Мы дружно продемонстрировали изъятый арсенал, в виде обреза, Нагана и Макарова и доктор слегка побледнел.

— Я… Я… — Затравленно озираясь, залепетал он.

Но был прерван и, одновременно успокоен подключившимся к беседе капитаном.

— Да всё нормально будет! — Безо всяких сомнений, уверенно заявил Вася. И, давая врачу скорой помощи сохранить лицо, предложил. — Впрочем, если хотите, можете нас проводить до Изолятора Временно Содержания ГуВэДэ.

— Э-э… мужики! — Встрял было старший лейтенант Иваненко. — Попытка ограбления совершена на нашей земле! Да и в задержании мы, как будто участвовали!..

Тут он многозначительно примолк, сделав театральную паузу и очень толсто намекая на то, что тоже не против примазаться к дележу обязательно последующих плюшек.

— Нет, старшОй! — Коротко и очень жёстко прервал его Позняков. — Арестовали их мои люди. Изъятие оружия так же произведено ими. Вы же приехали по вызову на всё готовое. — Тут Викеньтьич посмотрев в разом погрустневшие глаза старлея и пообещал. — Хотя… Я обязательно укажу в рапорте о чёткой и слаженной работе прибывшего под вашим командованием наряда. — Правда, слегка отрезвив и немного спустив с небес на землю. — Медаль, естественно, не дадут. Но на благодарность, возможно даже с занесением в личное дело, можете рассчитывать смело!

Скорчив кислую физиономию, Иваненко вынужден был проглотить пилюлю. И, поскольку сделать он ничего не мог, просто махнул рукой своим, и скомандовал.

— По коням!

Вася уселся за руль позняковского жигулёнка. Я, забрался на сиденье затрофеенного мною бандитского УАЗика. И, пристроившись в хвост колонны из двух «канареек» и машины скорой помощи, мы направились городскому УВэДэ.

Выражаясь протокольным языком, по пути следования с ничего экстраординарного не произошло. Никто не пытался нас остановить, или совершить ещё каких-либо действий, препятствующих нашему благополучному прибытию.

Да и кто, в здравом уме и твёрдой памяти, решился бы на подобное?

Мы же не в западном боевике, где сопровождаемый усиленной поддержкой фургон с преступником таранят посреди трассы. А затем, перестреляв конвоиров, выпускают главаря мафии на свободу.

Да и не тянула эта, отчаянная и наглая шваль на серьёзных мафиози. К слову, даже такого понятия, как организованная преступность в Советском Союзе ещё не было. Во всяком случае, в Пярнусской школе милиции нам ни о чём подобном не говорили.

Хотя, может и были подобные данные… Но я же, всё-равно ни черта (прости, Создатель, за упоминание имени Врага Твоего), не помню.

Возле главного милицейского управления города нас уже ждали. И комитет по встрече был довольно-таки внушительным. Даже сам свинохряк поднял свои начальственные телеса и соизволил спуститься, так сказать, с небе на землю. Не говоря уже о более мелкой сошке, вроде его зама Олега Станиславовича и прочих майоров и подполковников.

Хотя, зря я так. Нормальные, в большинстве своём, мужики. Делают, как умеют, дело. И, что самое главное, ни с кем из низ лично я, наверное по причине недолгой службы, ни разу не пересёкся. В плохом смысле слова, разумеется.

Работающий «на земле», и не давший мне завести уголовное дело на «папенькиного сынка», майор не в счёт. Хотя, и его понять можно. Своя жопа ведь завсегда ближе, чем абстрактное и, по его мнению, конечно, витающее где-то в небесах соблюдение законности.

Ладно. Чёй-то меня опять не в ту сторону потянуло. Пора вертАться к делам нашим скорбным. И хотя бы поучаствовать в конвоировании задержанных столь высокой ценой бандюганов.

Естественно, по нашей части здесь ничего нет. Трупов — слава Создателю! — не случилось. Так что, расследовать преступление будут совсем другие люди. Но поприсутсвовать всё-равно придётся. Да хотя бы для того, чтобы убедиться, что всё похищенное опишут как вещьдоки и, после соответствующих процедур вернуть законному владельцу.

А то ведь золото — штука такая… Может затеряться пара-тройка побрякушек. А свалить, в лёгкую, могут на нас.

