Когда мы садимся за стол, радуюсь, что мы сидим на одной линии, через несколько человек и я больше не вижу эту счастливую пару.

- Итак, за что выпьем? - радостно говорит Димка и поднимает бутылку пива.

- За встречу! - Катька стучит по бутылке своим фужером красного вина.

- Давайте, пожалуйста, быстрее жрать! - Тошик всех подгоняет, - Котик, что тебе положить, филе или ребрышки?

- Филе, - говорю хрипло и морщусь от того, как стремно звучал мой голос, по крайней мере, один человек за этим столом это заметил и обрадовался.

Минут на десять все затыкаются, жуют и стучат вилками. Я принудительно засовываю в себя мясо и чувствую, что очки все-таки потеют.

- Ну что, у кого какие новости ? - говорит Гофман.

- Я еду в отпуск! - счастливо говорит Катька.

- Класс, а куда? - спрашивает слегка опоздавшая Анжела.

- В Грузию.

- Прикольно…

- А мы осенью собираемся, - Васька все еще жует, - Правда, пока не знаю, что в школе скажут… Но у Фила отпуск в октябре, видимо придется ругаться.

Вот это проблемы у людей… Я откладываю свою вилку и хватаюсь за стакан.

- А я развожусь, - говорю холодно и замечаю, как на меня поворачивают головы.

- Блин, жалко… - говорит Катька.

- Вообще не жалко! - радостно орет Антон, - Королева! Ты меня просто осчастливила! Ты вообще зря с ним замутила, но я тебя прощаю!

- А что случилось, почему? - грустно тянет Анжела.

- Не сошлись характерами, - говорю стандартную фразу спокойным голосом.

- Пожалуйста, давайте это отметим! - Лавренов поднимается над столом, - А ты пей! Ты мне сегодня пьяная нужна! Пей, говорю!

Тохин тост принимается и люди чокаются друг с другом бутылками и фужерами. Но как только он снова опускается за стол, поднимается Скворец, сидящий с ним рядом, и три раза, остервенело, с размахом, бьет его кулаком в лицо. Лавренов, под испуганные охи, слетает со скамейки, а Скворец снова садится и молча засовывает в рот кусок шашлыка.

- Ты че, еб*нулся? - шокировано говорит Гофман и подлетает к Тохе.

Я сажусь в пол оборота и наблюдаю, как парни поднимают Антоху, тот раскачивается и непонимающе хлопает глазами, так же как телка Скворца.

- Ты че охренел? - Лавренов вытирает разбитый нос, - Это что сейчас было?

Кровь капает на деревянные доски веранды и девчонки морщатся.

- Ты что, сегодня не принял свои таблетки от бешенства?

Скворец снова встает, хватает его за грудки и еще раз лупит, остальные парни сразу же подрываются и пытаются его оттащить, но теперь я понимаю, что имел ввиду Гофман, когда говорил, что Скворец просто машина. Тоха уже на полу и крови намного больше. Я наблюдаю за этим равнодушно, во мне вообще ничего не екнуло, мне даже не польстило, что он не выдержал, сорвался и показал, что ему всё еще не всё равно. Это уже ничего не изменит. Он уже все испортил. Скворец уже осквернил мою память, изгадил все мои самые ценные воспоминания, которые я хранила в памяти, как лучшие моменты в моей жизни. Я видела, как он ее трогал и куда он ее целовал. Я никогда не позволяла касаться себя так, как он меня касался. Даже во время интрижки, которой я планировала вернуть себя к жизни, я не целовала так, как целовала его. Не гладила, не царапалась, не кусалась. А про Пашку даже вспоминать не хочется. Я прекрасно понимаю, что все эти годы Скворец не хранил мне верность, так же, как и я ему. Но я оставила его для себя особенным. А он меня нет.

Пошло все к черту! Думаю, эта заварушка прекрасный шанс уйти отсюда без лишних вопросов, Скворца все еще оттаскивают, людям не до меня.

Поднимаюсь, опрокидываю залпом бокал вина, сначала иду к качелям, чтобы забрать свои ключи, потом направляюсь к штакетнику. Выхожу за низкий забор, забираюсь на байк, готовая заплакать, но слышу как быстро шуршит галька и смахиваю успевшую упасть слезу. Дергаюсь. Байк проседает, ощущаю толчок в спину от двигающего меня вперед тела.

- В город меня отвези! - грозно рычит Скворец, - Я руку сломал!

