И тут раздался грохот пулеметной стрельбы. От неожиданности Сергей схватился за голову и присел. Я вздрогнул, но быстро взял себя в руки.

Пулеметов, как я понял, стреляло два. Тот, который за паровозом в голове поезда, и второй, посередине. Хвостовой пулемет молчал, средний затих через несколько секунд, а передний продолжал палить, как сумасшедший.

Очевидно, нападение идет оттуда.

Вслед за пулеметами послышались выстрелы из винтовок и револьверов.

Стрельба продолжалась с минуту и стихла так же внезапно, как и началась.

— Надо пойти посмотреть, что там случилось, — сказал я.

Проводник в ответ только замахал руками.

— Если вам так хочется — идите! Двери за вами я закрою на замок. Если останетесь живы — стучитесь погромче!

Я пообещал, что так и сделаю, и спустился на перрон.

…Перед паровозом на рельсах лежало несколько фонарных столбов, для надежности еще и засыпанных камнями, мусором, старыми железнодорожными шпалами. Даже дерево приволокли сюда, не поленились. Такую баррикаду и отбойник на паровозе не возьмет.

Ответ на вопрос, кто ее сделал, был очевиден. Вот они, лежат поодаль, не добежав полусотни метров до солдат.

Вроде люди, но лица жуткие, перекошенные, как у буйных пациентов психлечебницы. Одеты по-разному. Кто-то — как крестьянин или рабочий, кто-то в прошлом имел, судя по одежде, статус повыше, а некоторые оказались одеты в солдатские шинели.

Но лица у всех одинаковые. Безумие превратило их в кошмарных близнецов.

Я подошел к прапорщику, руководившему солдатами. Револьвер в его руке еще слегка дымился.

— Кто это? — спросил я.

— Н-не знаю, — слегка заикаясь, ответил он. — Плохое это место, очень плохое.

Потом закричал солдатам:

— Продолжаем убирать все с пути! Кто должен охранять — смотрит по сторонам, остальные — тащим! Увидите в городе свет — немедленно отворачивайт-тесь! Эти огни отнимут у вас душу!

Солдаты мрачно взялись за бревна, а я решил немного отойти от поезда. Я человек любопытный, опасности меня останавливают не очень. Город, темный, страшный, так и манил к себе. Что за огни, забирающие душу?

И тут я заметил свет. Обычный с виду. Горит где-то лампа в окне, только и всего. Солдаты его разглядеть не могли, от них он был скрыт небольшим зданием, а мне виднелся очень хорошо.

Уж не такой ли должен забрать душу? Как-то не очень страшно выглядит. Чересчур фантастично даже для этого мира. Я постоял, порассматривал его еще минуту-другую, и вдруг услышал слова.

— Иди ко мне, — сказал женский голос.

Красивый, сильный. Завораживающий.

— Иди, не бойся.

Слов я не слышал — они раздавались внутри меня, в голове, и повторялись раз за разом. Иди, иди, иди. Я так тебя жду. Нам будет хорошо вдвоем.

Я понял, что надо идти. Обязательно надо. Если не схожу, то этого себе никогда не прощу. Меня там ждут.

Ноги сами понесли меня в темноту. Я шел неуклюжей походкой, почти как ребенок, только научившийся ходить. Что-то глубоко внутри требовало остановиться, но я его не слушал и спешил туда, куда звала невидимая женщина.

Вот и нужный мне дом. Высокий, пятиэтажный. Свет горит под крышей. Дверь подъезда распахнута, наверное, специально для меня.

— Осталось совсем чуть-чуть, — сказал голос. — Скоро мы будем вместе.

— Да, — счастливо ответил я, — да.

Я шагнул вперед, но споткнулся, ударился головой о дверной косяк, и боль отрезвила меня. Что происходит? Куда я иду? Еще не очень соображая, я нарисовал знак «видения», и подъезд озарился светом — тусклым, неярким, не таким, какой гипнотизировал меня из окна, но его было достаточно, чтобы увидеть валяющиеся на лестнице человеческие черепа и кости. Это еще больше привело меня в чувство.

— Где ты? Я жду тебя! — сказал голос, но теперь он был надо мной не властен.

Я присмотрелся внимательнее и понял, что стою в луже высохшей крови. Когда-то она текла сверху настоящим потоком, как вода из лопнувшей трубы. А еще на стенах были схематично нарисованы фигуры людей.

