Майкл спал с ними обеими. И это было совсем не больно. Это злило ее, но не причинило боли.

Но Тейт…

Рыдание вырвалось из ее груди, громкое и прерывистое, наполненное годами разочарования и боли.

Из-за Тейта было больно. Видеть их вместе было больно.

Почти так же сильно, как узнать, что Кристофер переспал с Эллисон. В ночь аварии он сказал ей, что трахал Эллисон несколько месяцев, хотя обещал Айви весь мир. И одновременно с этим он превращал ее жизнь в ад.

Кристофер был с Эллисон.

Кристофер и Эллисон.

Тейт и Эллисон.

Айви не была уверена, что было больнее.

Поражение легло на ее плечи. Ее отец победил. А теперь еще и Эллисон.

Может быть, несколько недель назад она бы сопротивлялась. Но сегодня ей ничего не оставалось, как плакать. Итак, Айви плакала, радуясь, что Элоры не было в поместье, когда она вошла в дверь. Кассия, скорее всего, была занята учебой или Эдвином, поэтому Айви ушла в свой кабинет, закрыв за собой дверь.

Ящик письменного стола притягивал ее как магнит. Она приоткрыла его, вынимая таблетку. Невинный маленький белый квадратик, который заставит всю боль уйти прочь. Айви оцепенеет. Все, что ей нужно было сделать, это принять его.

Айви скучала по оцепенению.

Глава 41

За окнами спальни Айви наступила ночь. Она наблюдала, как меркнет свет, не отрывая глаз от стекла, как цвета менялись от послеполуденного золотого к вечерне-синему, а затем к черноте полуночи.

В животе у нее заурчало от голода из-за пропущенного ужина. Но она не решалась выйти из своей комнаты. Она была слишком грубой. Слишком слабой.

Увидев Тейта с Эллисон, она целый час пялилась на таблетку у себя на столе. Час, потраченный на разгорающуюся внутреннюю войну. Но она ведь выиграла, верно? Она убрала таблетку обратно в ящик стола и ушла.

Вот только могла ли она действительно назвать себя победительницей, ведь она не смыла наркотик? Как долго она собирается продолжать мучить себя? Проверять свои собственные пределы?

Скоро она не сможет сопротивляться. И если однажды она сломается, то, возможно, никогда не оправится.

Так что она осталась сидеть в этом кресле, прислонившись плечами к одному подлокотнику и закинув ноги на другой, и смотрела в ночь.

Ее веки отяжелели. Она зевала, собираясь уже закругляться, когда в коридоре раздалось эхо шагов. Айви выпрямилась, когда ее гость подошел ближе.

Дерьмо. Вероятно, это был Майкл. Она была в таком беспорядке, когда вернулась домой раньше, что, вероятно, забыла запереть заднюю дверь. Он слишком хорошо чувствовал себя в ее доме, если пригласил себя внутрь без ее разрешения.

Если только это не Эдвин? У него был свой собственный ключ от поместья.

Шаги остановились у ее двери, и у нее по шее побежали мурашки. Ей не нужно было вытягивать шею, чтобы разглядеть посетителя. Воздух в комнате дрогнул, как электрический разряд перед ударом молнии.

У Майкла не было такого присутствия духа.

Но у Тейта был.

Ее дыхание участилось. Кожу начало покалывать.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, все еще отказываясь поворачиваться.

— Я же говорил тебе, что мы обсудим тот трюк, который ты выкинула в больнице. — От его грубого, глубокого голоса у нее по спине пробежали мурашки.

— Немного поздновато, тебе не кажется?

— Просто даю тебе время помучиться.

О, она мучилась. То, как хорошо он ее раскусил, в равной степени раздражало и впечатляло.

— У меня нет времени на игры, Айви.

— Тогда тебе лучше держаться подальше от Эллисон Уинстон. Вы вместе выглядели очень уютно.

— Ревнуешь?

Да. И это разбивает мне сердце.

— Как вы двое познакомились? Я предполагаю, что это было не случайно.

— Нет, не случайно.

— И кто к кому обратился?

— Она подошла ко мне.

Айви стиснула зубы.

— Если ты с ней, то что делаешь здесь? И как ты попал в мой дом?

— Тебе не следует оставлять запасной ключ под цветочным горшком. — Тейт сделал шаг в комнату, и ее решимость испарилась. Она обернулась, следя за его ленивой походкой. Он подошел прямо к ее креслу, возвышаясь над ней, воздух был пропитан его одеколоном, и у нее закружилась голова.

