«Эк ты, дурень, наворотил». — Усмехнулся я про себя, здороваясь с парнями за руку и приветствуя кивком девчёнок.

Верочка, правда, по хозяйски поцеловала меня в щёку. Но, слава Создателю, более активно демонстрировать права на меня не стала.

Я включился в процесс, краем глаза заметив, что возникшая на пороге Юля вдруг резко развернулась на «сто восемьдесят» и выскочила из зала.

«Бабы…» — Философски вздохнул я, подключаясь к усилителю и проводя медиатором по струнам.

Ребята тоже разобрали инструменты, Вика встала за клавиши, Оксана уселась за «кухню», а Вера заняла законное место перед микрофоном. И, переглянувшись, мы начали «саунд чек». Что, в переводе на простой и понятный всем русский язык, переводится как «проверка звука».

«Сволочь»! — Кусая в досаде губы, охарактеризовала несносного мальчишку разгневанная Юля. — «Козёл безрогий»!

Причиной недовольства было возмутительное поведение молодой нахалки, участвовавшей в ансамбле. Которая бесцеремонно и, с таким видом, словно имела на это полное право, полезла целоваться к Петрову.

«Уродина». — Вспомнив расстроивший её эпизод, охарактеризовала соперницу она. — «Гадина и змеюка»!

Пулей выскочив в довольно широкий коридор и, чуть не сбив с ног катящего телекамеру рабочего, она отскочила в сторону и, чертыхнувшись, отвернулась к окну.

И, так как была девушкой здравомыслящей, попыталась успокоиться.

«А, что ты хотела, милая»? — Трезво оценив ситуацию, спросила она себя. — «Мальчик смазливенький. К тому же, поёт неплохо. Неудивительно, что имеет интерес у противоположного пола.К тому же, ты его знаешь один день. А с этой… нахалкой его явно связывает давнее и хорошее знакомство».

Тут Юля вспомнила подробности интервью и, осознав, что этот, совсем юный пацан в городе меньше двух недель, распсиховалась снова.

Ведь, получается, что за это короткое время он не только успел организовать ансамбль но и ухитрился соблазнить наивную провинциальную дурочку.

Вон, как не шею вешается, коза! Ни стыда, ни совести у чувихи!

Но, так как Вселенной вообще, так же как и деловито шнырявшим мимо техникам, в частности, до её страданий не было дела, пришлось примиряться с действительностью и брать себя в руки.

Да и, начавший играть что-то весёлое и разухабистое коллектив, явно не собирался уделять внимание её душевным терзаниям.

В общем, девушка несколько раз глубоко вздохнула и, дав себе слово, что больше ни в коем случае не сорвётся, вернулась в зал.

Который был наполнен красивой и мелодичной музыкой, а голос придурка Петрова, выводящий «там, где тихо плещет речка, где оранжевый закат» казалось, уплотнял пространство. Заставляя чаще биться сердце и перехватывая дыхание.

«Посмотрим ещё»… — Предвкушающе улыбаясь, пообещала себе Юля.

И, усевшись на одно из стоящих вдоль стен кресел, приняла невозмутимый вид.

Когда доиграли первую песню я заметил, что столичная гостья вернулась. И, заняв место у дальней стены, молча слушала, как мы готовимся к выступлению. При этом она чему-то загадочно улыбалась, что не могло не радовать.

Так как нет ничего страшнее, чем обиженная на тебя девушка. А то, как она выскочила, увидев Верин приветственный поцелуй, намекало, что это ей неприятно.

Но, если в случае с Верой я явно чувствовал свою вину то здесь — извините, подвиньтесь!

Вёл я себя вполне корректно. Руки не распускал, за грудь не лапал и слюняво облобызать не пытался. А то, что она себе навоображала — это её проблемы.

Ну и… мои, в некоторой степени, тоже.

Ведь, с тех пор, как очнулся, успел заметить, что произвожу на девушек какое-то странное впечатление. И, с чем это связано, не могу взять в толк вообще.

Вроде, не красавец. Не урод, конечно. Но и на какого-нибудь киноактёра не похож ни разу. Да, что там говорить! При всём, изрядно подзаебавшем (простите, надоевшем и доставляющим некоторый дискомфорт) спермотоксикозе, я умудрился никого не затащить в постель.