Прям древние наскальные рисунки, но там пещерные жители обычно изображали сцены своей охоты, а здесь наоборот, охотились на людей. Какой-то огромный, похожий на обезьяну монстр пронзил копьем человека, а другого змея обвила кольцами и раскрыла пасть у него над головой.

Надо уходить, но на меня нашла злость. Какая-то тварь загипнотизировала меня, хотела сожрать, и я должен оставить это безнаказанным? Ну уж нет. И пусть я ей не достанусь, кто-то другой прилетит к ней, как мотылек на огонь, и польется его кровушка вниз по ступенькам. Да и отомстить за погибших тоже надо. Поэтому я вызвал «призрачный меч» и отправился наверх.

…Вот и дверь. Закрыта, но по краям виднеется свет. Другие двери на этаже тоже заперты, но они темные, безжизненные. Значит, эта. Да и ведет она к той стороне, где светится окно.

А вокруг двери — паутина. Не обычная, в которую попадаются мухи и другие мелкие насекомые, а толщиной с нитки пряжи. Липкая, нет? Если липкая, то человек застрянет в ней навсегда.

Я толкнул дверь, она заскрипела и открылась. Тускло освещенный коридор (пол — словно озеро высохшей крови), за ним еще одна дверь, ведущая в комнату, в которой, похоже, горит с десяток стоватовых лампочек. Бью ее ногой, она слетает с петель…

Комната пустая. Ни стола, ни стульев, ни дивана, ничего. Только паутина на стенах и потолке, а на полу масляная лампа. Хозяйка квартиры стоит и удивленно смотрит на ворвавшегося гостя. Красивая женщина. Черты лица, что называется, точеные. Глаза — я таких никогда не видел. Огромные, темные. И одета она в шикарное темное платье из поблескивающей ткани.

К сожалению, женщина она только наполовину. Нижняя часть тела — паучье туловище. Лапы заканчиваются когтями, и сейчас эти когти нетерпеливо подрагивают и стучат по полу.

— Какой интересный гость ко мне пожаловал, — задумчиво сказала она. — Все, кто приходил до этого, клинков в руках не держали, а сразу бросались в мои объятия. Больно им не было. Хотя какая разница. Если желаешь немного посопротивляться — твое право.

Женщина вздохнула, а потом закусила губу.

— У меня такое чувство, будто я тебя знаю…

И она сделала знак — «видение» земляной магии. Такой же, какой делал я внизу лестницы.

— Все равно не могу понять. Скажи, как тебя зовут. И побыстрее, я голодна.

— Александр, — проговорил я.

Она вздрогнула, ее лицо исказилось от ярости.

— Вот теперь я поняла. Другие не смогли бы, но мне ли не узнать своего бывшего любовника даже в новом теле. Зачем ад вернул тебя сюда? Ему нужны помощники для уничтожения мира? Но так даже лучше… пусть погибнет все. Тогда закончится и моя жизнь — или как назвать существование в этом теле.

Она улыбнулась.

— Помнишь меня? Нет, конечно. Воспоминания стерты. Конечно, не помнишь, что ты виноват в том, что со мной случилось. Ты отказался проводить со мной исследования, сказал, что это слишком опасно, что вместо новых возможностей неведомая магия может погубить. Как видишь, не погубила, а всего лишь немного изменила тело. Совсем чуть-чуть, хахаха! И сделала так, что я постоянно хочу есть.

Женщина замолчала, ожидая моего ответа. Но я молчал. Да и что я мог сказать?

— Почему ты не отговорил меня? Почему не уничтожил лабораторию? Почему ты позволил мне рисковать? Тебе было безразлично, что со мной может случится?

— Я предупреждал тебя, — пробормотал я. Хотя помнить это, конечно, не мог. Но что-то сказать было надо.

— Да, предупреждал! Но почему не убедил? Ты во всем виноват! Ты, и никто другой! И сейчас поплатишься за это! Своей жизнью!

Она что-то прошептала, и начала покрываться каменной броней. Опасается, значит, моего клинка. Приятно, когда ставшие чудовищами бывшие любовницы тебя боятся, но иногда от этого их опасность только возрастает.

Неужели у нее и в человеческом обличье был такой характер. Но теперь рассуждать об этом поздно, надо спасть свою жизнь