В том, что попаду, сомнений не было никаких. И, прикинв траекторию, я навесом метнул снаряд, целясь улепётывающему беглецу в ноги.

Велик был соблазн зафуганить буликом в голову. Но, здраво рассудив, что лишний геморрой никому не нужен, я всё-таки предпочёл травмировать ему одну из нижних конечностей.

К тому же, на собственном опыте знаю, что бестолковка — предмет тёмный. И, после соприкосновения с разными твёрдыми предметами, может вести себя очень и очень странно.

В общем, в голень ему я попал. Закономерно, в массе людской нашлась какая-то дура, то есть, простите, не сумевшая совладать с нахлынувшими эмоциями баба, и окрестности огласил громкий вопль.

— Уби-или-и!

«Хоть ты диссертацию пиши, бля»! — Глядя, как Василий «пакует» клиента, злобно подумал я. — «О влиянии тупых пизд на формирование общественного мнения и возникновение отрицательного образа сотрудников советской милиции».

Правда, словосочетание «тупая пизда» научный руководитель потребует заменить более привычным эвфемизмом. Вроде «не разобравшейся в ситуации и не могущей справиться с обуявшими её чувствами, женщины».

Но свою мысль, а так же внезапно обуявшее раздражение, думаю, выразил верно.

К счастью для всех, споткнувшийся и пропахавшей землю носом подозреваемый, сдаваться не собирался. А, встав на четвереньки, попытался продолжить бегство. Но, так как успевший кое-как растолкать толпу Вася оказался радом, то был пойман за шиворот и, с заломленной за спину рукой понуро шагал нам навстречу.

— Ну, ты даёшь, младшОй! — На секунду отпустив воротник задержанного, показал мне большой палец капитан.

А Викеньтьичь, демонстративно закатив глаза, негромко хмыкнул.

— А, представьте, сели бы Алла своего кобеля спустила? — Попытался отвести внимание от своей скромной персоны я. — Вот крику-то было! Менты мол, честных людей собаками травят!

— Тьфу на тебя, шутник! — Ставший вдруг суеверным майор поплевал через левое плечё и, наверное не найдя подходящего дерева, постучал костяшкам согнутых пальцев по моему лбу. — Придумаешь же такое!

Кстати, «уехавший цирк» вкупе с «военной музыкой» и «танцами про шпионов» на этом не закончился. Так как представившаяся директором гастронома любопытная мадам, под шумок попыталась скрыться.

Прикинувшись серой мышкой, что при её дородной фигуре и обилии навешанного на себя золота было довольно проблематично, она, воспользовавшись оплошностью раззявившего варежку участкового, подалась прочь.

С интересом смотревший устроенное мной, беглецом и Василием представление, тот ухитрился пренебречь служебным долгом и ненадолго отвлёкся от поставленной Позняковым задачи. И только не очень вежливый и совсем не интеллигентный окрик майора вернул его к действительности. А так же выполнению возложенных на него обязанностей и временных полномочий.

— Эй, сталей! Хлебалом не щёлкай. — Моментально отреагировав на возможные неопрятности, грозно прошипел Позняков.

На что наш вынужденный помощник поспешно оглянулся и, схватив за рукав удаляющуюся директрису, укорил.

— Куда же вы, Валентина Николаевна. — Покачал головой он.

И, на этот раз крепко схватив её чуть повыше локтя, повёл к машине.

К чести торгашки, устраивать из этого шоу и привлекать к себе ненужное внимание она не стала.

Так что, без всяких, хорошо заводящих публику воплей «Люди добрые»! и «Да что же это деется»! в этот раз обошлось.

Тело убитой погрузили в скорую помощь. Пойманного Васей суетливого беглеца засунули в арестантский отдел патрульной машины. А представительнице советской торговли предоставили место на переднем сидении нашего боевого УАЗика.

И, так как за рулём опять сидел наш, практически бессменный водитель Вася, почти весь словесный понос, состоящий из традиционного «белого шума», пустопорожних угроз и обещаний, что «завтра же с нас снимут погоны», в основном достался ему.

Правда, время от времени разгневанная «функционеша» оборачивалась и уделяла толику своего «королевского» внимания нам с Викеньтьевичем. И, обливая холодным презрением, цедила сквозь зубы, что «я этого так не оставлю».

На что Позняков вымученно улыбался а ваш покорный слуга, забив на всё хуй, то есть, простите, приняв индифферентный и даже немножко скучающий вид, всю дорогу пялился в окно.

Размышляя, как скоро найдут угандошенных вчера цыганят и сумеют ли связать моё недолгое отсутствие на сцене и два, так некстати образовавшихся во время нашей короткой встречи, трупа.

«Добра молодца», со скованными наручниками конечностями, к нам в кабинет доставили патрульные милиционеры. Мадам, величественно проследовала в соседнее помещение сама. И, уже через пару-тройку минут, мы приступили к допросу.

Который вели Вася и Позняков. Я же, наверное ввиду слишком мелкого звания и по причине малолетнего возраста, без дела слонялся туда-сюда и просто удовлетворял своё любопытство.

Личность «мадам» и так была практически установлена. Шустрик же оказался Виталием Барановым. И трудился в этом же магазине в должности грузчика.

На вопрос, что делал у дома убитой, попытался отбояриться дежурным «все пошли и я пошёл». А на следующий, почему бежал, на голубом глазу заявил, что увидел директрису и, испугавшись наказания за отсутствие на рабочем месте, решил слинять потихоньку.

«А ведь логика железная». — Тоскливо подумал я. — «И не вставят ли мне старшие и, как следствие, более умудрённые опытом и, что самое главное, облачённые властью товарищи, пиздюлей»?

То есть, простите за мой французский, не объявят ли выговор, с занесением в грудную клетку? За столь поспешно принятые мною решения и, не взвешенное и весьма оперативное, претворение их в жизнь.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ КНИГИ.