И (как это только получилось?) всё время имелись какие-то объективные причины.

То Верочку жалко. То — денег нет, Катю в ресторан сводить. Ну, а про московскую красавицу, вообще молчу. Страшно мне начинать с ней отношения. Внучка высокопоставленного дедушки, столичная штучка и вообще…

Не мой формат, короче.

В общем, как ни крути, самые большие шансы на «отношения» были у меня с Катей. Которая, кстати, тоже сегодня придёт и…

Вот, хоть убейте, сам не знаю, как выпутаюсь из этой, не совсем по моей вине, возникшей ситуации.

И Верочку обижать нельзя. И с Юлей нужно выстраивать ровные и, желательно, деловые и товарищеские отношения. И трахаться, как мартовскому коту хочется.

Ладно, всё равно, разумный предполагает, а Создатель располагает…

Так что, не будем заранее строить планы. А станем надеяться, что кривая как-нибудь, да вывезет.

Звук, в общем-то был в порядке. Репертуар на предыдущих репетициях мы тоже прогнали не по одному разу. Так что, не особо волнуясь, мы отставили инструменты в сторону, чтобы немного отдохнуть.

Но, вместо этого, в зал колобком вкатился серьёзный и сосредоточенный товарищ Мячиков. И, с места в карьер принялся ебать мозг, э-э-э в очередной раз извиняюсь за мой французский, проявлять неустанную заботу о моральном облике нашего, как на мой взгляд, ещё не то, что не успевшего, а даже и не начавшего разлагаться, маленького и дружного коллектива.

И, проводить идеологическую накачку, куда ж без этого.

— Не расходимся, товарищи! Не расходимся! — Бодренько скомандовал он. И словно загонщик, широко расставил руки и, кивком указав вектор движения, направил нас к стоящим возле стены стульям. — Присаживайтесь пожалуйста!

«Ага, сесть мы всегда успеем». — Не высказываясь вслух, молча схохмил я, вспомнив широко известную народную мудрость.

А Степан Васильевич, убедившись что все девять человек нашей музыкальной банды расположились перед ним, начал свою, на его взгляд, очень важную и нужную вводную.

— Друзья мои! — Вдохновлённо заговорил он. — Партия доверила вам очень важное и ответственное дело…

С трудом сдержав рвущийся наружу зевок, я откинулся на спинку стула и, устроившись поудобней, исподтишка начал рассматривать зал. Пропуская заунывное «бла-бла-бла…» мимо ушей и мучительно размышляя о том, чтобы не припахали расставлять посадочные места.

Сделанные из покрытой лаком анатомически выгнутой фанеры, кресла были строены. А откидные сиденья позволяли значительно сэкономить место, когда для какого-нибудь мероприятия нужно было освободить пространство.

Вроде сегодняшних танцев, например.

Фокус был в том, что перед выступлением должен был состояться торжественный митинг. На котором слушатели, хочешь не хочешь, а должны были сидеть.

Так что, предстояло сначала заполнить огромное помещение ровными, симметрично расположенными рядами с обязательными проходами. А после снова отодвинуть их к стене.

В общем-то, плёвое дело. И, при наличии достаточного количества народа и минимальной доли энтузиазма, на всё про всё ушло бы минут пять.

К счастью, телевизионщикам были людьми опытными. И расположили свою аппаратуру так, чтобы предстоящие пертурбации на коснулись их громоздких и требующих особого внимания и специального выставления света, бандур.

— … партия верит в вашу сознательность товарищи! — Начал закругляться Степан Васильевич. Так что, прошу вас, проявить политическую зрелость и положенную комсомольцами и молодым коммунистам сознательность!

Тут я снова, рефлекторно включил мозг и, как можно преданнее вытаращив глаза, усердно закивал головой. А то — не дай Создатель! — деловитый парторг заподозрит в политической незрелости и начнёт колупиздить наше серое вещество, э-э-э… прошу прощения, проводить идеологическую работу по-новой.

Свят-свят-свят, как говорится. Оно нам тысячу лет не надо и вообще… Я б и эти пятнадцать минут провёл с гораздо большей пользой, чем дремать с раскрытыми глазами под всю эту, набивающую оскомину, лабуду. А, при мысли о том, что «щасте», да ещё по моей вине и не проявлении должного усердия, может повториться, морду лица чуть не скривило судорогой.