Почему-то мне показалось, что староста не договаривает. Но почему он так делает? Что ему с того, выживу я или меня съедят болотные твари? Судя по встрече, судьба чужих — это последнее, о чем беспокоятся жители деревни.

— Ты говоришь мне не все, — жестко посмотрев на него, сказал я. — Какая тебе разница, что со мной там случится? Я предлагаю тебе деньги за помощь. Если они тебе не нужны, тогда другое дело.

— Нужны, — усмехнулся староста. — Они нужны всем. Нужны даже здесь.

— Ну так, а в чем вопрос? Я тебя не понимаю, и мне это не нравится.

— Ни в чем. Мы просто не любим, когда к нам приходят посторонние. Мы живем сами по себе, и нам никто не нужен. Завтра я покажу тебе, в каком направлении идти, чтобы оказаться перед лицом Паука. Что с тобой будет потом, меня не касается. Паук, по слухам, может быть и очень добрым, и очень злым. Каким он будет с тобой, если ты даже доберешься до него, я не знаю.

— Подожди меня одну минуту, — добавил он и вышел из избы.

Я послушно скрестил на груди руки и стал ждать, прислушиваясь к тихим шорохам, доносящимся из второй части избы.

Но вдруг за занавеской что-то завозилось совсем громко, а потом из-за нее показалось лицо.

Женщина. Лет сорока, хотя точно сказать трудно. Рот оскален, глаза безумные. На шее — железное кольцо с привязанной цепью. Жена старосты. Он ней мне говорил станционный смотритель. Из-за чего-то сошла с ума. Но спрашивать у Дмитрия будет нелепо.

Женщина посмотрела на меня невидящим взглядом, что-то пробормотала, потом занавеска закрылась.

Я снова остался в тишине, разбавляемой что-то бормочущей за стеной сумасшедшей, но скоро вернулся староста.

— Пойдем со мной, — сказал он, глядя вниз. — Покажу, где переночевать, а утром пойдешь к Пауку, если не передумаешь.

Изба для меня оказалась на самом краю деревни. По-моему, тут давно никто не жил. Даже дорога к избе изрядно заросла травой. Большая комната, печь, за одной дверью улица, за другой — сарай и хлев для животных. Их, к счастью, не было, так что спать мне никто не помешает.

Из мебели только стол и кровать — высокая, но узкая, под которой виднелся огромный, окованный толстым железом сундук. Никаких шкафов и полок, только большие гвозди из стен торчат. На них, похоже, развешивали вещи. Но сейчас ничего нет.

А почему, кстати, она необитаема?

Либо село вымирает, и народу становится все меньше и меньше, либо что-то еще. Но, может, и одно, и другое. Ощущения от избы нехорошие. Хотя заклинание «видения» ничего такого не показало. Да, брошенный дом, но не более того. Хотя «видение» — тоже не панацея.

Никаких следов постели или даже матраса я не обнаружил. Ну и не больно-то хотелось. Здешний народ не слишком дружелюбен, поэтому чего ожидать. Мы, сталкеры, народ аскетичный, поэтому как-нибудь переживем. В поле ночевать еще хуже. Печь, понятное дело, не топится, но в доме не холодно.

Ужина мне тоже никто не предложил. К счастью, я был запаслив и захватил в сумке немного еды.

Хоть лампу оставили, и на том спасибо. Горел светильник призрачным светом, и тени от него по стенам так и бегали. То рожи какие-то кривляющиеся, то изогнутые человеческие фигуры протягивали ко мне лапы. Волшебная лампа, что ли? Но я не нервная барышня, не мне теней бояться. Если со стен не слезут, пусть что хотят делают.

Все, теперь спать. Обе двери я запер, никто ко мне неслышно не пролезет. Лампу тушить не стал, только убрал под стол — света убавилось, но темнота в комнате не полная.

А потом я, подложив сумку под голову, растянулся на твердых досках кровати.

…Не знаю, сколько я проспал. Час, два, может больше, и проснулся от непонятного скрипа. Едва слышного, как я только услышал его во сне. Хотя в такой избе сон по-любому будет чуткий. Очень уж обстановка влияет.

Когда я открыл глаза, меня ждал еще один сюрприз — лампа светить почти перестала. С чего это вдруг, непонятно, масла в ней было под завязку, и расходовалось оно едва-едва.

