, чем за то, что пишут свои авторы, а следовательно, гонорарный фонд редакции сократился. Мне ужасно хочется сделать вид, что я ему верю, и уйти. Но мне будет стыдно перед мужем, хотя он об этом и не узнает.

Так что я стою и молчу. Главный видит, что его пламенная речь не произвела на меня никакого эффекта, и затихает. Он явно мечтает, чтобы я ушла. Я не ухожу.

— Много недодали?

Платежная ведомость лежит на его столе прямо перед ним. Не сомневаюсь, что он прекрасно знает, сколько я написала в этом месяце.

В кабинете воцаряется тишина. Муж всегда учил меня, что тут очень важно выдержать паузу. И я выдерживаю. Главный тяжело вздыхает, пожимает плечами и лезет во внутренний карман пиджака.

— Ну ладно… Как нашему лучшему автору… Из особого редакционного фонда…

Я не лучший автор, а особый редакционный фонд представляется мне фикцией. Но я благодарно улыбаюсь ему и беру протянутые мне бумажки. Конечно, пересчитывать их при нем ни к чему. Я и так одержала победу.

— А с бухгалтерией я разберусь. — Главный не может не произнести эту традиционную фразу. — Совсем мышей не ловят, а я за них расплачивайся…

Войдя в кабинет, я обнаруживаю, что вместо недостающих двух с половиной тысяч мне вручили восемь. Я на мгновение застываю от грустной мысли, что лишнее надо вернуть, я все же честный человек. Но тут же говорю себе, что Сергей Сергеевич никогда не ошибается в мою пользу. И если он отдал столько, значит, меня обманули и в предыдущем месяце. К тому же он ведь отдал не свои.

Спустя десять минут я покидаю редакцию счастливой обладательницей семнадцати тысяч шестисот рублей. Сумма не ахти какая, но почему-то я чувствую себя миллионершей.

Разумеется, все мои проблемы напрочь забыты. Когда впереди поход по магазинам, кто будет думать о проблемах?

Уж точно не я…

В «Атриуме», как всегда, полно народа.

Здесь его всегда много. И утром, и днем, и вечером особенно. И даже ночью.

«Атриум» — это торговый комплекс на площади перед Курским вокзалом. От нашего дома — десять минут пешком или пара минут на машине. Здесь три этажа магазинов и кафе плюс кинотеатр. И еще здесь есть «Арбат-Престиж», где периодически продают по сниженным ценам хорошую косметику и парфюмерию. И круглосуточный «Седьмой континент».

Впрочем, сегодня я решила обойти все местные заведения. Время есть, почему бы не прогуляться? В результате я приобрела два миленьких купальника. Раз уж мне все равно надо начинать новую жизнь и много работать, пора и начать ходить в бассейн, куда я давно собираюсь. А ходить туда изо дня в день в одном и том же купальнике как-то нехорошо, согласны?

Да, еще я приобрела новые очки. Вообще-то я предпочитаю контактные линзы, но не купить очки от Тьерри Мюглера всего за каких-то двести долларов — это, извините, преступление. Тем более что мне прямо на месте вставили затемненные стекла. Дизайнерские темные очки — это моя слабость, у меня их шесть штук (но седьмые совсем не помешают).

Новые ботиночки «Балдинини», которые я купила в одноименном бутике, стоили всего сто шестьдесят у.е. Просто копеечная цена. Особенно когда знаешь, что прежде они стоили вдвое больше. Тем более что обувь — моя слабость. Конечно, теперь мы нищие и должны жить экономно, но мои семнадцать тысяч шестьсот рублей до сих пор при мне. Чудеса, правда?

На самом деле, если быть честной, никаких чудес тут нет. За сделанные покупки я расплатилась карточкой, на которую мне переводят зарплату. Поскольку я пользуюсь ею редко, полагаю, что на ней накопилась довольно приличная сумма. Которой, более чем, хватит еще и на подарок мужу.

