Дети настороженно затихли.

– Как ты это сделал? – шепнул Дейву приятель из-за соседней парты.

Дейв и сам испугался. Он успел подумать, что в нём оказалась какая-то ещё незнакомая ему сила, как у героя комиксов. И эта сила вырвалась из него наружу. Вместе с тем его ярость исчезла, он почувствовал замешательство.

Толчок, содрогнувший школу, повторился снова. И причиной тому конечно же был не мальчик, какие бы стихии в нём не взыграли. Что происходило на самом деле, все поняли довольно быстро. На Марсе время от времени такое случается…

– Дети… – встревоженно обратилась учитель. – Это землетрясение. Давайте сейчас встанем из-за парт, построимся, как нас учили на уроках безопасности, и дружным строем выйдем из класса. Помните, паника – наш главный враг!

Копна заставила всех в один голос повторить эту фразу. И все, кроме Дейва, произнесли:

– Паника – наш главный враг.

Никто не паниковал, так как в сущности ничего ужасного не происходило. Детям, наоборот, стало волнующе-любопытно. Каждый мальчишка уже видел себя героем, который, минуя падающие бетонные плиты и перепрыгивая через огромные трещины, спасает на руках свою любимую одноклассницу. Дейв не был исключением. Занимая своё место в конце ряда, он робко поглядывал на Джейн. Волнуется ли она? Догадывается ли, что рядом есть человек, который защитит её, если случится беда?

Вопреки разбушевавшимся фантазиям, действительность оказалась куда прозаичнее. Земля не разверзлась, а школа не рухнула. Ребята покинули здание через аварийный выход. Все построились во дворе на просторной площадке, которая также предназначалась для спортивных состязаний. Среди учеников разгорелись споры, был ли третий толчок. Одни утверждали, что будто бы его чувствовали, но он был слаб, «как подзатыльник мамки Джейкоба», а другие настаивали на том, что никаких «дополнительных» толчков не было.

После этого случая администрация школы распорядилась отправить детей по домам. Директор вызвал роботов-нянь, которые примчались за своими подопечными.

Личного робота Дейва – старенькую модель домашней няни – называли Риком. Энатон Беккер приобрел Рика пару лет назад у мистера Хегельмана – местного барахольщика, который предпочитал представляться «торговцем антиквариатом».

– Дейв, тебе может угрожать опасность! – сразу же объявил робот, не здороваясь. – Моя миссия – защитить тебя. Идём домой.

«Надо же, даже у робота есть своя миссия…» – подумал Дейв.

Дейв недолюбливал роботов, но ему сложно было объяснить почему. Если бы он был взрослее, он сказал бы, что они представляют собой имитацию жизни. Ни сочувствия, ни подлинной радости в них нет, хотя роботы по любому случаю всегда говорят человеку правильные слова. Случилась ли беда, робот может понять это и выразить сочувствие, а если радость – он скажет свои слова поздравления. Но тем самым роботы как будто лгут, потому что за их словами не кроется подлинного соучастия человеческим чувствам. Больше всего маленький Дейв не любил в людях ложь и равнодушие, а роботы для него были воплощением этих качеств.

Рик взял мальчика за руку, но Дейв одёрнул её и сказал, что может идти сам. Вдвоём они направились к дому по улице, ведущей вдоль канала, по которому шли грузовые баржи. Слева по набережной тянулся ряд магазинов, салонов и закусочных. Дейв с любопытством рассматривал окна ресторанов и их посетителей – его семья никогда не была в таких заведениях, поэтому стилизованные помещения за стёклами казались ему загадочными, а посетители – сказочно богатыми. Но на самом деле это были самые обыкновенные люди, просто не такие бедные, как Беккеры. Прохожие только и говорили, что о землетрясении, о том, как эти толчки напугали и застали их врасплох за какими-то важными делами.

– Ох, представляете! – делилась впечатлениями женщина средних лет с подругами у магазина инопланетных растений. – Я как раз только повесила на стену фотографию со своим покойным мужем. И тут этот толчок! Ужас-ужас! Фотография упала и разбилась вдребезги!

– Это знак, это знак! – наперебой затрещали подружки, поддакивая невысказанным мыслям вдовы.