Слабая. Боже, она была слабой. Потому что не могла оторвать глаз. Она откинула голову назад, выдерживая его взгляд. Тусклый свет подчеркивал резкость его черт. Точеная челюсть. Мягкая складка на его губах. Черные ресницы и темные, шоколадные глаза.

Сегодня вечером он был так похож на мужчину из их первой ночи в «Измене». Опасный. Великолепный. Дразнящий. Тейт был более соблазнителен, чем эта гребаная таблетка.

— Мне не следовало трахать тебя в машине, — пробормотал он, отводя взгляд к окну.

— Почему ты это сделал?

Он был так непреклонен в своем желании подождать. Так непреклонен, что сводил ее с ума. Но она попросила, и он подчинился. Не то чтобы он не был вознагражден. Но поддразнивания мгновенно прекратились.

— Потому что ты меня попросила.

Она с трудом сглотнула.

— Я просила и раньше.

— Тогда потому, что тебе это было нужно. Ты разваливалась на части.

Да, она разваливалась на части. Он увидел это и пришел ей на помощь.

— Ты пыталась оттолкнуть меня.

— И я думаю, это сработало.

Тейт наклонился, опершись руками о спинку стула, и его нос почти коснулся ее носа.

— Ты можешь попытаться оттолкнуть меня. Ты можешь делать это столько, сколько захочешь. Но я никуда не собираюсь уходить. Между нами все кончено, когда я скажу, что между нами все кончено. Ни минутой раньше.

— Тогда где же ты был? — Она ненавидела уязвимость в своем голосе. Она скучала по нему, и этого было не скрыть.

— Как я и сказал. Давал тебе время.

Ее губы скривились.

— И пока я ждала, ты проводил время с Эллисон? Ее в ты тоже трахнул в машине?

Челюсти Тейта сжались, когда они, не двигаясь, уставились друг на друга, пока вокруг них не закружилось столько гнева и сексуального напряжения, что она практически могла видеть, как это повисает в воздухе.

Она хотела его. Даже после того, как увидела его сегодня с Эллисон, она страстно желала Тейта.

Черт бы его побрал. Он погубил ее. Один неглубокий, восхитительный трах в его машине, и он погубил ее. И вот он здесь, в ее спальне.

Она была в нескольких секундах от того, чтобы расстегнуть молнию на его джинсах и взять его в рот. Вот только, рот Эллисон оказался там первым.

— Ты трахнул ее? — повторила она свой вопрос. Насколько глубоким было его предательство? Был ли он так же плох, как Кристофер?

— Я просто использую Эллисон.

Айви почувствовала себя так, словно ей дали пощечину, сильнее, чем когда ее ударил мужчина у «Клуба 27». Она вздрогнула. Не так плох, как Кристофер. Хуже.

— Для информации, детка. Не для секса.

— Информации? — Ее брови сошлись на переносице. — Что ты имеешь в виду?

— Пока Зейна не было дома, я помогал в «Измене». Был рядом, когда он не мог.

Ее сердце немного растаяло. Ей следовало подумать о том, чтобы добровольно помочь в клубе. Не то чтобы у нее был какой-то опыт. Тейт был подходящим парнем, чтобы помочь ее брату, но все же ей следовало попросить.

— Как Эллисон вписывается во все это?

— Она подошла ко мне в прошлые выходные. Флиртовала. Было совершенно очевидно, что я ей нравлюсь. Потом она спросила меня, откуда я тебя знаю. Долго ли. Не вместе ли мы.

— Меня? — Она спустила ноги со стула, сев прямо.

Блять. Айви подозревала, что интерес Эллисон к Тейту был вызван не только его великолепным лицом и скульптурным телом. Неужели Эллисон приставала к Тейту, потому что Айви хотела его? Или Эллисон пыталась покопаться в прошлом Айви? Неужели Майкл заручился помощью Эллисон?

Ее сердце бешено заколотилось. Это должно было остаться в прошлом. Это должно было быть из-за Кристофера.

Эллисон всегда хотела узнать побольше о той ночи, когда произошла автокатастрофа. Она была в таком же неведении, как и все остальные. Она тоже слышала слухи, ходившие вокруг старшей школы «Астона». Но Эллисон всегда заходила дальше. Она зашла так далеко, что выследила Купера и выпрашивала информацию о смерти его брата.