Что-то происходит, решил я и сделал «видение», мигом вытащившее комнату из ночной темноты.

…Лампа, как я и предполагал, перестала светить не по причине того, что закончилось топливо. Она по-прежнему горела, но на нее словно было наброшено темное дымчатое покрывало, в котором свет терялся, как в тумане.

А еще потихоньку открывалась дверь в сарай. Засов, который я проверял перед тем, как лечь спать, и который мне очень понравился своей увесистостью, был отодвинут, и в комнату входило нечто.

Не то мужчина, не то женщина, не то ребенок, не то старая бабка. Ростом — чуть выше метра.

Рожа сморщенная, нос кривой, зубы высовываются изо рта. Ног не видно, платье спадает до пола. Вытянуло существо коротенькие ручки и потопало к моей кровати.

Э, нет, пробормотал я, и в моей руке появился «призрачный клинок».

— Чего тебе надо? — спросил я, а затем ударил клинком.

Удар разрезал тварь на две половинки. Одна отлетела к окну, вторая — обратно к двери.

Крови, к удивлению, почти не было.

Вот и все. Жаль, поспать не получилось. Надо звать старосту, пусть прикажет убрать хладные останки этого существа.

И тут верхняя часть туловища шевельнулась, встала на руки, и на них побежала навстречу к другой части. Та, в свою очередь, приподнялась на ноги и сделала пару шагов вперед. Затем они слиплись воедино и тварь, будто ничего случилось, опять ринулась на меня, хотя туловище сидело на ногах несколько кривовато.

— Я хороший, — сообщило мне существо блеющим голосом.

Ну ладно. Теперь ты одним ударом не отделаешься. Я не посмотрю, что ты хороший.

И я раскромсал существо на куски. Бил мечом, как свихнувшийся мясник. Куски тела разлетались по всей комнате. Даже голову разрубил на несколько частей.

Однако пользы от этого оказалось мало. Каждый кусок тела пополз к другому, и они снова соединились в одно. Налепились невпопад, криво, но этот клубок, спотыкаясь, шел на меня.

— Я хороший, — донеслось откуда-то из середины туловища.

И что с ним делать, с таким хорошим? Можно, конечно, попробовать убежать, но…

Мысль пришла нелепая, однако другие не появлялись.

Я вытащил из-под кровати сундук, открыл его, и когда это бессмертное существо приблизилось, насадил его на меч, а затем поднял и сбросил с лезвия прямиком в сундук.

Крышка захлопнулась. Сундук оказался с замком, в который был вставлен ключ, я повернул его, и тварь оказалась взаперти.

Лампа сразу загорелась нормально, так, как светила, когда я вошел в избу. Я думал, что чудовище начнет стучаться и царапаться, но оно, к моему изумлению, затихло, как попугайчик, клетку которого накрыли полотенцем.

— Как ты там? — спросил я, наклонившись над сундуком.

Ответа не последовало. Я постучал по крышке сундука, но было по-прежнему тихо.

Но на всякий случай я, припоминая, что неведомое чудовище умеет открывать засовы, забил дверцу сундука выдернутыми из стены гвоздями, используя волшебный клинок в качестве молотка.

Вроде получилось. Сундук тяжеленный, дерево прочнейшее, гвозди входили с трудом, тварь лежит и не ворочается. Очень креативно.

Что теперь? Идти будить старосту? Но тут мне в голову пришла вторая мысль — гениальная и идиотская одновременно.

Я засунул сундук обратно под кровать и лег спать.

Ну а что делать. Идти куда-то, объяснять, проситься в другую избу… Не хочу. Я человек гордый. Подумаешь, комната кровью залита, как мясницкая, и непонятная тварь в сундуке под кроватью. Эка невидаль. Плюс ко всему, впечатление на местную публику это должно произвести. Будут знать, что бывает с теми, кто не дает мне спать по ночам.

…Спал, к своему удивлению, неплохо. Утром появилось какое-никакое, но солнышко. Сундук по-прежнему был закрыт и тих. Шебуршений и скрипов ночью не слышалось. Да и то, что я жив, уже говорило о многом — тварь в сундуке и пока что не выбралась.