Собираюсь послать его нах*й, но он просовывает вдоль меня руки и опускает их на руль, правая кисть сильно трясется и неестественно выгнута. Я медлю. Меня раздражает, что он ко мне прикасается, что его грудь дотрагивается до моей спины, а мизинцы до моих больших пальцев. Я снова чувствую себя очень грязно. Внутри все ревет и тогда в меня вселяется бес.

Завожу байк и сразу срываюсь с места со свистом, ощущаю, как Скворца откидывает назад. Мой байк лучше его, он мощнее и дороже, я специально выбирала самый резвый, чтобы однажды убиться, и сейчас неплохой повод. Я не знаю, пугал ли он меня тогда или не мог совладать с эмоциями, но сейчас Скворец увидит, что такое действительно опасное вождение.

Когда мы выезжаем на трассу, я начинаю бросаться под каждую встречную машину, уходя в право каждый раз, в самый последний момент. Из моих глаз льют горькие слезы, что увеличивают наши шансы не прожить долго и счастливо, но умереть в один день. Мы действительно чуть не влупились в большегруз и тогда у нас со Скворцом начинается борьба за руль, он пытается скинуть с газа мои пальцы и удержать его. Он сильнее меня, но к его неудаче, его правая рука сломана об Лавренова и слишком сильно трясется, поэтому он не может так просто меня отлепить. На бешеной скорости мы виляем по дороге и собираем истеричные гудки автомобилей. Хоть мои глаза застигают слезы, вижу как машины, едущие впереди жмутся к обочине, а некоторые даже останавливаются. Скворец все еще со мной борется, но от этого мы раскачиваемся только сильней. А потом он отпускает левую руку, тянется к моей правой и с усилием отрывает мои пальцы, байк трясет, я все еще пытаюсь вцепиться и вернуться к управлению, но мне приходится отпустить, без его руки на руле больше нет баланса и нас сносит в сторону. Скворец сразу же замедляется, сбрасывает скорость, проезжает еще сто- двести метров и начинает тормозить, сворачивая на обочину. Байк не успевает полностью остановиться, но я спрыгиваю, Скворец не выставляет подножку, бросает его. Я бросаюсь в поле, даже не пытаюсь остановить свои слезы, нервно расхаживаю из стороны в сторону и дрожащими пальцами зачесываю назад растрепанные волосы.

- Как себя чувствуешь? - гаркает Скворец, стоящий в паре метров от меня, - Не нравится? А теперь представь, что так можно чувствовать себя каждый день!

- Да заткнись, заткнись! - я рычу от боли, - Я не хочу слышать твой голос! Это так низко! Кем ты стал?

- Кем стал или кем ты меня сделала? - говорит с ненавистью.

- Я никогда не хотела делать тебе больно! Я правда пыталась тебя уберечь! - я уливаюсь слезами, - Как можно поступать так с человеком, которого ты когда то любил?

- Ну ты же поступила!

- Ты не имеешь права меня осуждать! - ору остервенело, - У тебя не было семьи, ты не знаешь, что это такое! Ты не знаешь, как себя чувствует человек, который принес с себя в жертву! Не знаешь, каково делить постель с тем, от кого тебя трясет и выносить на себе взгляды и прикосновения! Ты не знаешь, как хочется сдохнуть, когда выясняется, что твоя жертва была напрасной и тебя просто предал тот, ради кого ты разрушил свою жизнь!

Мой голос совсем срывается и я перехожу на хрип.

- Ты мог просто не приезжать… Но ты сравнял с дерьмом единственное хорошее, что у меня было… Просто из мести… Чтобы сделать больно… - я всхлипываю, - Чтобы я больше не вспоминала, что однажды любила я и меня любили, что я была счастлива… Я тебя ненавижу, Скворец!

- Стелла… - он тревожно хмурится и идет ко мне, но я дергаюсь в сторону и боком иду к обочине.

- Не приближайся… - я выставляю вперед дрожащие руки.

Я ускоряю шаг, ноги путаются в траве, судорожно верчу головой, цепляюсь глазами за какой-нибудь подходящий предмет, останавливаюсь и снова на него смотрю.

- Я думала, хуже чем тогда, быть уже не может, но ты показал, что может! Надеюсь, ты собой гордишься!

Скворец снова идет в мою сторону, но тут я замечаю в пыли большой камень и рву вперед. Хватаю его трясущимися пальцами, задираю майку и больно и отчаянно скребу им по ребрам. Хочу бросить его под ноги Скворцу, но чувствую, как мои руки холодеют и от болевого шока тело покрывается мурашками и начинает слабеть. Я мгновенно складываюсь и отключаюсь.