Пока я не знаю, что ему куплю, но точно что-нибудь дорогое и очень красивое. Все-таки у нас годовщина. А к тому же я хочу, чтобы он понял, что я его люблю точно так же, как и раньше. И друзья нашей жизни никак не мешают.

Ой, нет, я соврала. От семнадцати шестисот осталось чуть меньше семнадцати. Я припарковалась не у «Атриума», а на противоположной стороне (около него все равно никогда нет мест, а к тому же периодически рыщут хищные эвакуаторы), и в переходе приобрела для себя чулки в сеточку для сегодняшнего маскарада и заодно две пары колготок. И купила ребенку три диска с компьютерными играми. Если уж радовать себя, надо радовать и остальных. Хотя и не знаю, понравятся ли ему эти игры. Ничего, в крайнем случае обменяется с кем-нибудь в школе.

Полагаю, что если я потрачу еще рублей двести на чашку кофе и кусок торта в уютном кафе посреди торгового центра, наше финансовое положение не сильно пострадает. А я заслужила передышку. К тому же мне надо подумать над тем, что подарить мужу. Правда, сладкое я не ем, но иногда могу его себе позволить. Например, порцию тирамису.

Тирамису, как всегда, великолепен, кофе горяч и крепок. Что же мне подарить мужу, как вы думаете? У него есть прекрасная монблановская ручка, часы «Радо», портфель «Хьюго Босс», зажигалка «Данхилл», пепельница «Давидофф». Два золотых кольца с бриллиантиками (третье он точно носить не станет). Золотой браслет на запястье. Итальянский крестик оригинальной формы. Вот и гадай, что дарить такому человеку.

Запонок он не носит. Галстуков у него много, да они ему и ни к чему. Да это и слишком дешево, мне надо что-нибудь долларов за пятьсот. Наверное мне придется в следующий понедельник проехаться по этим самым «Хьюго Боссам» и накупить ему много всего. Новый халат, еще одну пижаму, что-нибудь такое. Хотя хотелось бы, конечно, что-то пооригинальнее. Может, золотую сережку с бриллиантом?

Идея кажется мне блестящей. Конечно, Игорь — настоящий мужчина. Но разве мужчины не носят сережек? По-моему, это вовсе не прерогатива секс-меньшинств. Конечно, подарок его смутит. Но я докажу ему, что с сережкой он будет выглядеть великолепно. К тому же он ведь свободный художник, и это будет прекрасным дополнением к его образу. Нет, действительно фантастическая идея.

Я настолько ею увлечена, что быстро доедаю тирамису, опустошаю чашку с кофе и отправляюсь по местным ювелирным. Цены здесь заоблачные, но в итоге я нахожу то, что хотела. Платиновые сережки с крошечными бриллиантиками, по виду вполне мужские, а к тому же уцененные. Стоят они, правда, девятьсот восемьдесят евро, но сейчас нельзя скупиться. Я свято верю, что мой подарок все изменит и все проблемы разом исчезнут. А на это не жалко никаких денег.

Ювелирный, разумеется, пуст, я тут единственная посетительница. Когда я указываю на сережки скучающей продавщице, она приходит в восторг и поет хвалы моему вкусу. Кажется, она и не надеялась, что я что-то выберу.

Я гордо протягиваю ей карточку, но тут возникает неожиданное затруднение. Если верить подлому аппарату, денег на карточке недостаточно. Продавщица смотрит на меня с подозрением (неужели ей кажется, что у меня нет жалких девятисот восьмидесяти евро?). Но по моему возмущенному лицу отчетливо видит, что виновата не я, а ее аппарат.

— Может, попробуете снять деньги в банкомате?

Я неохотно соглашаюсь. Почему, спрашивается, я должна терять время из-за каких-то неполадок с техникой? Банкомат, впрочем, тоже не в порядке. Он уверяет, что на моем счету всего три тысячи рублей. Конечно, я сегодня кое-что потратила, но никак не больше пятисот долларов (то есть ту зарплату, которую мне перевели на карточку вчера или сегодня). Но ведь должны были остаться прошлая и позапрошлая.