— Как будем отмечать одиннадцатую годовщину? — весело осведомляюсь я. — Идеи есть?

Кто сказал, что молчание — знак согласия? Идиотская фраза. Если бы у моего мужа были идеи, он бы их высказал. Но он молчит.

Ладно, скажу я. Идея у меня, правда, всего одна, но зато какая! Мы достаем нашу шашлычницу, накупаем гору мяса и овощей и зовем гостей. Не всех наших друзей, разумеется (всех наша квартира не вместит), но самых близких. И родственников, конечно.

И лучше, чтобы они не совпадали по времени, иначе сидеть будет негде. Родственники пораньше, друзья попозже, или растянем праздник на два дня. Почему нет, собственно говоря?

— Как тебе моя идея, милый?

— Блестяще. — Мне кажется или я слышу сарказм? — Но у меня есть встречный план. Это наш праздник, и отмечать его мы будем вдвоем, как в старые времена. Позавтракаем в кофейне, потом погуляем, потом где-нибудь посидим. Только ты и я. А потом вернемся домой и продолжим отмечание. Без одежды. Как тебе моя идея?

Это звучит заманчиво, не скрою. Звучит так приятно, что сразу забываются все опасения и дурацкие мысли. Но это, увы, невозможно. У нас слишком много друзей. И кто-то из них наверняка знает о том, что у нас впереди праздник.

Но я разумный человек и готова на компромисс. В наш праздник мы можем побыть вдвоем, а гости придут на следующий день. Или наоборот.

— Никаких друзей! — От голоса моего мужа в машине внезапно становится холодно. — Или мы вдвоем — или никакого праздника…

Игорь вставляет в плейер диск нашей любимой группы «Колдплей». А это означает, что он не намерен разговаривать, а хочет послушать музыку. Но мне, если честно, и нечего сказать. Я просто в шоке.

Сначала он напивается в гостях (хотя мне кажется, что это было не в первый раз). Потом он отказывает мне в близости. А теперь это. Что будет завтра, интересно?

Нет-нет, я пошутила. Мне это совсем неинтересно. Я не хочу ничего знать. Я хочу завтра утром вернуться из школы и увидеть его улыбку. Сесть напротив него за стол и вкусно позавтракать, болтая о всякой ерунде. Хочу, чтобы он поцеловал меня, когда я пойду на работу (если я туда пойду, конечно). Хочу, чтобы он позвонил мне, как только я туда приду.

Только почему-то мне кажется, что это иллюзия, А вам?

В машине тишина. Почти как несколько часов назад. Тогда мы возвращались от Ларисы, а сейчас едем спасать Ванечку. И моему мужу это явно не нравится.

Стыдно признаться, но знай я, что это звонит Ванечка, я бы не сняла трубку. Но откуда мне было это знать? С тех пор как мы стали друзьями, телефон разрывается каждый вечер, и не отвечать на звонки я просто не могу.

За этот вечер я столько говорила телефону, что у меня уже звенело в ушах. Мама, бабушка, Тома — это только родственники, не говоря уже о друзьях и подругах. Таня, Лена, даже Лариса (кажется, решившая убедиться, что я на нее не обиделась и мы по-прежнему друзья). По-моему, звонил кто-то еще, сейчас не вспомню.

В общем, когда я взяла трубку и услышала что-то невнятное, я даже не поняла, кто это. И лишь потом с трудом разобрала, что это Ванечка, причем весьма нетрезвый. И что ему срочно нужна помощь. А так как мы его лучшие друзья, то он ждет ее именно от нас.

В прошлую пятницу я видела Ванечку на работе. Он только вышел из очередного загула, был бледен и помят и страдал от непроходящей жажды. Но, тем не менее, сосредоточенно ваял материал в номер. И ничто не предвещало, что он в самое ближайшее время снова пустится во все тяжкие.

Впрочем, всем давно известно, что Ванечка непредсказуем. Сейчас он говорит тебе, что решил навсегда завязать с пьянством (хотя больше месяца он без спиртного прожить не может), через полчаса выходит с работы, чтобы выпить по последней в жизни бутылке пива со старым приятелем и вернуться в редакцию. А возвращается только через неделю, просит у всех деньги на поправку пошатнувшегося здоровья и совсем не помнит, что намеревался вести трезвый образ жизни.