– Вот и я думаю! Пора бы себе уже новенького присмотреть!

Они расхохотались, и это было последнее, что услышал Дейв, когда они минули эту компанию. Смеющиеся женщины возмутили Дейва, и он ещё сильнее почувствовал себя уязвлённым, хотя этот разговор не имел к нему никакого отношения. Просто это наблюдение ещё раз подчёркивало, как бывают бесчувственны люди друг к другу, даже к близким.

«Как она может шутить, говоря о человеке, который был её мужем, кого уже нет в живых… Присмотрю новенького. Как будто человек для неё как робот, которого можно заменить на новую модель», – думал Дейв. – «Вот его мама, она не такая, – продолжал размышлять мальчик. – Если бы с папой что-то случилось, она навсегда осталась бы верной этому человеку…»

Развивать мысль Дейв не стал. Ему было больно представить гибель своих родителей. Лучше о таком даже не думать, чтобы не притянуть беду!

Дурацкий несправедливый мир, глупые, чёрствые учителя и такие же бессердечные люди вокруг! За порог родного дома Дейв ступил даже не понурым, а совершенно раздавленным. Он бросил рюкзак в угол и скинул кроссовки. Следом за ним со словами «Доставка ребёнка произведена» зашёл Рик.

– Малыш, ты там в порядке? – прозвучал голос мамы.

Надо же, мама ещё не увидела сына, его грустного лица, а уже почувствовала грусть, которую он принёс домой. Она была на кухне. Это же подтверждал густой запах домашней стряпни, с которым не могла справиться старая вытяжка (купленная, кстати, тоже на барахолке у Хегельмана).

Дейву стало сразу же лучше, когда он подумал, что рядом есть человек, который всегда поймёт без слов, поддержит и защитит. Мамин голос как будто поднял радость, на время приникшую под тяжестью грусти где-то на дне юного сердца Дейва. Мир может быть каким угодно жестоким, но все его разрушительные волны и даже цунами разобьются о маленький милый дом, где тебя ждут любящие родители.

Когда Дейв увидел её, самозабвенно занятую готовкой ужина для всей семьи, он снова почувствовал, что счастлив. Тоски как не бывало. Пусть вся грусть остаётся в школе, на улице, где угодно, но только пусть её не будет дома!

– Ох уж это землетрясение, – досадовала мама. – Ничего, кажется, не произошло, а все планы перевернуло…

Навстречу Дейву из комнаты выбежал весёлый пёс Мартин. Одна задняя лапа у него была с механическим протезом – будучи щенком, он попал под колёса кара. Закинув на плечи мальчику свои сильные лапы, пёс принялся стрелять ему в лицо языком, пытаясь дотянуться. Но Дейв вовремя убрал губы, так что Мартину досталась только его щека. Пёс выражал безграничную радость, махал хвостом так, что ему приходилось плясать на задних лапах, дабы сохранить равновесие. При этом он постукивал механической ногой по полу.

– Мартиииин! – засмеялся Дейв, прячась от слюнявого языка.

Нет, в самом деле, дом – это крепость. Здесь всё совершенно прекрасно. Здесь нет места унынию, Копне с её нравоучениями и злым одноклассникам с их насмешками. Никакой лжи и равнодушия.

– Садись за стол, малыш, – сказала мама. – Ещё пять минут, и всё будет готово. Сильно проголодался?

– Смотря что на ужин, – ответил Дейв.

Кажется, пахло жареной птицей.

– Настоящая курица, а не искусственное мясо, – сказала мама. – Папа сегодня занёс, пока у него на работе был перерыв.

– Тоже на барахолке купил? – ляпнул Дейв и тут же покраснел. Как он мог сказать такую глупость!

Но мама как будто и не заметила этого. Открыв духовку, чтобы проверить прожарку, она продолжала:

– Энатон просил Рика приготовить ужин, но я решила вас побаловать и запечь курицу сама. Ты же знаешь, когда мама берётся что-то делать, это получается с душой. Роботам это не дано… Так, а вот и она… – Мама поднялась от духовки с противнем, держа его тряпичными ухватами. – Её величество Запечённая Курица», – представила мама свой сегодняшний шедевр, окруженный печеными яблоками.