Тут мою бестолковую голову посетила «вумная», в кавычках, само-собой, мысля. Не мудрствуя лукаво связавшая повреждения Викеньтьевичьей машины, нанесённые телом супостата, требующиеся на ремонт деньги, которые хрен знает откуда взять, и стоимость похищенного, но пока неучтённого хабара.

«А ведь можо было»… — С ленцой и, как вы понимаете, чисто теоретически подумал я.

И тут же был наказан болевым уколом в эту самую бестолковку. Всё ясно! Это мой, бдящий за моим личным благом и, как выяснилось, стоящий на страже социалистической законности, неведомый страж давал о себе знать. И толсто и недвусмысленно намекал, что не даст мне оступиться и свернуть на кривую дорожку.

Ну и правильно. Да и, если честно, не очень-то и хотелось. Деньги — дело наживное. И, по большому счёту и путём несложных арифметических действий, на замену стекла, починку бампера и рихтовку капота я заработаю за два, в крайнем случае, за три месяца.

Это с учётом повседневных трат на еду, проезд и обновление гардероба. Правда, кое-какие средства нужно отложить на ухаживание за женским полом. Ту же Катю, ежели что получится, «выгулять» будет нужно. А она, судя по месту работы, девочка избалованная.

Одних золотых украшений на ней было… Тут я напряг извилину — да-да! — вторую, которая от фуражки, но ею я иногда думаю! И, освежив в памяти образ прелестницы, почувствовал, что в паху опять зашевелилось. Затем чертыхнулся, машинально попросив прощения у Создателя, за упоминание имени врага Его и, в очередной раз, пришёл к выводу, что со спермотоксикозом нужно что-то делать.

А про количество побрякушек… Ну, пусть будет четыре. По золотому колечку на каждой руке, серёжки в прелестных розовых ушках и цепочка с кулоном, так уютно устроившемся в ложбинке, между двух аппетитных грудок.

«Блядь, Петров»! — Осадил я себя. — «Хорош хуйнёй маяться! Люди, вон, делом занимаются. А ты то внагляк подумываешь, как спиздить уже один раз спизженное. То пиздострадальчеством занимаешься»!

Пока я теоретизировал и предавался эротическим мечтаниям, вокруг, и вправду началась бурная деятельность.

Начальство громко и уверенно отдавало ценные указания. Майоры и подполковники деловито шустрили. А растерявших весь свой апломб урок выколупали из арестантских отсеков УАЗиков и, задрав им скованные наручниками конечности и придав форму «буквы зю», то есть заставив согнуться, отконвоировали для допроса.

Поехавший, как понимаю, с нами из принципа, толстячёк со скорой помощи, настаивать на немедленном осмотре почему-то не стал. Постеснялся, наверное. А, может, просто решил ограничиться формальным присутствием и визуальным наблюдением. Проведённым издалека и очень, очень незаметно.

Да и хрен с ними. Пусть у доктора всё будет хорошо! Ну а, решившимся на столь отчаянное делу уркам пусть, наоборот, будет плохо. Причём очень и очень. Не дело это, вооружённые грабежи совершать.

Тут мои размышления были прерваны каким-то, смутно знакомым капитаном. То есть, в лицо-то я его помнил. Но вот имени-отчества, совсем-совсем не знал.

— Вылазь, младшОй. — Вальяжно и снисходительно распорядился он. — Приказано отогнать колымагу к нам в гараж. В качестве вещьдока пойдёт.

Вот так вот! Ни «здрасте», ни «до свидания»! Никаких тебе охов и ахов по поводу нашего геройского поступка. Да что там! Без ложной скромности могу заявить, что содеянное мной и Василием тянет на, пусть и на маленький, но всё-таки подвиг.

А тут просто «вылазь» и… всё!

Шмыгнув носом, я выполнил требование старшего по званию. Мстительно, при этом, не упомянув о спрятанном на теле оружии. Правда, обрез слегка топорщил пиджак но, спешащий выслужиться капитан попросту не обратил на это внимания.

«Вот хрен тебе, дорогой коллега»! — Злорадно думал я. — «Сказали тебе "отогнать вещьдоки в гараж», — да на здоровье. А эти, гораздо более значимые предметы, сдам лично. И не тебе, а в присутствии более высокого начальства!