Ванечка обращается к нам за помощью не так уж часто. Кажется, последний раз это было в начале сентября. Он позвонил нам в половине второго ночи и радостно сообщил, что сидит в такси напротив нашего дома. И что ему очень хочется попасть к себе домой (а это другой конец Москвы), но денег у него нет, а метро уже закрыто. И он был бы очень признателен, если бы мы принесли ему двести рублей. А лучше триста. Чтобы хватило на пиво, которое он будет пить по дороге.

К телефону подошел муж, который, выслушав не очень связную Ванечкину речь, сухо пожелал ему спокойной ночи и повесил трубку. Но совсем необидчивый Ванечка тут же перезвонил, и на этот раз на звонок ответила я. Мне хватило пяти минут, чтобы убедить Игоря, что, хотя Ванечка и не совсем прав, он наш друг, а друзьям надо прощать их слабости. И что в целом ситуация скорее забавная, чем печальная. И нам будет над чем посмеяться.

Сегодня Ванечке требуется помощь несколько иного рода. Он загулял у какого-то приятеля, живущего на Кутузовском, и наконец вознамерился вернуться домой. Вернуться домой именно сегодня вечером ему просто необходимо, поскольку он должен выспаться и привести себя в порядок, дабы завтра прибыть на работу. А если он не прибудет, его уволят (так пообещал ему главный редактор).

За те полтора года, что я работаю в газете, Ванечку грозили уволить раз пятьдесят шесть, но это были пустые слова. Ванечка тоже это знает, но почему-то полагает, что на этот раз с ним не шутят. Якобы уволить его в случае неявки пообещали сами учредители. Глубоко сомневаюсь', что они читали хоть один номер нашей газеты и когда-либо слышали Ванечкину фамилию. И еще сложнее поверить в то, что завтра они лично приедут на своих лимузинах, чтобы проверить, присутствует ли он на рабочем месте. Но Ванечка горячо заверил меня, что все обстоит именно так и даже еще хуже.

Разумеется, денег на возвращение домой у Ванечки нет, а его мама наотрез отказалась оплачивать его вояжи на таксомоторах. К тому же он не уверен, что добрался бы до дома даже при наличии денег. И если бы мы могли забрать его на Кутузовском и отвезти домой, Ванечка был бы нам ужасно признателен.

— И это все, о чем он просит? Как-то очень скромно…

— Милый, это всего лишь час времени, максимум полтора. Я не могу ему отказать, понимаешь? Но если ты не хочешь ехать, я поеду одна…

Естественно, муж едет со мной. Он недоволен, но он едет. Ребенок, разумеется, остается дома, причем с большим удовольствием. Теперь до нашего возвращения он будет играть в свой «геймбой», не пойдет в душ и обязательно украдет что-нибудь из холодильника.

Признаюсь, что сегодня Ванечка объявился совсем некстати. Но я надеюсь, что он нас повеселит и Игорь отойдет. В нетрезвом виде Ванечка весьма комичен.

Около дома с названным Ванечкой номером никого нет. Его мобильный, конечно же, занят. Еще через полчаса мы звоним в дверь и оказываемся в просторной и порядком засвиняченной квартире. Ванечка спит в кресле. Хозяин, которого мой муж бесцеремонно отодвинул, покачивается рядом с нами и пытается выяснить, что нам здесь надо. Еще двое его приятелей сидят за столом и вяло борются с бутылкой водки, произнося невнятные тосты. Пить явно не хочется, но оставить бутылку недопитой не позволяют принципы.

Ванечка, которого мой муж пинает ногой (Боже, что с его манерами?), улыбается нам улыбкой ангела. И сообщает, что сейчас он примет дозу, необходимую для того, чтобы прийти в себя, и через полчаса будет готов к выезду. А чтобы скоротать время, мы тоже можем немного выпить, водки хватит на всех. Потому что ее еще позавчера закупили на все имевшиеся в наличии деньги. Правда, при этом совсем забыли про такую незначительную вещь, как закуска, поэтому есть в этом доме нечего.

Предложение очень щедрое, но я уверена, что Игорь его не оценил. Ванечка в его радужном состоянии об этом не догадывается.

— Ты мне одолжи рублей триста… — Ванечка с пятой попытки извлекает из протянутой ему пачки сигарету. — Оставлю ребятам, а то им с утра даже пиво купить не на что…